Затем двое в штатском вывели его, без особой, впрочем, грубости, в коридор и втолкнули в какую-то комнату. Его ослепили телевизионные софиты. В этом свете бросалось в глаза его опухшее от побоев лицо. Полковник Тафик поспешил уточнить:
– Этого человека арестовали после отчаянного сопротивления, чем и объясняются особенности его наружности. Его зовут Малко Линге, он симпатизирует нацистам, это – наемник на содержании ЦРУ. Наши службы безопасности засекли его благодаря фальшивому паспорту на имя Матиаса Лаумана и обезвредили.
– Для чего он заявился в Кабул?
– Этого он не сказал, но у нас заговорит скоро, – уверил Тафик. – Во всяком случае, он был связан с женщиной, выдающей себя за Дженнифер Стэнфорд. Появление у нас двух этих бандитов наглядно показывает, какие усилия прилагает американо-пакистанский союз, чтобы свергнуть демократическое правительство президента Наджибуллы.
Оператор прилежно запечатлел на пленке это высокопарное заявление.
Малко старался перехватить взгляд Дженнифер, но она не смотрела в его сторону. Казалось, молодая женщина пребывала где-то далеко, в ином мире. Как и почему ее арестовали? Но тут он сообразил, что ее приняли за настоящую Дженнифер Стэнфорд.
Теперь полковник Тафик бесцеремонно выпроваживал советских журналистов. Ему не терпелось приняться за дело. Едва дверь затворилась за последним осветителем, он обернулся к арестантам и сказал, обращаясь к Малко:
– Господин Линге, довольно запираться. Нами установлено, что вы не убивали наших сотрудников. Если вы согласитесь помочь нам, вы отделаетесь тюремным заключением. Кто эта женщина? Как вы познакомились с ней?
– Мы встретились в гостинице, мы оба – журналисты.
Тафик рассмеялся:
– Довольно! Вы оба – шпионы империалистических держав. Но я думаю, что вашей подлой работе придавалось более важное значение, чем заданию вашей сообщницы. В противном случае она не решилась бы на убийство, чтобы подставить себя под удар и дать вам таким образом возможность скрыться. Вы оба пойдете под суд, но прежде я должен узнать правду. Зачем вы прибыли в Кабул?
– Я уже сказал, – отвечал Малко. – Чтобы оценить военное положение.
– Ах, вот как! Она работала с вами?
– Нет, она не работала со мной.
– Вам известно ее имя?
– Да. Дженнифер Стэнфорд. Она из Австралии.
Тафик повертел головой и поднес к лицу Малко фотографию настоящей Дженнифер Стэнфорд, переданную бильдаппаратом.
– Вот Дженнифер Стэнфорд. Она сыграла свою роль. Но вам определенно известна подлинная личность вот этой Дженнифер Стэнфорд. Говорите, вам это зачтется.
Ответ находился на кабульском воинском кладбище. Но и тогда не стало бы яснее, кто есть сидящая здесь женщина... Полковник Тафик раскурил сигару. Он испытывал необычайный подъем. Давно уже не случалось ему допрашивать столь любопытных персон.
Став перед узниками, он объявил:
– Наши советские товарищи ушли, и теперь мы можем основательно заняться делом. У вас есть время на размышление, потому что мне нужно идти с докладом к самому президенту. Когда я вернусь, мы начнем допрос. В моем распоряжении целая ночь, завтрашний день и вся неделя, покуда в вас еще будет теплиться жизнь.
Он вышел, громко стукнув дверью. Малко сделал новую попытку встретиться взглядом с Дженнифер, но с прежним успехом. Казалось, молодая женщина уже распростилась с жизнью. Кто же она?
По всей вероятности, является советской гражданкой. Наряду с ЦРУ, КГБ был единственной мощной разведывательной службой, защищавшей некие интересы в Афганистане. Но какая задача была поставлена перед ней? И в какую игру затесался он, Малко?
* * *
– Товарищ Элиас, приезжай немедленно!
В голосе Алексея Гончарова звучало смятение. Элиаса Мавроса позвали к телефону в холле "Кабула", когда он собирался ехать ужинать в "Интерконтиненталь". Раз советский товарищ столь настоятельно просит его приехать, надо полагать, на то есть важная причина.
– Еду! – ответил он.
Он сел в такси и велел шоферу ехать на юг по проспекту Даруламан, по левую руку от которого тянулись пустыри, а по правую выстроились здания различных учреждений. Он велел остановиться у окованной стальными листами ограды советского посольства и отпустил такси. В ту же минуту вспыхнули прожекторы входного тамбура, заливая его потоками слепящего света, и зажужжала телевизионная следящая камера.
Стражник надавил на кнопку механизма автоматического затвора, установленного с внутренней стороны, и Маврос прошел под аркой магнитного детектора. В этот поздний час посольство обезлюдело. Хмурый Алексей Гончаров ждал его у входа в здание.
– Идем, товарищ!
Не осталось и следа радостного подъема их недавней встречи... Элиас последовал за ним в кабинет, где негде было повернуться из-за телекса, различных приборов и штабелей газет. На стене висела большая карта Афганистана, испещренная пометками, заштрихованными участками, исчерченная линиями, утыканная разноцветными флажками. Малейший значок составлял здесь тайну: на карте было обозначено истинное расположение отрядов моджахедов. Со стесненным сердцем Элиас Маврос увидел, как разноцветные круги стягиваются вокруг Джелалабада. Алексей Гончаров вставил кассету в видеомагнитофон "Самсунг", включив экран контроля изображения. Сперва Элиас видел лишь полные щечки полковника Тафика, затем объектив скользнул вниз, показывая крупным планом Наталью.
Волосы спутаны, лицо измученное, глаза опущены.
Как завороженный, он слушал пояснения, вопросы и ответы, не в силах отвести глаз от женщины из Советского Союза. Он не мог удержать возгласа, когда ввели сильно потрепанного Малко.
В гробовом молчании мужчины прослушали заключительные слова комментатора, затем, по-прежнему храня молчание, Гончаров выключил видеоскоп.
– Через час этот фильм будет передан в Москву через спутник связи, – убитым голосом проговорил он. – Его увидят наши товарищи. Как ты сам понимаешь, они напряженно следят за событиями в Кабуле. Кстати, очень скоро от нас начнут поступать телексы, – я просил шифровальщика не отходить от аппарата.
– Когда это снимали?
От волнения голос Мавроса звучал глухо, в глазах у него стояли слезы.
– Не более часа тому назад. Прямо оттуда они явились сюда. Только они сами не знают, что у них снято на пленку. Да и никто не знает...
– Как ее арестовали? Почему?
– Неизвестно. У журналистов из телевидения уже давно была назначена встреча. Чистейшая случайность. Не будь их, мы вообще ничего не знали бы... ХАД с нами не откровенничает.
Дрожащей рукой Элиас закурил сигарету.
– Схожу-ка я к Тафику, – промолвил он. – Он – неплохой мужик. Надо выручать Наталью!
Алексей Гончаров строго посмотрел на него.
– Нет, товарищ! Не надо ничего делать. Для нас лучше всего будет, если они быстро умрут. Оба.
Элиас Маврос с ужасом посмотрел на офицера КГБ. Впервые за все время их знакомства они совершенно не понимали друг друга. Овладев голосом, грек мягко, но настойчиво проговорил:
– Товарищ! Я согласен в случае с американцем, но мы не можем оставить Наталью в руках хадовцев. Ты можешь себе представить, что они с ней сделают. Они хотят знать, откуда у нее эта аппаратура. Они на куски ее изрежут! Это наш товарищ, она ничем не провинилась, просто выполнила свой долг. Да как же после этого я посмотрю другим в глаза?
Алексей Гончаров бессознательным движением достал из-под письменного стола бутылку водки, наполнил две стопки, одним духом опорожнил одну из них и сказал:
– Товарищ Элиас! Ты знаешь мое уважение и дружеское расположение к тебе. Постарайся понять: дело не только в Наталье, но и в нас... Если она заговорит, афганцы отшатнутся от правительства моей страны. А кто будет расхлебывать кашу? Ты и я. Но ты-то можешь вернуться в Грецию, в худшем случае тебе будет запрещен въезд в Советский Союз. А вот меня отзовут в Москву и отдадут под трибунал: им понадобится козел отпущения. Хотя бы для того, чтобы можно было сказать афганцам, что у разведслужб вышла осечка. Приедет какой-нибудь министр, принесет Наджибулле извинения, меня расстреляют, и все вернется на круги своя...
– Значит, ее нужно спасти! – возопил Элиас Маврос. Сидевший в тени Гончаров покачал головой.
– Нужно было бы. Но сделать это невозможно, не выдав себя с головой. И тогда станет совсем уж скверно, потому что оба мы окажемся в Пул-э-Шарки... Отнюдь не для того, чтобы развлекаться там светскою беседой!
Элиас Маврос обхватил голову руками. Он понимал, что советский коллега прав. У них в руках оказалась граната с выдернутой чекой. Но в то же время, внемля громкому голосу чувств, он не мог махнуть на все рукой и сесть в первый самолет, вылетающий в Новый Дели. Он поднял голову.
– Воздушный мост между Москвой и Ташкентом по-прежнему действует?
– Да. А в чем дело?
