— Есть визитка? — спросил Бонд.
— А то как же, сэр, пожалуйста… Что желаете? Сафари по барханам?.. А, знаю! На золотой базар! Подарок для вашей дамы — привезете сувенир из Дубая и станете ее героем!
— Кто ездит в том лимузине? — поинтересовался Бонд.
Взгляд водителя застыл. Бонда это не беспокоило, он чувствовал, кто продается, а кто нет.
— Ты ведь его знаешь?
— Не особенно, сэр.
— Но вы, водители, между собой общаетесь как-никак. Все знаете. Тем более про такого заметного человека, как мистер Хайдт.
Бонд украдкой сунул водителю пятьсот дирхамов.
— Да, сэр. Да. Пожалуй, что-то я слышал.
— И что же?
— Кажется, он с друзьями отправился в ресторан. Просидят там часа два. Хороший ресторан. Дорогой, без суеты.
— А оттуда они куда могут направиться, есть соображения?
Кивок. И ни слова.
Еще пять сотен дирхамов отправились за предыдущими.
Водитель рассмеялся приглушенным саркастическим смехом:
— На нас не обращают внимания. Мы ведь так, вьючные животные, вроде верблюдов. Я имею в виду, что мы для всех пустое место. А значит, при нас можно говорить о чем угодно, мы вроде как не слышим.
Бонд вынул еще несколько купюр, но тут же спрятал в карман.
Водитель оглянулся по сторонам.
— Вечером он летит в Кейптаун. Частным самолетом, через три часа. Как я уже говорил, ресторан на нижнем этаже славится неторопливыми сытными трапезами. — Он притворно надулся. — Но вы, я погляжу, не захотите, чтобы мой приятель забронировал вам столик. Понимаю. Возможно, в следующий ваш приезд…
Бонд выдал ему остальные деньги и, вытащив водительскую визитку, потеребил ее большим пальцем.
— Моего друга видел? Того здоровяка, что со мной вошел?
— Американец.
— Да, американец. Высокий.
— Очень высокий.
— Я скоро уеду, а вот он останется. И он очень надеется, что сведения о мистере Хайдте верны.
Улыбку словно ветром сдуло.
— Да-да, сэр, все точно. Клянусь Аллахом, да славится имя Его!
Бонд зашел в бар и занял столик на террасе с видом на Дубайскую бухту; ее мирная зеркальная гладь, усеянная колеблющимися цветными отблесками, постепенно вытесняла жуткую сцену во владениях аль-Фулана.
Подошедший официант поинтересовался, что он будет заказывать. Из всех спиртных напитков Бонд предпочитал бурбон, однако водка, особенно обжигающе ледяная, обладала, по его мнению, более целебными свойствами. Поэтому он попросил полусухой мартини с двойной «Столичной» — тщательно взболтать (тогда водка не только лучше охлаждается, но и насыщается воздухом, что значительно улучшает вкус).
— И еще лимонную цедру.
Когда коктейль принесли — непрозрачный, а значит, взболтанный правильно, — Бонд залпом выпил половину. Лицо и горло обожгло ледяным огнем, притупляя горечь от того, что не удалось спасти ни девушку, ни Юсуфа Насада.
Однако воспоминание о том, с каким вожделением Хайдт смотрел на иссушенные тела, коктейль стереть не смог.
Бонд сделал еще глоток, рассеянно глядя на экран телевизора над барной стойкой; там в калейдоскопе кадров, как в клипах арабского и индийского телевидения, мелькала прекрасная Ахлам из Бахрейна. Из динамиков лился ее чарующий, переливчатый голос.
Допив коктейль, Бонд позвонил Биллу Таннеру. Рассказал о ложной тревоге и о выставке в Историческом музее, потом добавил, что Хайдт поздним вечером вылетает в Кейптаун. Не сможет ли отдел «Т» организовать перелет и для Бонда? Снова напроситься на борт «груммана» не выйдет — он уже отбыл обратно в Лондон.
— Я посмотрю, Джеймс. Наверное, придется коммерческим рейсом. И не уверен, что получится опередить Хайдта.
— Мне главное, чтобы кто-то встретил его в аэропорту и проследил, куда он поедет. Как там дела у «Шестерки» в тех краях?
— У резидентуры «Зет» есть тайный агент в Кейпе. Грегори Лэмб. Секунду, проверю статус. — В трубке послышался перестук кнопок. — Сейчас он в Эритрее, танцы с саблями на суданской границе принимают угрожающий характер. Хотя знаешь, Джеймс, Лэмба лучше не вовлекать. У него в личном деле не все чисто. Он там совсем ассимилировался, как какой-нибудь герой Грэма Грина. Думаю, у «Шестерки» он числится в кандидатах на увольнение, просто руки никак не доходят вручить ему документы. Поищу тебе кого-нибудь из местных. Рекомендую обратиться в Полицейскую службу Южной Африки, а с органами национальной безопасности не связываться — они в последнее время в новостях предстают не в самом приглядном свете. Я прозвоню пару номеров, потом по результатам — тебе.
— Спасибо, Билл. Соединишь меня с «Кью»?
— Сейчас. Удачи!
Вскоре в трубке послышался задумчивый голос:
— Отдел «Кью», Хирани.
— Сану, это ноль-ноль-семь. Я в Дубае. Срочно кое-что нужно. Но «Шестерка» здесь пока нон грата.
— Не волнуйся, к «Шестерке» мои люди никакого отношения не имеют. Я работаю с местными.
Выслушав разъяснения Бонда, Хирани явно разочаровался — слишком простое задание.
— Ты где сейчас?
— «Интерконтиненталь», Фестиваль-Сити.
Снова перестук кнопок.
— Хорошо. Тридцать минут. Главное, запомни: цветы.
Разговор как раз закончился, когда появился Лейтер и, усевшись, заказал «Джим Бим» — неразбавленный.
— Никакого льда, никакой воды, никаких фруктовых салатов, ничего. Но двойной. Или даже тройной.
Бонд попросил еще мартини.
— Как голова? — спросил он, дождавшись, пока отойдет официант.
— Жить буду, — пробурчал Лейтер. Рана действительно казалась неопасной, и Бонд понимал, что подавленное настроение товарища вызвано гибелью Насада. — Выяснил что-нибудь насчет Хайдта?
— Они сегодня улетают. Через пару часов. В Кейптаун.
— А что там?
— Понятия не имею. Надо выяснить.
Причем выяснить за три дня, напомнил себе Бонд, если он действительно собирается спасти тысячи намеченных в жертву людей.
Принесенные официантом напитки они приняли в молчании и, отпивая, одновременно обвели глазами просторный бар. Темноволосого мужчины с серьгой — или других наблюдателей, чересчур пристально высматривающих (или, наоборот, старательно не замечающих) двух мужчин в углу, — видно не было.
Ни тот ни другой не помянули только что погибшего агента. При всем соблазне почтить память, этого не делали никогда.
— А Насад? — спросил Бонд. — Тело? — Думать о напарнике, принявшем такую жуткую смерть, было тяжко.
Лейтер плотно сжал губы.
— Если тут замешаны Хайдт с Ирландцем и я бы вызвал команду, они бы поняли, что за ними следят. Нельзя рисковать прикрытием. Юсуф понимал, на что идет.
Бонд кивнул. Так будет правильнее, хотя легче от этого не становится.
Лейтер вдохнул пары виски, потом сделал еще глоток.
— Сам знаешь, в нашем деле тяжелее всего принимать такие вот решения — а не изображать Бутча Кэссиди, выхватив шестизарядник. На это особого ума не надо.
У Бонда зажужжал мобильный. Отдел «Т» забронировал для него билет на ночной рейс в Кейптаун компанией «Эйр эмирейтс». Вылет через три часа. Выбором перевозчика Бонд остался доволен. Авиакомпания изо всех сил пыталась «сохранить лицо», поэтому пассажиров ждал качественный сервис, достойный золотой эры воздушных перевозок, царившей лет пятьдесят-шестьдесят назад. Бонд поделился с Лейтером своими планами по поводу отъезда.
— Давай поедим, — добавил он.
Американец подозвал официанта и попросил принести мезе.[17]
— А потом групера на гриле. Только, будьте любезны, без костей.
— Да, сэр.
Бонд заказал бутылку хорошего шабли, и они в молчании потягивали вино из охлажденных бокалов, пока не появились закуски — тефтели, оливки, хумус, сыр, баклажаны, орехи и лепешки, вкуснее которых Бонд никогда не пробовал. Оба агента налегли на еду. Потом официант убрал со стола и принес главное блюдо — простую белую рыбу, исходящую паром на подушке из зеленой фасоли. У нее оказался изысканный, слегка мясной вкус. Однако не успел Бонд проглотить и нескольких кусков, как телефон зажужжал снова. Определитель показывал лишь код номера, принадлежащий британскому правительству. Предположив, что это, наверное, Филли из другого кабинета, Бонд ответил.
И тут же об этом пожалел.
— Джеймс! Джеймс! Джеймс! Угадай кто! Перси! Давно не слышались!
У Бонда сжалось сердце.
Лейтер нахмурился, увидев помрачневшее лицо приятеля.
— А, Перси. Да.
— Все хорошо? — поинтересовался Осборн-Смит из Третьего отделения. — Никаких стычек, требующих серьезного оперативного вмешательства?
— Все в порядке.
— Рад слышать. Здесь у нас все в темпе вальса. Ваш шеф проинформировал всех насчет «Геенны» — вам ведь было недосуг, вы так спешно покидали пределы страны… — Он выдержал многозначительную паузу. — Не обращайте внимания, Джеймс, я нарочно вас подкалываю. На самом деле я звоню в первую очередь, чтобы извиниться.
