— А Мадам Вонг, почему вы о ней в мужском роде говорите? — поинтересовался Шершнев.
— Потому, что он нечто среднее между мужчиной и женщиной.
— Понятно… А вам-то зачем нужно стравливать китайцев с грузинами?
— Я решил, что пока они между собой разбираются, я успею договориться с Иваном и продам технологии ему, а сам уеду за рубеж, — профессор налил себе еще стакан воды. Судя по всему, его уже начал пробирать «сушняк». — Ведь без меня они сами продолжить работы вряд ли смогут. Хотя кто его знает, если привлечь квалифицированных генетиков…
— Значит, Иван тоже в курсе о том, что у китайцев с кавказцами ожидается встреча?
— Да, и я обещал встретиться с ним завтра, чтобы обсудить все детали нашей сделки.
«Похоже, у этого Ивана тоже рыльце в пуху. Надо как можно быстрее пробить его по всем учетам», — подумал Шершнев, напрочь забыв, что он не сотрудник ФСБ, а старший оперуполномоченный УБОП.
— Где и во сколько «забита» эта «стрелка»?
— Завтра в шесть вечера на пустыре неподалеку от поворота на дамбу. Там сейчас строительство Кольцевой ведется, но завтра у рабочих выходной. Вот они и решили там выяснить отношения.
«Ловко придумано, — продолжал размышлять Шершнев, — завтра в городе очередной марш “обиженных” проводится. Правда, кто и по каким понятиям обидел этих господ, оставалось неясным, но ситуация могла случиться любая, благо среди регулярно марширующих хватало мелких воришек, некогда отсидевших год-другой, а после вещавших о тяжелом диссидентском детстве. Были “обиженными” и мошенники покрупнее, и экс-депутаты, не сумевшие на очередных выборах запудрить избирателям мозги и надеющиеся поднять свой рейтинг громкими воплями. Хватало и просто всякой шушеры, мечтавшей заработать за пешеходную прогулку по сто рублей на опохмелку. Тем не менее все силы милиции и спецслужб будут стянуты к центру. А бандиты тем временем устроят разборки в стиле девяностых в пригороде».
— Вот что, Ким Филиппович, — обратился оперативник к Клопину, — вашей жизни сейчас грозит серьезная опасность. Вы останетесь здесь, на конспиративной квартире, до тех пор, пока я не задержу преступников, которые охотятся на вас и ваше изобретение. Кстати, где находятся материалы ваших работ?
— Все в институте, в моей лаборатории, — испуганно пролепетал профессор, который, казалось, только сейчас осознал всю серьезность грозящей ему опасности.
— Сейчас сюда приедет мой сотрудник, он будет охранять вас как важного свидетеля, — Шершнев достал трубку и набрал номер лейтенанта Каракозова, самого молодого сотрудника своего отдела, у которого он числился в наставниках. — Из квартиры ни шагу. По всем возникающим вопросам вы можете обращаться к моему сотруднику или лично ко мне, по телефону. Вам все понятно?
* * *
Совершенно секретно
В одном экземпляре
Управление Федеральной службы безопасности
по Санкт-Петербургу и Ленинградской области
Сводка
Оперативно-технического мероприятия «Т»
по объекту ДОР «Мзиури»
№ 1342-в от 07.08.
Соединение с тел. +7(921)963-…-…
Объект (О.): Здравствуй, дорогой! Это Старый Бесо беспокоит.
Н/л.: Добрый день, уважаемый!
О.: Какой, на хрен, «добрый»? Ты, нцзрн, что должен был делать? Коров нцзрн?!
Н/л.: Но, Бесо…
О.: Молчи, нцзрн, пока я говорить не разрешу! Я тебя спрашиваю, почему Шоту и Зураба повязали?! Ты, нцзрн, что должен был делать? Аккуратно организовать наблюдение, а не подставлять людей. Откуда там наркота и патроны?
Н/л.: Так это, папа… мусора подложили, в натуре…
О.: В натуре — нцзрн у собаки красный! Нцзрн (неразборчиво)… бабок зашли их телкам, чтоб с голоду не сдохли… Из своей зарплаты. И чтоб обоих выпустили хоть под подписку, хоть под залог. Меня не нцзрн, как ты это организуешь, но на крайняк послезавтра оба должны быть у меня. Понял?
Н/л.: Все сделаю, Бесо, но это не мой косяк, это — мусора…
О.: Ты, нцзрн, уже нцзрн меня в конец! Я сказал, чтобы Шота и Зураб у меня были, а не на киче парились! (Неразборчиво)…срок тебе. Все. (Пауза) Да, кстати, что ты напортачил с америкосом, который к профессору ходил?
Н/л.: Нет, там все нормально, в натуре. Пацаны с ним побазарили и отпустили. Они, типа, ментами прикинулись. Америкос, конкретно, не в теме, так и прессовать его шибко не стали. Покалякали, выкинули из тачки, и весь базар…
О.: Ну смотри… (Пауза) Если янкерс заяву напишет — я тебя без вазелина нцзрн. Отвечаю. (Пауза) И учти: «Мы должны переработать и реализовать весь урожай винограда, чтобы у наших недругов разорвались сердца», как говорит уважаемый Михаил Саакашвили… Теперь все. Отбой.
(Конец связи)
Начальник ОТС полковник В. Н. Сергеев
* * *
Оставив профессора под охраной спешно прибывшего Каракозова, Шершнев вышел на улицу. Пасмурное темное небо как будто доказывало, что белые ночи уже позади, и грозило немногочисленным прохожим неминуемым дождем. Майор достал свою «волшебную» фляжку — его разочарованию не было предела: заветная емкость была пуста, словно голова клубной тусовщицы. Шершнев набрал номер своего приятеля — начальника отдела наркоконтроля Александрикова и договорился с ним о немедленной встрече. Рассчитывать на то, что завтра ему дадут милицейский ОМОН для крупной спецоперации, не приходилось. Шершнев знал, что все силы и средства будут брошены на обеспечение правопорядка во время проведения марша «обиженных». Оставалось надеяться только на то, что Александриков поможет со спецназом наркоконтроля. В том, что у китайцев и кавказцев, которые прибудут на «стрелку», помимо оружия будут с собой и наркотики, Шершнев не сомневался.
До Петроградской стороны, где жил Александриков, нужно было добираться на метро, и Шершнев решил перед этим посетить близлежащий магазин «24 часа», чтобы наполнить свою флягу.
В небольшом магазинчике за прилавком читала любовный роман дородная продавщица лет тридцати. Прямо перед ней у кассы были вывешены два объявления. Одно из них сообщало, что в соответствии с распоряжением городского правительства после двадцати трех часов крепкие алкогольные напитки не отпускаются, другое возвещало о том, что сигареты и алкоголь не продаются лицам моложе восемнадцати лет. Почуяв недоброе, Шершнев посмотрел на свои часы фирмы «Полет» и обнаружил, что предательская стрелка остановилась на отметке двадцать три пятнадцать. Как законопослушный гражданин он было уже собрался уходить, когда в магазин ворвался шкет, по виду лет шести от роду, и прямиком направился к кассе. Выгрузив из карманов две горсти мелочи, он потребовал «малёк» «Сибирской» водки и пачку сигарет «LM». Продавщица, не моргнув глазом, исполнила пожелания покупателя, и малыш гордо удалился, бросив на Шершнева взгляд самца-победителя.
— Что же вы за беспредел тут творите? — возмутился майор, показывая рукой на объявления у кассы.
— Так он все равно читать не умеет, — пожала плечами продавщица.
* * *
«Оргазм — это не аббревиатура от Олега и Родиона Газмановых, как полагают многие фригидные дамочки. Настоящий оргазм — это когда начальник вызывает тебя на ковер к восьми ноль-ноль и тебе удается уйти из его кабинета, сохранив себя в целости и сохранности и не использовав припасенную заранее банку с вазелином», — такие мрачные мысли терзали капитана Ракитина, когда он подходил рано утром к кабинету генерала Мягкова.
После того как у него прямо из-под носа ушел профессор Клопин в сауне, а потом бесследно исчез, надеяться на то, что генерал вновь будет вести с ним задушевную беседу, не приходилось. Скорее приходилось рассчитывать на внеплановую «интимную связь» с высоким руководством. Причем на связь столь интимную, что ни начальник отделения, ни начальник управления, ни начальник службы не удостоились чести участвовать в этом — как подчеркивает автор «Толкового словаря русского языка» С. Ю. Ожегов — «душевном, сокровенном» событии.
Иван вспомнил, как еще лейтенантом был направлен на проверку фабрики резиновых изделий, которой грозил рейдерский захват. Дожидаясь своего доверенного лица в коридоре фабрики, он тогда прислушался к разговору, доносившемуся из приоткрытой двери соседнего кабинета.
— Снимай трусики и поворачивайся задом, — властно произнес приятный мужской баритон.
— Нет, Вася, я в зад не хочу, — чуть не плача отвечал голосок совсем еще юной девушки.
— Да ты не бойся, Светка, это совсем не больно.
— А Ленка, подружка моя, говорила, что больно.
— Да она, дура, вертелась, я никак попасть не мог, вот и вышло больно!
— Я стесняюсь, Вася, — продолжала отпираться девушка.
— Лапуся, я же тебя еще с первого класса знаю, и вообще меня стесняться не надо, — продолжал настаивать баритон. — Для меня нет никакой разницы, мужчина ты или женщина.
