— В здании есть какая-нибудь охрана? — осведомился Квин, прежде чем поднести его к глазам.
Дюк улыбнулся:
— Да, один охранник — у переднего входа, второй — у заднего.
Квину показалось, что у Дюка с тех пор, как они не виделись, еще больше усилился акцент, в котором угадывались то ли чешские, то ли какие-то другие интонации. Причем Квин подозревал, что английский, на котором они между собой общались, был родным языком Дюка.
— Тот, который дежурит у главного входа, обычно сидит в машине возле ворот.
Квин поднял бинокль к глазам и взглянул в указанном направлении. В самом деле, неподалеку от входа стоял видавший виды «вольво». Сидящий в авто мужчина, как казалось со стороны, читал газету.
— В здании кто-нибудь есть? — продолжал задавать вопросы Квин.
— Насколько я мог определить, никого, — ответил Дюк, пожав плечами. — Но кто его знает?
Здание было обнесено кованой оградой шести футов высотой. Дюк сообщил, что ворота запираются на засов и открываются внутрь. Здание имело четыре этажа, включая чердак, и было скорее вытянуто в высоту, чем в длину. Его фасад был облицован темно-красным кирпичом с примесью бетона. Приблизительно через каждые три фута вдоль торца здания ровными рядами располагались высокие узкие окна, обрамленные выкрашенными в синий цвет металлическими рамами.
Когда Квин с Дюком подошли ближе, то смогли разглядеть на стенах следы от пуль, сохранившиеся со времен взятия Берлина в конце Второй мировой войны.
— Только не обольщайся насчет кирпичной кладки, — предостерег Дюк. — Под ней бетонный слой добрых полметра толщиной.
— Где находится нужное нам место? — спросил Квин.
Он тщательно изучил светокопию плана, но надеялся получить от Дюка более подробную информацию.
Тот указал на юго-западный угол здания:
— Здесь. Вход с противоположной стороны. Добрых две трети свободного пространства, ограниченного сверху только чердаком. Высота — четыре этажа. Приблизительно двадцать метров в длину и столько же в ширину.
— Немалое помещение.
— Когда-то в нем стояли станки. А теперь пусто. С задней стороны дома есть лестница. На каждом этаже располагается по две комнаты. Одна из них размером шесть на восемь метров. Другая — десять на двадцать.
— И каждая из них используется?
— Не думаю. Скорее всего, только те, что находятся на первом и втором этажах. — Дюк запнулся. — Прости, я забыл, что ты американец. На втором и третьем этажах.
В Европе так называемым первым этажом назывался не тот, который находился на уровне земли, а следующий за ним. Но Квин и сам уже понял, что Дюк имел в виду.
— Ты уверен, что это то, что нам надо? — спросил он.
— Да, — ответил Дюк. — Чердак занимает огромную площадь. Покрывает сверху все здание. Но насколько я мог заметить, пустует без дела. Я бы не советовал тебе туда забираться. Много лет назад мне довелось однажды оказаться внутри. Но даже в те далекие времена чердачный пол находился в весьма плачевном состоянии. Провалишься — падать придется долго.
— А как насчет подвала?
Дюк покачал головой.
— Там я ни разу не был, — признался он.
На копии плана подвал был изображен в виде единого просторного помещения. Больше ничего на нем не значилось.
— Когда, по-твоему, мне будет лучше проникнуть внутрь?
— Сегодня. Если ты готов. Чем ближе день намеченной здесь встречи, тем сложнее будет это осуществить. Таково мое личное мнение. Может, я не прав?
— Прав. Одного не могу взять в толк. Как туда попасть?
Дюк улыбнулся. Сунул руку в карман, что стоило ему немалых усилий, и выудил оттуда блестящий ключик.
— От главного входа, — прокомментировал он. — К счастью, Берлин теперь мой родной дом. Теперь я тут каждую собаку знаю, — пошутил он. — Твоя команда в сборе?
— Да.
— Можно полюбопытствовать, кто такие?
— Я возьму этот ключ с собой, — сказал Квин, вновь пропустив вопрос Дюка мимо ушей.
Тот отдал его Квину.
— Как ты собираешься пройти мимо охранника, не вызвав у него подозрений?
— На этот счет можешь не беспокоиться.
Квин напоследок взглянул на здание в бинокль и вернул его Дюку.
— Все рассмотрел? — спросил тот.
Квин ненадолго остановил взор на доме и кивнул:
— Пока все.
Квин попросил Дюка подбросить его до Шарлоттенбурга, сказав, что для выполнения задания ему нужно прихватить с собой кое-какие инструменты. На самом же деле он преследовал совсем другую цель. Для начала он пересел на другую линию. Проехал несколько станций и вышел на «Берлинер-штрассе». Окинул быстрым взглядом окружающую обстановку, проверяя, не увязался ли за ним кто-нибудь. Слежки не было.
Потом сделал пересадку на другую линию и проехал в северном направлении до станции «Курфюрстендамм»,[26] вышел и еще раз огляделся. И вновь не заметил ничего подозрительного. Поднялся наверх и, слившись с толпой, полчаса прогуливался по улице, делая вид, что разглядывает витрины магазинов, а на деле беспрестанно наблюдая за тем, что происходит у него за спиной. Удостоверившись наконец, что хвоста нет, Квин сел в такси и приехал обратно в Мите. Попросил водителя остановить машину в двух кварталах от отеля и отправился туда пешком.
Дверь в номер он открыл своим ключом. Нейт сидел на диване и смотрел телевизор. При появлении Квина он вскочил как ошпаренный, схватил пульт управления и убавил громкость. Орландо же и не думала отводить взгляд от монитора компьютера.
— Что новенького? — спросила она, не оборачиваясь.
Квин в двух словах изложил суть дела.
— И все же прямой связи с ликвидацией Офиса я пока не вижу, — заключил он.
— Что еще ты узнал?
Квин покачал головой:
— Почти ничего. Поскольку Офис ни разу не был упомянут, у Дюка возникло подозрение, что именно вокруг него и возникла вся заваруха. Уверяет, что «нутром это чует».
— О Борко он тоже ничего сказал? — поинтересовался Нейт.
— Ничего. Но я и не спрашивал. Большинство людей трепещут от страха, только услышав его имя. Поэтому я боялся, что Дюк может неожиданно сделать ноги. Так или иначе, но нам сейчас без него не обойтись.
На журнальном столике рядом с Нейтом стояла бутылка воды.
— Еще будешь пить? — спросил Квин.
Вместо ответа тот молча взял бутылку и бросил ее наставнику.
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросила Орландо.
Квин пожал плечами:
— То, что мы имеем, все же лучше, чем совсем ничего. Даже если из нашей затеи ничего не выйдет. — Он открыл бутылку и отхлебнул из нее. — А ты что-нибудь раскопала?
Она пробежалась пальцами по клавиатуре:
— Да. Но не то, что ожидала.
Квин молча ждал.
— Знаешь, почему о Борко не было ни слуху ни духу больше месяца? Потому что он лечился от ранения.
— Какого?
— Говорят, будто одна пуля пробила ему плечо, а вторая — бедро. Он работал по заданию каких-то сирийцев. Очевидно, не все прошло гладко.
— И кто же его подстрелил?
— Не имею понятия. Зато знаю, что случилось это в Риме. Чисткой занимался Зейц. Он говорит, что едва успел уволочь раненого Борко, как нагрянула местная полиция.
— Ты говорила с Зейцем?
— Ну да. Но больше я от него ничего не могла добиться. Он утверждает, что не знает, с кем у Борко была назначена встреча.
— Это был обмен?
Квин подошел к окну и посмотрел на улицу. Над городом сгустились темные тучи. По прогнозу погоды вечером должен был выпасть снег.
— Ты уверена, что его подстрелили не случайно?
— Думаешь, этот сыр-бор развели, чтобы убрать самого Борко?
— Либо его, либо его связного.
— Зейц говорит, что это был какой-то странный обмен. Дескать, ему самому непонятно, почему операция у них не удалась.
— Говоришь, Борко работал на сирийцев?
— Так утверждает Зейц.
Квин посмотрел на Орландо:
— А ты этому веришь?
Слегка поколебавшись, она отрицательно покачала головой.
— А сама что думаешь? — продолжал допытываться Квин.
— Ничего.
— Ничего?
— Мне нужно еще кое-что проверить, — пояснила она. — В Риме не зарегистрировано ни одного полицейского отчета, даже вскользь касающегося тех ночных событий, о которых говорит Зейц. Если, как он утверждает, копы едва их не засекли, вряд ли те обошли бы этот факт в своих рапортах.
— Думаешь, ничего подобного в Риме вообще не происходило?
— Да, — ответила она. — Думаю, все это чистой воды липа.
Квин вновь бросил взгляд в окно.
— Интересненькое дельце. Выходит, Зейц лжет.
Орландо кивнула.
— Но с какой целью?
— Чтобы запутать следы, — предположила она. — Предоставить Борко возможность залечь на дно. Так сказать, уйти со сцены, чтобы сосредоточиться на более крупной задаче.
— Например, такой, как уничтожение Офиса, — закончил ее мысль Квин.
