— Где Кристель Тилман? — сухо спросил он.
Ханс Бевер снял свои дымчатые очки, протер глаза, словно они были воспалены, и равнодушно произнес:
— Клянусь вам, что я понятия об этом не имею.
* * *
Роберт Мартенс снял свой шерстяной капюшон и утер вспотевшее лицо. Глаза его остановились на Кристель, которая лежала на кровати, прикованная наручниками к железной спинке, в одной только мини-юбке, с голой грудью. Лицо ее было все в синяках и кровоподтеках после падения с мотоцикла. «Гольф» долго кружил по кольцевой автостраде, прежде чем свернуть в Иксель. Здесь он остановился у большого низкого строения, похожего на гараж, с автоматически открывающимися воротами.
— Видала, как мы твоего дружка? — ухмыльнулся жандарм.
Он спокойно налил себе стакан «Джонни Уокера» и осушил его одним глотком — изредка он позволял себе подобные небольшие нарушения своего весьма строгого режима.
Кристель ничего не ответила. С той минуты, когда великан снял капюшон, она знала, что приговорена. Такой человек свидетелей не оставляет. Она лишь недоумевала, почему ее не убили сразу.
— Что вам от меня нужно?
Роберт Мартенс улыбнулся почти добродушно. Он снял куртку, брюки, фуфайку и остался в одних трусах. Его мужское достояние показалось Кристель чудовищно огромным, — а уж она-то видала всякое. Великан подошел к кровати и положил свою лапищу на ее грудь, сжав так сильно, что она вскрикнула.
— Совместим приятное с полезным, — хохотнул Мартенс — Сначала с тобой побалуюсь я, и, уж поверь мне, так тебя еще никогда никто не трахал. Потом тебе придется дать этому ублюдку, который мне уже осточертел.
А потом, — добавил он, — отправишься за своим чумазым дружком.
Продолжая говорить, он играл ее грудями. Кристель видела, как огромная плоть начала набухать, натянув ткань трусов. Он спокойно закинул ногу на кровать и уселся на молодую женщину верхом. Его восставшая плоть оказалась между ее грудей. Левой рукой он схватил Кристель за волосы, приподнял ее голову и багровым концом плоти раздвинул губы.
Кристель поперхнулась, глаза ее наполнились слезами, она попыталась вырваться. Роберт Мартенс потянул ее за волосы еще сильнее.
— Живо, а то убью! — рявкнул он.
Перепуганная Кристель сделала над собой усилие. Она старалась как могла, давясь и задыхаясь, а ее мучитель забавлялся, проталкиваясь как можно дальше. Наконец он с довольным урчанием излился прямо ей в горло.
Затем он оделся, и, но удостоив ее больше взглядом, закрыл за собой дверь и спустился по винтовой лестнице в гараж, где был спрятан старый «гольф», а также ящики с оружием и боеприпасами. Никому не придет в голову искать Кристель здесь. Жандарм взял атташе-кейс, вышел и направился к своей машине, стоявшей в пятистах метрах. В голове у него созрел оригинальный план, как избавиться от человека, который с таким ожесточением преследовал его. После этого можно будет спокойно продолжать охоту на людей. Даже без поддержки высокого покровителя. Это было как наркотик, и он уже пристрастился.
* * *
Держа палец на спусковом крючке, Малко пристально смотрел на сидевшего перед ним человека, силясь угадать, какую еще ловушку он ему расставил. Ханс Бевер держался все так же спокойно, подчеркнуто игнорируя оружие, которое могло разнести его на кусочки. Малко прислушивался к каждому шороху, гадая, откуда будет нанесен удар. Он и помыслить не мог, что бельгиец предлагал ему честное сотрудничество. Ханс Бевер надел очки.
— Я много размышлял со вчерашнего дня, — задумчиво произнес он, — и пришел к выводу, что у нас теперь немало общих интересов.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Малко, еще более насторожившись.
Его палец подрагивал па спусковом крючке штурмовой винтовки.
— Я никак не мог подумать, что мои... сотрудники без моего приказа совершат такую акцию, как сегодня. Боюсь я что-то упустил. Эти люди утратили всякое понятие о дисциплине. Они раньше уже совершили грубую ошибку, убив жандармов. Благодаря мне все сходило им с рук слишком легко, и это, должно быть, вскружило им голову. Пора положить этому конец... Пока они не повернули оружие против меня.
В его иносказаниях было что-то иезуитское.
— Я вам не верю, — резко сказал Малко.
— Напрасно, — ответил Ханс Бевер. — Эти люди никогда не вернут оружие, которое я им достал. Только мне известны некоторые подробности их биографий, за которые каждый из них может быть не единожды приговорен к смертной казни.
— А вы? — осведомился Малко.
— Я, может быть, и нет. В этом деле меня прикрывает мое начальство. Я действовал по приказу сверху...
— Не может быть! — вырвалось у Малко.
— Да, и коль скоро мы отныне союзники, я вам сейчас все объясню... Ни к чему напоминать о моих связях с ВНП, вы это выяснили сами. Я действительно всегда придерживался мнения, что нужно опираться на здоровые элементы этой страны, чтобы противостоять возникновению марксистских идей. Мое начальство не было со мной согласно, однако мне самому удалось завербовать...
— Убийц, — добавил Малко.
— Людей с убеждениями, — поправил бельгиец, ничуть не смутившись. — Каких мало осталось в наше время.
— Зачем вам понадобилось убивать этих гошистов? — спросил Малко. — Вот чего я никак не мог понять.
Секунду поколебавшись, Бевер начал неизменно ровным голосом:
— Что ж, теперь это уже не имеет значения. Речь шла о сверхсекретном задании правительства: мне было поручено создать гошистскую группировку.
— Как? — Малко показалось, что он ослышался.
— Позвольте, я вам объясню. Дело в том, что со всех сторон на нас сыпались упреки в слабости нашей службы безопасности. Американцы и немцы как черт ладана боятся проникновения коммунистических идей в эту страну... Из-за НАТО, понимаете? Так вот, глава моей службы решил доказать им нашу состоятельность: создать некую гошистскую группировку, якобы занимающуюся подрывной деятельностью, а затем с большим шумом ликвидировать ее.
— Вы серьезно?
— Абсолютно. Впрочем, не мы одни занимаемся подобными вещами. Израильтяне — непревзойденные мастера в этой области. Вам должно быть известно, что многие арабские террористические группы целиком и полностью созданы Моссадом... хотя и совершают антиизраильские акции. Так же начиналось и у нас. В ближайшем окружении Пьера Каретта, лидера Боевых Коммунистических Ячеек, было много чересчур легковерных людей, которых легко было обработать.
— Их-то вы и убили?
— Мы их просто обезвредили, — уточнил бельгиец.
— Но зачем вам это понадобилось?
Ханс Бевер медлил с ответом. На этот раз его замешательство было, похоже, искренним. Наконец он решился и продолжал, понизив голос.
— Поначалу все шло гладко. Выдавая себя за сочувствующего, я завербовал членов различных гошистских движений, дал им оружие, деньги, листовки и инструкции.
— Но как вам удалось проникнуть в их среду? — недоверчиво спросил Малко. — Эти люди не идиоты.
— Конечно, — согласился его собеседник. — Но один из них, Ги Шоке, был племянником моей жены. Он мне очень помог... Его и пришлось ликвидировать в первую очередь.
— Почему?
— Приближался процесс по делу Боевых Коммунистических Ячеек. История не могла не выплыть наружу. Надо было заранее принять меры. Мое начальство струхнуло и предоставило мне неограниченную свободу действий. Они полагали, что я договорюсь с этими людьми, устрою им отъезд за границу или что-нибудь в этом роде. Но мне с самого начала виделось иное решение проблемы. Оставшись в живых, они всегда могли шантажировать нас. Я должен был защитить мою службу. Мои старые друзья из ВНП согласились мне помочь.
Малко похолодел от ужаса. Много он повидал грязных махинаций, но такое!..
— Вы хотите сказать, что убийцы считали, будто имеют дело с настоящими коммунистами?
— Разумеется, — невозмутимо ответил Ханс Бевер. — Они, конечно, экстремисты, но тоже не сумасшедшие. Я объяснил им, что у нас нет достаточных средств, чтобы очистить страну от вредоносных элементов. Во времена ВНП они накопили немалый опыт. Знаете, они не колебались ни секунды. Тем более что я дал им оружие и оказал еще кое-какую помощь. В частности, ознакомил со всеми тонкостями работы полиции. Так что они не особенно рисковали.
Это было настолько чудовищно, что не укладывалось в голове.
— А что вы скажете о редкостном садизме их «акций»? — спросил Малко.
— Да, вы правы, — кивнул Бевер. — Я им уже выразил свое недовольство. Это не было предусмотрено. Но Роберт Мартенс — опасный человек, психопат, а я это понял слишком поздно. Остальных он держит в страхе.
Малко не мог поверить своим ушам.
— Но в конце концов, руководит-то вашей службой не сумасшедший! Неужели он ничего не сказал?
Лицо Ханса Бевера нервно дернулось, уголки губ поползли вниз.
— Сказал, конечно, — вздохнул он. — Мои действия не одобрили. Мне предложено в конце года уйти в отставку.
