— А насчет Аллы он не проверял?
— Что проверять? — нахмурилась Мурсаева. — Она ведь не девочкой была, когда замуж за Салима выходила. Уже ребенка имела, успела в стольких руках побывать. Я его так отговаривала, просила не спешить. Но разве мужчину можно остановить в подобных случаях. Он тогда по-настоящему влюбился. Вот и решил простить Алле ее прошлое. Забыть обо всем. Я решила молчать. Если нельзя было его убедить, то нужно было остаться рядом с ним. Я его очень любила, — сказала она с чувством.
— Вы уверены, что у Аллы не было друзей после замужества? Извините, что я об этом говорю. Я понимаю, что сейчас не время и не место. Но мне нужно знать.
— Не уверена, — призналась Мурсаева, — если вы спрашиваете конкретно о Шенгелия, то и сами не уверены. Может быть, они и были любовниками. Меня такие гадости не волновали. Я видела, что она была не пара моему брату. Но я думала, что должно пройти время, чтобы он понял, с кем связался, и сам принял решение.
— Вы знали, что у Аллы была часть акций клуба «Орфей»?
— Откуда я могла это знать? Алла меня в такие подробности не посвящала.
Дронго помнил о папке, которую привез с собой. Но достать фотографии в присутствии женщины он не решался. Она и без того перенесла столько за последние дни, что шокировать ее фотографиями Аллы с Георгием Шенгелия ему не хотелось. Он успеет просмотреть все документы, после того как она отправится спать.
— Когда неизвестные пытались сегодня к вам войти, — напомнил Дронго, — их было двое. Или это был один человек?
— Двое, — уверенно ответила Мурсаева, — я слышала, как они тихо разговаривали друг с другом. И все время был слышен лязг металла, как будто они ковыряли ножом.
— Вы стояли у двери?
— Нет, я отошла, как вы мне говорили. Но я слышала их разговоры.
— Не могу ничего понять, — признался Дронго, — неизвестные убийцы сначала убирают вашего брата, потом одного из его компаньонов. А затем начинают настоящую охоту за всеми близкими вашего брата. Почему? Мне все время кажется, что я не знаю чего-то самого главного.
Он взглянул на часы. Было уже очень поздно. Она поднялась со стула и спросила:
— Когда мы выедем утром?
— Желательно выехать в восемь, — сообщил Дронго, — чтобы спокойно добраться до аэропорта. Мы можем попасть в утреннюю пробку.
— Да, конечно. Спокойной ночи. Мне так неудобно, что я причиняю вам беспокойство.
— Я впишу в счет эту ночь. Возьму как за проживание в пятизвездочном отеле, — пошутил Дронго, — можете пользоваться моей ванной комнатой. А я буду пользоваться гостевой. Белье в шкафу, там есть нераспечатанные новые комплекты. Обычно белье мне привозят из стирки. Я отдаю его в специальную прачечную…
— Не сомневаюсь, — улыбнулась она, — я видела ваше постельное белье и вполне оценила ваш вкус. Вы специально привозили его из-за рубежа?
Он промычал нечто невразумительное. Ему не хотелось говорить, что в прошлом году приехавшая к нему Джил заменила все постельное белье, выбросив прежнее и заказав новое австрийское.
Она кивнула и отправилась в спальню. А он прошел в кабинет, чтобы более подробно рассмотреть папку, взятую из сейфа Мальгасарова. Едва он начал работать, как раздался телефонный звонок. Он взглянул на часы. Был уже двенадцатый час. Включился автоответчик, предлагавший гостю оставить сообщение. И он вдруг услышал голос Линовицкой:
— Если вы дома, возьмите телефон. Мне нужно с вами срочно поговорить.
Он поднял трубку.
— Добрый вечер, — сказал Дронго.
— Извините, что позвонила так поздно, — быстро произнесла она, — мне нужно срочно с вами увидеться.
— Прямо сейчас? — удивился он.
— Я стою у вашего дома, — сообщила она, — если вы разрешите, я прямо сейчас к вам поднимусь.
«Только этого мне не хватало, — подумал Дронго, — неужели она успела так быстро меня вычислить? Но это невозможно. Убийство Мальгасарова произошло совсем в другом месте города. Она же не может курировать все убийства в многомиллионном городе. Тогда почему она так быстро приехала ко мне и хочет со мной встретиться? Неужели она подозревает меня в убийстве?»
— Поднимайтесь, — согласился Дронго, — я предупрежу охрану, чтобы вас пропустили.
— Я думаю, пропустят, — самоуверенно сказала она, — у меня удостоверение следователя по особо важным делам.
«Надеюсь, что Мурсаева будет спать и не захочет выходить из спальни, — подумал Дронго, — хотя лучше предупредить ее».
Он подошел к двери и постучал. И услышал голос Мурсаевой.
— Ко мне сейчас приедет следователь, — сообщил Дронго, — извините, что вас беспокою. Я просто хотел предупредить.
— Какой следователь? — спросила она.
— Линовицкая. Та самая, которая проводит расследование убийства вашего брата и его супруги.
— Ясно. Мне не выходить из комнаты?
— Во всяком случае, нежелательно, чтобы вас видела моя гостья.
— Тогда не выйду. Спокойной ночи. И не забудьте меня завтра разбудить.
— Обязательно. Спокойной ночи.
Он вернулся в кабинет. Затем, подумав немного, прошел в холл, забрал плащ своей гостьи и перевесил его во внутренний шкаф, чтобы ничто не выдавало присутствия в его квартире посторонней женщины. Линовицкая позвонила через минуту. На улице шел дождь, и с ее плаща стекали дождевые капли.
Он повесил ее плащ на вешалку. Она была в темном брючном костюме. «Странно, что она надела брючный костюм, — подумал Дронго. — Для такого костюма она чуть полновата». Линовицкая оглядывалась. Ей явно нравилось в этой квартире.
— У вас интересная квартира, — призналась она.
— Идемте в гостиную, — предложил Дронго, — или лучше в кабинет?
— Как хотите. Давайте в кабинет. Мне интересно будет посмотреть на ваши книги.
Они прошли в кабинет. Он вкатил из гостиной свой столик с напитками. Достал бокалы.
— Что вы будете пить? Вы первый раз в моем доме.
— Только сок, у меня кружится голова от спиртного. Я несовременный человек в этом отношении. — И сразу перешла к делу: — Сегодня в клубе «Орфей» убили директора Мальгасарова. Вы знали такого человека?
— Возможно.
— Знали или нет? — более строгим голосом спросила она.
— Знал, — не стал врать Дронго. — А в этот клуб любили ходить супруги Мурсаевы.
— И вы сегодня там были, — она не спрашивала, она утверждала.
— Поэтому вы ко мне пришли?
Но она резко прервала его:
— Я вас спрашиваю. Ответьте на мой вопрос. Вы были сегодня в клубе «Орфей»?
— Сначала объясните, почему вы пришли именно ко мне. Потом начнем разбираться. Нельзя врываться в квартиру за полночь и устраивать допрос даже хорошо знакомому человеку.
Она залпом выпила свой сок, поставила бокал на столик.
— Вы правы, — сказала она, — извините. Я должна была вам объяснить. Сегодня вечером, примерно между восемью и девятью часами, неизвестный убийца вошел в кабинет и трижды выстрелил в директора клуба. Потом незаметно исчез. В этот момент в приемной не было секретаря Мальгасарова, и никто не видел, кто вошел в кабинет убитого.
Дронго слушал молча.
— В клубе в момент убийства было около сорока посетителей и примерно столько же людей обслуживающего персонала. Но регистратор, сидевший у дверей, запомнил, что к ним приходил один неизвестный, который дважды входил в клуб, как раз в промежуток между восемью и девятью часами вечера. Судя по описаниям, этот человек похож на вас.
— Каким образом вы об этом узнали? — поинтересовался Дронго. — Это ведь совсем не ваш участок. И подобные убийства вы не должны расследовать.
— Не должна, — согласилась Валентина, — дело в том, что в кармане убитого сотрудники уголовного розыска и следователь прокуратуры нашли мою повестку. Я собиралась вызвать Мальгасарова и допросить его по делу о смерти супругов Мурсаевых. Поэтому они сначала позвонили мне. И я приехала на место происшествия, узнав о неизвестном, который дважды появлялся в клубе.
— Регистратор ошибся, — возразил Дронго, — дело в том, что я приехал туда первый раз к девяти часам вечера, когда Мальгасаров был уже убит.
— У вас есть алиби или свидетели?
— Конечно. Три свидетеля. Они могут по минутам показать, где я был примерно с половины восьмого до девяти часов вечера. Когда я приехал в клуб, он был уже мертв и тело начало остывать. Думаю, эксперты легко определят время убийства.
— И вы видели его мертвым?
— Видел.
— Почему вы не вызвали милицию? — возмущенно спросила она.
— Завтра утром я должен улетать в Амстердам. У меня очень важная встреча в Голландии. И я не могу отменить эту поездку. Если бы я вызвал милицию, мне пришлось бы задержаться. Хотя бы на несколько дней, чтобы давать объяснения, писать оправдательные записки. Я решил, что милицию могут вызвать другие люди. И предупредил об этом Георгия Шенгелия, хозяина клуба «Орфей». Он должен был вызвать милицию.
— Он этого не сделал, — удивленно ответила Валентина, — милицию вызвали сотрудники охраны, а самого Шенгелия нигде не могли найти. Ни дома, ни на даче. И в клубе его не было. Охранники и регистратор дали показания, что он уже две недели не появлялся в клубе.
