Прошло довольно много времени, прежде чем Малко встал, чтобы посмотреть в окно. Очертания холмов едва угадывались за пеленой дождя в сгущающихся сумерках. Индианка спала. Тинго-Мария был всего в нескольких сотнях метров, по ту сторону реки Уальяга, но чтобы добраться до города, нужно было сделать крюк — мост был только один.
Впрочем, может быть, есть и другие пути...
Малко с нетерпением ждал ночи. Для того, что он собирался предпринять, необходима была темнота. С Буяном-Франциско и его друзьями, да еще под покровительством полковника Виалобоса можно сделать немало... Но главное — отыскать в непроходимых джунглях нужную взлетную полосу среди десятков других.
* * *
Вечер тянулся медленно. На какой-то миг Малко показалось, что небо проясняется, но потом облака снова сгустились. Индианка жадно ловила каждое движение Малко, силясь угадать его желания. Она поджарила ему бананы, сварила кофе, обсушила его феном, когда он принял душ. Настоящая гейша. И по-прежнему не произносила ни слова. Теперь она дремала в гамаке, время от времени поднималась, лениво потягиваясь, подходила к нему, покачивала своими острыми, крепкими грудями перед его лицом, прижималась, ласкалась, нежная и покорная.
Потом она снова впадала в дремоту, свернувшись в гамаке, как котенок, готовый замурлыкать, стоит его погладить. Дождь се, похоже, нисколько не беспокоил.
Малко же не сиделось на месте. От этого вынужденного бездействия впору было сойти с ума. На вилле не было даже телефона, только радио для связи с комендатурой. Он слышал тарахтение грузовиков, которые уезжали и возвращались. Видел в окно солдат в зеленых пончо, тяжело ступавших по жидкой грязи, с опущенными головами. И все время эти низко нависшие облака и гнетущая, удушающая, липкая жара.
Надо было как-то убить еще часа два-три. Незаметно для себя он тоже уснул и снова проснулся от прикосновения шелковистой кожи индианки. Он машинально провел рукой по ее спине. Она тут же приникла губами к его уже пробудившейся плоти, всасывая ее, почти заглатывая, лаская и возбуждая тысячей касаний острого язычка. Затем она сама уселась на него верхом. Ему не понадобилось ни малейшего усилия, чтобы войти в нее. Казалось, будто он погружается в мякоть спелого, истекающего соком плода. Ощущение было таким острым, что он не выдержал и опрокинул ее на спину, стараясь проникнуть как можно глубже. Когда он, судорожно вздрогнув в последний раз, навалился на нее всем телом, она закричала. Это был первый звук, который он от нее услышал с тех пор, как они вошли в дом. Он долго лежал неподвижно, не торопясь отпускать ее...
И вдруг, повернув голову, увидел за окном неожиданное — звезды! В мгновение ока он вскочил на ноги и выбежал на наружную галерею. Дождь перестал. Лишь редкие белые клочья плыли по темному, усыпанному звездами небосводу. Полная луна заливала желтым светом зеленые вершины холмов.
Погода переменилась!
Дышалось легче. Он вернулся в комнату. Сквозь журчание воды в ванной было слышно, как индианка что-то напевает, стоя под душем. Он вошел к ней, и она радостно прижалась к нему, приняв его счастливое лицо на свой счет.
Теперь у него оставалось совсем мало времени. Уже завтра Мануэль Гусман может улететь. Его противники не станут терять ни секунды, возможно, самолет уже ждет...
План у него давно созрел. Надо было действовать немедленно. Засунув под рубашку «ППК», он вышел в ночь, провожаемый тревожным взглядом индианки. Учитывая то, что ему предстояло сделать, он предпочитал быть один. Под ногами еще хлюпало, и приходилось то и дело обходить огромные лужи, но в воздухе немного посвежело. Вокруг — никого, кроме невидимых среди листвы часовых. Он шел быстрым шагом и через десять минут был уже у моста. Крутой поворот — и он оказался в Тинго-Мария. Из ресторанчика доносились звуки музыки. На улицах было пустынно. Он пошел мимо закрытых лавочек до размокшей дороги, ведущей к реке, и свернул на нее. Здесь начинался «Чикаго».
В худшем случае он просто предъявит кое-кому свой счет. В лучшем — получит информацию.
Вдоль тропы вспыхивали красные огоньки — обитатели «Чикаго», сидя прямо на мокрой земле, курили «пасту». Некоторые уже лежали у стены в нелепых позах, как сломанные куклы. Услышав громкие голоса и глухие звуки ударов, Малко поспешно свернул с тропы — не хватало только сейчас ввязаться в потасовку... У реки пахло мусорной свалкой и нечистотами. В слабо освещенных лачугах он видел людей, спавших вповалку на грязных матрасах. Настоящее царство зомби... Дверь дома Фрехолито была гостеприимно распахнута. Прежде чем войти, он окинул внимательным взглядом внутренний двор.
Никого. Только облезлая собака лизнула ему ногу.
Он пошел по галерее на звуки музыки и осторожно, прячась в тени, заглянул внутрь. В «борделе» Фрехолито три или четыре девушки спали на одном диванчике, прижавшись друг к другу, как кошки. Здесь же был и сам хозяин в своих неизменных зеркальных очках. Он сидел на стуле, прямой, как жердь, держа в руке открытую банку пива. Одним прыжком Малко оказался около него.
Фрехолито и вскрикнуть не успел, как дуло «ППК» уперлось ему в горло.
— Сеньор! — прохрипел Фрехолито.
— Молчать!
Дабы подкрепить слово делом, Малко с силой ткнул стволом пистолета в его открытый рот. Фрехолито издал булькающий звук, и его единственный зуб упал на пол. Перуанец сдавленно всхлипнул от боли. Малко схватил его за плечо и рывком поднял — он оказался на удивление легким.
— Пошли, — приказал Малко.
Они вышли в темноту и свернули направо. Чуть подальше тропа удалялась от реки, огибая заросшую высокой травой и кустарником поляну. Малко толкнул туда своего пленника и остановился посреди небольшой прогалины.
— На колени!
Фрехолито повиновался, но тут же, обхватив ноги Малко, умоляюще забормотал что-то по-испански, без конца повторяя слово «eguivocacion»[22]. Малко большим пальцем взвел «собачку» «ППК»; раздался сухой щелчок.
— Я всажу тебе пару пуль в башку, — спокойно сказал он.
— Нет, сеньор, нет! — взмолился Фрехолито. — Они меня заставили... Я хотел вас предупредить...
Удар рукоятки пистолета разбил ему стекло очков и заставил проглотить лживые оправдания. Малко сам удивлялся собственному спокойствию.
— Пошли, — бросил он. — К реке.
Фрехолито понял, что это значит. Стремительный поток унесет его труп — и никаких следов убийства. Он снова обнял колени Малко.
— Сеньор, — пролепетал он, — я старый человек, у меня семья... Я сделаю все, что вы хотите... У меня есть чистый порошок...
— Плевал я на твой порошок, — поморщился Малко. — Пошли!
— Я все для вас сделаю, — повторил старик.
Он тряс головой, пуская слюни от страха, жалкий и омерзительный. Две пуговицы на рубашке отлетели, открыв впалую грудь, испещренную шрамами.
— Меня интересует только одно, — холодно сказал Малко.
— Что, что?
— Где взлетная полоса, которой пользуется Хесус Эрреро?
Фрехолито в отчаянии заломил руки.
— Но, сеньор, я не знаю!..
— Тогда пошли.
На этот раз старик покорно встал и с видом побитой собаки засеменил по тропинке, даже не раздвигая веток, хлеставших его по лицу. За кустами мелькнули лунные блики, отражавшиеся в воде, и барашки белой пены. Фрехолито, похоже, смирился со своей участью. Молча, ссутулившись, шел он навстречу смерти. Но вдруг, когда они были всего в нескольких метрах от берега, он обернулся и робко произнес:
— Сеньор, может быть, есть один способ...
Не вполне веря словам старика, Малко по-прежнему держал его под прицелом. В темноте он не мог разглядеть выражения лица Фрехолито. Негодяй наверняка готов на все, чтобы спасти свою шкуру...
— Ты можешь мне помочь?
— Я знаю кое-кого из людей, которые работали на последней полосе Хесуса Эрреро. — Голос Фрехолито зазвучал увереннее. — Один до сих пор сшивается в Тинго-Мария, я его недавно видел. Он может отвести нас туда.
— Где он живет?
Фрехолито облизнул пересохшие губы.
— Нигде не живет, сеньор. Ночует, где придется. Но я знаю, он где-то недалеко. Я сегодня продал ему «пасту»... Надо его поискать... Его зовут Мигелито. Длинный, худой, бородатый и хромает.
Малко вспомнился попрошайка с палкой, которого он встретил в первый вечер. Не тот ли самый?
— Откуда вы знаете, что это та полоса, которая меня интересует? — спросил он.
— Там стоит самолет.
— Какой самолет?
— Он прилетел четыре дня назад. Не смог улететь из-за дождя. Пилот приходил к одной из моих девочек... Он колумбиец. Я говорил с ним.
На такую удачу Малко не смел и надеяться. Он посмотрел на небо. Звезд, казалось, стало еще больше. У него оставалось всего несколько часов, если только ветер снова не нагонит тучи.
— Как по-вашему, летная погода удержится? — спросил он.
Старик непонимающе уставился на него.
