— Что означает вся эта суета?
Бонд засунул пистолет за ремень и открыл один из иллюминаторов. Он просунул в него плечи и, убедившись, что оставалось еще немного места, наклонился. Два тускло освещенных круга прямо под ним. На каком расстоянии? Около восьми футов?
Ночь была абсолютно спокойной, ни ветерка. Бонд находился на теневой стороне лайнера. Заметят ли его с мостика? Окажется ли открытым один из их иллюминаторов?
Бонд прыгнул на пол своей каюты и сдернул с кровати простыни. Связать их особым морским узлом, так будет надежнее всего. Но ему придется взять простыни из каюты А-49, чтобы возместить утрату своих, а если он все-таки проиграет, то уже ничто не будет иметь значения.
Бонд изо всех сил потянул за получившуюся веревку. Она должна выдержать. Привязав один конец к петлям иллюминатора, он взглянул на часы. С тех пор как была прочитана радиограмма, он потерял лишь двадцать минут. Не слишком ли много? Он сжал зубы, бросил веревку вниз и головой вперед выбрался из иллюминатора.
Не думать. Не смотреть вниз. Не обращать внимания на узлы. Медленно, четко перебирать веревку руками.
Ночной ветер мягко толкнул и качнул его, и далеко внизу он услышал гул и плеск моря. Откуда-то сверху донесся протяжный вой ветра в снастях, и намного выше звезды медленно закачались вокруг мачт.
Выдержат ли простыни? Смогут ли руки выдержать его вес? Не думать об этом. Не думать о громадном корабле, о холодном океане, о больших четырехлопастных винтах, готовых врезаться в его тело. Ты — мальчик, слезающий с яблони. Это так легко и так безопасно там, в саду, где можно мягко упасть на траву.
Бонд перестал думать и стал следить за своими руками. Он чувствовал, как кровь отхлынула от пальцев, и его ноги стали чувствительными, как антенны, когда внизу они стали шарить в поисках иллюминатора.
Вот. Пальцы правой ноги коснулись выступа иллюминатора. Он должен остановиться. Он должен быть спокойным и ногой исследовать дальше широкий распахнутый иллюминатор. Потом он почувствовал материю: занавески были задернуты. Теперь он мог начинать.
Еще два перехвата руками, и его лицо теперь было на уровне иллюминатора. Он смог взяться рукой за металлический выступ рамы, снять часть веса с туго натянутой белой простыни-веревки и дать одной руке блаженный отдых, потом другой, снимая нагрузку с напряженных мускулов и собирая силы для медленного подтягивания и окончательного прыжка в каюту с пистолетом в руке.
Он прислушался, глядя на круг медленно покачивающейся занавески, стараясь забыть о том, что он висит в воздухе, как птица, у борта «Куин Элизабет», не слушать там, внизу, шума океана и успокоить тяжелое дыхание и биение сердца.
Из каюты доносился приглушенный разговор. Несколько слов произнес мужчина, а затем раздался крик девушки: «Нет!»
На мгновенье там воцарилась тишина, потом послышался резкий удар. Он прозвучал как выстрел из пистолета и побудил Бонда прыгнуть через иллюминатор в каюту. Даже тогда, когда он каким-то образом совершенно беспрепятственно нырнул через трехфутовое круглое отверстие иллюминатора, ему все еще казалось, что он может повредить свою голову, и он прикрывал ее одной рукой, в то время как другой доставал пистолет.
Удачное падение на чемодан, стоящий под иллюминатором, и прыжок кувырком, от которого он очутился посредине каюты. Через мгновенье он был на ногах, быстро обернулся лицом к иллюминатору, и его пальцы на рукоятке пистолета побелели от напряжения, а вокруг сжатых губ образовалась тонкая белая линия. Сквозь узкие щелки ледяные серые глаза бегали из стороны в сторону.
Пистолет был направлен в центр между двумя мужчинами.
— Все в порядке, — проговорил Бонд, медленно выпрямляясь. Это было констатацией факта. Он контролировал ситуацию, и дуло его пистолета говорило об этом.
— Кто послал за вами? — спросил полный мужчина. Он произнес это сдержанно. Никакой паники. Не было даже большого удивления. — Вы пришли, чтобы быть четвертым в игре?
Он сидел в застегнутой рубашке с длинными рукавами недалеко от туалетного столика, и его маленькие глаза блестели на потном лице. Перед ним, на стуле, сидела Тиффани Кейс. На ней ничего не было надето, кроме маленьких трусиков телесного цвета. Не колени были зажаты коленями крупного мужчины, а. бледное лицо с красными пятнами было повернуто к Бонду. У нее были обезумевшие глаза загнанного животного, и рот от изумления был полуоткрыт.
Седой мужчина, расслабившись, лежал на одной из кроватей. Теперь он приподнялся на локте, а другой рукой тянулся к пиджаку за пистолетом. Он с безразличием смотрел на Бонда, и его рот был открыт в квадратной улыбке почтового ящика. Из середины губ, сквозь сжатые зубы, как жало змеи, выступала вперед зубочистка.
Пистолет Бонда был направлен в нейтральную точку между двумя мужчинами. Когда он заговорил, его голос звучал низко и строго.
— Тиффани, — медленно и четко произнес он, — опустись на колени. Отодвинься подальше от этого человека. Держи голову опущенной. Потом выйди на середину комнаты.
Он не следил за ней. Его глаза продолжали переводить взгляд с мужчины, сидящего на стуле, на мужчину в кровати.
Теперь она была вне опасности.
— Я здесь, Джеймс. — В ее голосе звучали надежда и возбуждение.
— Встань и иди прямо в ванную. Запри дверь. Заберись в ванну и ляг там.
Его глаза скользнули в ее сторону, чтобы убедиться, что она выполнила его указание. Она встала и смотрела на него. Он заметил красное пятно от руки на белой коже ее тела. Она точно выполнила его приказание, и вскоре раздался щелчок, когда она закрыла за собой дверь ванной.
Теперь она была в безопасности. И она не увидит того, что должно было произойти.
Между двумя мужчинами было расстояние в пять ярдов, и Бонд отметил, что если бы они сдвинулись, то могли бы схватить его. С такими людьми, как эти двое, нужно быть готовым ко всему. Даже в то мгновенье, когда он будет убивать одного, другой может вскочить и выстрелить. Пока его пистолет молчал, угроза была неопределенной, но при первой же пуле в одного угроза не удержит второго гангстера на месте.
— Сорок восемь. Шестьдесят пять. Восемьдесят шесть. — Сочетание одного из американских футбольных сигналов, одной из пятидесяти комбинаций, которую они, вероятно, уже использовали тысячу раз. Эти слова вырвались из уст полного мужчины. Одновременно он скатился на пол, и его рука метнулась к ремню.
Стремительным движением мужчина на кровати расставил ноги в стороны так, что его тело резко отодвинулось. Он быстро вытянул руку вперед.
Бум!!!
Пистолет Бонда глухо выстрелил. Под кипой седых волос образовалась дырка.
«Бум!» — ответил пистолет уже мертвого человека, выстреливший от последнего движения пальца, и пуля попала в кровать под трупом.
Полный мужчина, лежавший на полу, вскрикнул. Он смотрел вверх, в пустой и черный глаз, который не раздумывал о выборе и был только заинтересован в том, в какой сантиметр тела он попадет.
Пистолет полного мужчины находился на уровне колен Бонда и был бесполезно нацелен на белую крашеную металлическую дверь.
— Бросьте его!
Раздался шум, и пистолет упал на ковер.
— Встаньте!
Полный мужчина встал на йоги и стоял, глядя в глаза Бонду, как туберкулезник смотрит на свой платок, с ожиданием, полным страха: нет ли на нем крови.
— Садитесь.
Была ли вспышка надежды в этих глазах? Бонд не сбрасывал напряжения, как подкрадывающийся кот.
Полный мужчина медленно повернулся. Он поднял руки над головой, хотя Бонд и не говорил ему сделать это. Он сделал два шага обратно к стулу и медленно повернулся, как бы собираясь сесть.
Он стоял лицом к Бонду, и вполне естественно, что руки его опустились. И две расслабленные руки качнулись назад, правая рука больше, чем левая. А затем внезапно правая рука сжалась и мгновенно рванулась вперед, и как белое пламя из кончиков пальцев вылетел нож.
Бум!!!
Бесшумная пуля и бесшумный нож пересеклись в воздухе, и глаза обоих мужчин одновременно дрогнули, когда нож и пуля ударили в цель.
Но взгляд полного мужчины померк, и глаза закатились, когда, схватившись за сердце, он упал на спину, в то время как глаза Бонда небрежно взглянули на расплывшееся алое пятно на его рубашке и на плоскую рукоятку ножа, свисающую с ее складок.
Раздался треск разваливающегося стула под полным мужчиной и затем удар грузного тела о пол.
Бонд мимоходом взглянул на него и повернулся к открытому иллюминатору.
Некоторое время он стоял спиной к каюте, глядя на мягко покачивающиеся занавески. Он глубоко вдохнул свежий воздух и прислушался к чарующим звукам моря, доносившимся из мира за стенами этой каюты, мира, который принадлежал ему и Тиффани, но не этим двоим. Очень медленно его тело и нервы расслабились.
