Лукаш с замиранием сердца следил за двумя смельчаками. Они очень медленно продвигались к гранитной глыбе, за которой черным пятачком виднелась выемка в скале. Тень скрывала ее от глаз. Лукаш держал винтовку в руках, готовый послать меткую пулю, чуть только враг посягнет па жизнь его товарищей. Но скоро и капитан, и Джумаев скрылись за скалой и Лукаш потерял их из виду.
Было очень тихо, так тихо, что звенело в ушах. Только откуда-то снизу, из глубины пропасти, время от времени доносился глухой шум срывавшихся туда камней.
Крик, выстрел, другой… Лукаш сжал винтовку руками и чуть не заплакал от отчаяния. Он ничем не мог сейчас помочь. Он даже не знал, кто стрелял — там, наверху…
В субботу Владимир Константинович, не заходя домой, заглянул в клуб. Варя настойчиво приглашала его послушать лекцию. На вопрос Чернова — кто читает, она загадочно сказала: «Там увидите».
В клубе собралось много народу. Варя поманила Чернова и усадила его рядом с мужем.
— Садитесь, Владимир Константинович, мне надо на сцену. Я думаю, можно начинать?
К своему изумлению Чернов увидел и первом ряду Лидию. Вот как, она стала посещать клуб! Владимир Константинович посматривал па жену и ничего не понимал. Она сейчас была совсем другой, нисколько не похожей на ту, какой он привык видеть ее дома. Рыжеватые волосы Лидии были аккуратно подобраны и сколоты на затылке, отчего лицо приняло строгое выражение. Губы не подкрашены, даже пудры, кажется, не было,
Лидия взглянула на него, улыбнувшись одними уголками рта. В ее глазах он прочел: «Что, не ожидал увидеть меня здесь?». Он улыбнулся и кивнул ей. И сейчас же возле себя увидел Ирину. Словно почувствовав его взгляд, она повернула голову в его сторону.
Варя вышла к маленькой трибуне и сказала.
— Товарищи! Сегодня у нас небольшая лекция — беседа о Памире. Слово имеет товарищ Чернова.
Лидия поднялась. Лицо ее залила краска. Склонив голову, она быстро прошла на сцену.
Владимир Константинович откинулся на спинку скамьи, не отрываясь смотрел вслед жене. Что такое? Лидия будет читать лекцию? Как это случилось? Поймал лукавый, смеющийся взгляд Вари. Ага, — это Варя!
Владимир Константинович вдруг испугался за жену, заволновался. Как бы она не сплоховала!
Все взоры с удивлением устремились на сцену. Лидию Львовну привыкли считать барынькой, «женой начальника», капризной и своевольной. Никогда ее не видели в клубе, на собрании или даже во дворе участка. Поэтому сейчас все смотрели на Лидию Львовну настороженно, воспринимая ее появление в качестве лектора как каприз или какую-нибудь причуду. Кое-где зашептались.
Лидия справилась с волнением и стала говорить. Но голос ее все же дрожал. Неприязненную настороженность зала, которую почувствовали и Варя, и Владимир Константинович, увидела и сама Лидия. Она понимала, что в нее не верят. Но это как раз и придало ей сил. Лидия решила во что бы то ни стало провести беседу интересно.
Чернов сидел сам не свой. Он уже предчувствовал провал лекции. Ему заранее было стыдно и больно за Лидию, за всю эту затею. Что это дело Вариных рук, он нисколько не сомневался. «И как это их угораздило не сказать мне ни слова!».
Но вдруг Владимир Константинович с удивлением услышал, что голос Лидии стал крепнуть. Она просто, приветливо обратилась в зал:
— Хотите, я прочитаю вам одно стихотворение о Памире?
Из зала одобрительно откликнулось несколько голосов.
Лидия раскрыла томик и прочитала короткое стихотворение о горных вершинах, о бурных реках, суровой красоте Памира. Потом заговорила о прошлом «Крыши мира». Ее слушали. Сначала больше от удивления, потом с пробудившимся интересом.
Варя изредка поглядывала на мужа с довольным, торжествующим видом. Савченко усмехался и с недоумением рассматривал Лидию. «Плохо же я знаю людей, — думал он. — Эх, парторг, парторг, а ведь ты был уверен, что из этой барыньки толку не будет. Впрочем, иногда приятно ошибиться».
Когда Лидия закончила, ей дружно хлопали, задавали вопросы. Она отыскала глазами мужа и увидела, что он смотрит на нее с ласковой улыбкой. И впервые с тех пор, как она вернулась из Оша, Лидия почувствовала себя хорошо и легко.
Выступали старожилы, рассказывали о прежнем караванном пути, который проходил тут, о сыпучих барханах Маркан-су, где погребены сотни людей и верблюдов. Бакир с места окликал выступавших.
— А ты помнишь, Мирзаев, как погиб большой караван? — и, покачивая головой, приговаривал: — Ай-ай, кто бы мог подумать, что будут такие дороги! Столько машин!..
В конце вечера, когда молодежь затеяла танцы, Варя с мужем ушли домой.
— Ну, как, Вася?
— Ничего. Ты, жонка, молодец. Вот только боюсь я, что выступила она ради красивого жеста.
— Даже если и так! Важно, что сделано начало, — горячо возразила Варя.
Ирина шла домой с Еленой Николаевной, молча слушала, о чем та говорила. На вопросы отвечала невпопад. Не надо было ходить в клуб. Не надо было сидеть там и смотреть… как он ей улыбается, как жадно слушает, боясь пропустить слово. У нее красивые волосы и нежное, свежее лицо.
«Ах, к чему мне все это? — горько усмехнулась Ирина. — Вот придет письмо из Пятигорска и мы уедем… Скорее бы уехать!». Она почувствовала вдруг такую усталость, что еле подняла руку, чтобы постучать в дверь.
Когда в кабинет ввели Быкова, капитан Мороз некоторое время молча, с интересом разглядывал бывшего мастера. Тогда, на Тау-Муруне, он не успел это сделать, — его срочно вызвали на заставу.
Быков сильно изменился. Отращенная им рыжая борода делала его неузнаваемым: «Но ведь он же был черным! — вспомнил Мороз. — Выкрасил бороду. В самом деле, не узнать: мохнатая шапка, киргизский халат!».
Плотный, коренастый, с живыми черными, как уголь проницательными глазами, Быков производил впечатление умного и сильного врага.
— Скажите, Быков, почему вы скрылись и пытались перейти границу? — наконец спросил Мороз.
— Испугался ответственности, — выдерживая взгляд начальника заставы, ответил тот. — Я считал, что меня обвинят в гибели людей…
А почему вы это принимаете на себя? На участке ведь есть начальник?
— Содержание дороги в ущелье входило в мои обязанности. Я видел, что нависший над шоссе сугроб угрожал обвалом…
— Ну и что же?
— Я собирался предупредить об этом начальника участка.
— Почему же не предупредили?
— За работой все забывалось… А тут случился обвал…
— И вы, испугавшись, решили скрыться?
— Да.
— А как вам удалось уйти? Ведь обвал закрыл дорогу?
Быков замялся. Очевидно, ему не хотелось отвечать на этот вопрос.
— Я знал тропы… — нехотя ответил он.
— Вы хорошо знаете горы?
— Да. Знаю.
— Откуда же.
— Я тридцать лет работаю на Памире.
— Вы местный житель?
— Нет.
— А как вы сюда попали? Откуда?
— По семейным обстоятельствам… Из Крыма.
— Жили там, работали?
— Да, работал в порту?
— Откуда вы знаете Байбекова?
Быков взглянул на Мороза, чуть-чуть задержался на его лице. Спокойно ответил:
— Я работал в Мургабе. Байбеков был председателем райпотребсоюза.
— А что у вас за дела были с ним на ферме?
— Никаких дел. Встречались просто, как знакомые. Он мне иногда помогал продуктами…
— Имя Байбекова — Рахим?
Веки Быкова слегка дрогнули, но ответил он все так же спокойно.
— Его зовут Мирзой. Разве это вам неизвестно.
— А откуда вы знаете вашего второго компаньона, Али-бека, чайханщика из Аравана? Он что, тоже хотел уйти за границу?
— Нет. Он меня должен был провести.
— Али-бек добровольно согласился быть проводником?
— Да. Я ему хорошо заплатил.
— У вас много денег?
— Сбережения. Я ведь один…
Капитан не сказал Быкову, что об Али-беке ему известно многое. Это был опытный шпион и контрабандист, уже много лет находившийся на службе у господина Бланка. Пограничники долгое время безуспешно разыскивали «рабочего с узелком», которого однажды встретил в горах Цой. Все следы его были потеряны. И вот шофер, с машины которого так неожиданно тогда исчез путник с узелком, теперь опознал своего пассажира в Али беке.
— Скажите, Быков, зачем вы всё зто сочиняете? Джабар Салиев рассказал нам совсем другое. Он во всем признался. Очень переживает, что помогал таким преступникам, как Байбеков и вы, — пошел на уловку Мороз.
— Не знаю, в чем признался Салиев, я с ним не имел никаких дел, — зло отрубил Быков.
— А вам не знакомы вот эти предметы? — Капитан вынул из ящика кусачки и найденную Бакиром рукавицу и положил их на стол. Они вам ничего не напоминают?
