— Я, конечно, драматизирую и прошу прощения за это. Но если вы мечтали о подвигах в труднейших условиях, то нельзя сказать, что вам не повезло.
— Вот это верно сказано, господин капитан! — воскликнул Капель. — Хватит похоронных физиономий. Здесь, кстати, очень даже неплохо. Только если нам придется оставаться здесь очень долго, я чувствую, что скоро буду весьма озабочен… В конце концов, даже пещерный человек не жил без женщины. Двадцать веков цивилизации — чтобы докатиться до такого! Вам придется поручить мне организовать…
Предложение Капеля было подробно обсуждено со всех сторон.
— А пока, — сказал Кунц, как было бы хорошо время от времени выбраться наружу, подышать воздухом, поваляться на травке, под солнышком, выкурить сигаретку…
— Такой табачок дорого тебе обойдется. Уйди-ка с поста, и часовой прихлопнет тебя без предупреждения. Спасибо. Уж лучше я потерплю.
— А все же можно доставить себе такое удовольствие и гораздо дешевле ценой небольшого восхождения по вентиляционной трубе, — мечтательно сказал Кунц.
— Ты с ума сошел, — возразил Легэн, — это невозможно.
— Нет ничего проще. Ты знаешь, они были пробиты во время выемки грунта. И служили тогда еще и в качестве аварийного выхода для рабочих на случай обвала. Для этого в стенки были вмонтированы железные скобы. Эти трубы существуют до сих пор.
— Вот это новости! — воскликнул Ардан. — Я ни о чем подобном не слыхал. Почему их потом не засыпали?
— Потому что они абсолютно никому не мешают.
— Странно, я никогда не обращал внимания на них.
И тем не менее одна из них находится буквально у вас под носом. В глубине малой галереи, возле вашего наблюдательного пункта. У нас у каждого имеется по такой трубе — над площадкой перед казематами. Но вам не повезло, господин капитан. В то время как наши пожарные лестницы в трубах имеют высоту не более пятидесяти шестидесяти метров, ваша, находящаяся в тыловой части, — гораздо выше; счастье еще, что она кончается на уровне перевала, тем не менее ее высота — в пределах двухсот метров. Думаю, вам лучше воспользоваться одной из наших, если вы захотите, выражаясь фигурально, рвануть на волю.
Чтобы никаких штучек с этими трубами, — посоветовал Ардан. — И я не хочу, чтобы солдаты узнали об этом и начали прыгать там, как попугаи.
Будьте спокойны, сказал Легэн, — игра не стоит свеч.
Пробило без четверти восемь. Офицеры одновременно бросили взгляд на служебную доску, где был вывешен график дежурств:
1-2 сентября 193… года
8-10 ч. Л-т Легэн 10–12 ч. Л-т Кунц
0-2 ч. Л-т Капель 2–4 ч. К-н Ардан
Легэн не спеша отправился на командный наблюдательный пост, а его товарищи разошлись по офицерским помещениям — кроме Ардана, который велел поставить себе раскладушку на своем тыловом КП, чтобы находиться поближе к телефону.
Ардан без труда проснулся за несколько минут до полуночи. Первым делом он нажал на кнопку звонка будильника, заведенного на двенадцать ночи. Через оставленную открытой дверь, ведущую в залитое ярким светом помещение телефонной станции, он увидел внушающую спокойствие спину начальника почтового подразделения, его телохранителя; тот молча курил. Ардан встал, закрыл туда дверь, оделся и бесшумно снарядился в темноте. Потом открыл запертую на ключ дверь в коридор, петли которой были смазаны накануне. Оставив ее приоткрытой, он сел на табурет прямо напротив щели и, невидимый в темноте, стал терпеливо наблюдать. Он хорошо различал достаточно освещенный коридор, по которому обязательно должен был пройти каждый, кто направлялся с командного наблюдательного пункта или из офицерских помещений к ротонде.
Едва он устроился таким образом, послышались вкрадчивые шаги, заставившие его насторожиться. Из коридора, заслонив собою свет, человек вышел и открыто направился прямо к двери Ардана, который растерянно отступил в глубь комнаты. В створку двери постучали.
— Войдите, — рявкнул капитан, повернув выключатель.
В дверной проем просунулось черное улыбающееся лицо Пи-шона, помощника по кухне.
— Какого черта тебе здесь надо, Пишон?
— Я сварил кофе господину капитану; я подумал, ему, наверное, будет приятно выпить горяченького, когда он встанет.
— Но я заступаю на дежурство только в два часа. Почему ты явился в двенадцать?
У солдата на лице появилось хитровато-торжествующее выражение.
— Я спросил вашего денщика — моего соседа по койке. Он мне и сказал — завел, говорит, будильник ровно на двенадцать… Вот я и…
Это была правда. Ардан уже меньше надеялся на себя после событий накануне и решил, что не следует рассчитывать лишь на внутренний хронометр и на псевдоначальника почты, чтобы встать в нужное время. Он выругался.
Все словно сговорились против него. В этот самый момент ему отчетливо показалось, что в ротонду бесшумно проскользнул человек. Он кинулся к двери, но увидел только пустой экран тусклых стен. И ничего не услышал. В приступе ярости капитан накинулся на Пишона, добрейшего человека, который услужил ему, как медведь из басни. С трудом поборов в себе желание тряхнуть его как следует, он заорал:
— Я запрещаю тебе, слышишь, запрещаю беспокоить меня ночью!
Бац! Чашка выпала из задрожавших рук бедолаги и вдребезги разбилась о бетон.
Ардан взял себя в руки.
— Это очень любезно с твоей стороны, — уже миролюбиво сказал он. — Благодарю тебя за благие намерения. Но когда устав говорит — спат ь, все должны спать. Ты прекрасно понимаешь, что если каждый начнет здесь вставать и ложиться когда ему вздумается, то… это будет не форт, а гостиница. Иди ложись. Спасибо.
Солдат, немного успокоенный, ретировался. Ардан с минуту стоял в растерянности. Все его планы были разрушены. Он машинально взял кофейник, забытый Пишоном при бегстве, и выпил его содержимое, уже совсем перестав злиться. Напиток показался ему горьким в прямом и переносном смысле.
Потом Ардан зашел на центральную станцию, снял трубку и, услышав торопливое «да», объявил безразличным тоном: «Все идет хорошо».
Это означало: «Объект вышел из форта». Поскольку никакого другого сообщения, кроме этого, не было предусмотрено, ему, чтобы сообщить что-то дополнительно, пришлось говорить прямым текстом. Капитан пожал плечами и добавил: «По крайней мере, я так думаю. Но я не знаю, кто это и каким путем» …На другом конце провода назревал скандал, Ардан чертыхнулся и положил трубку.
Он пошел обратно на свой КП. На миг его внимание отвлек шум маленького электропоезда, к которому только что прицепили вагонетки с кухонными отбросами, чтобы он их вывез. Ардан понемногу свыкся со своей новой неудачей. «В конце концов, — подумал он, — моя роль здесь — лишь вспомогательная, главное то, что объявлена тревога. Кто? Я им это сказал, и они убедятся, что я прав. Где он вышел? Неважно. Они знают, где его надо ждать. Теперь дело за ними».
Он подошел к пирамиде из ящиков, которую под каким-то предлогом велел соорудить под самой вентиляционной трубой, находящейся возле его наблюдательного пункта, с вполне определенным намерением — присутствовать при ловле добычи. Но испорченное настроение перебило охотничий азарт. Предчувствие подсказывало ему, что в эту ночь ничего не произойдет.
Чтобы как-то убить время, он, под видом обхода, пошел на наблюдательный пункт немного поболтать с Капелем. В час ночи он уже окончательно потерял терпение и уже не пошел, а побежал к центральной телефонной станции.
— Алло? Ну как?
— Ты один?
— Да, с моим человеком.
— Никак. Он не пришел. Ты абсолютно уверен, что он ходил? Тебе не померещилось?
— Тебе самому мерещится.
— Значит, это произойдет завтра… О, Аллах! Постарайся, по крайней мере, точно узнать, кто это. Лишь бы он вернулся!
Эта обеспокоенность передалась и Ардану. Болея за успех дела, он решил покараулить, спрятавшись в темном грузоподъемнике. Он рисковал оказаться замеченным там, но ему хотелось убедиться в своих подозрениях, и он не мог найти лучшего места для наблюдения, чем это — в самом центре ротонды Б, откуда он мог охватить взглядом все галереи, расходившиеся в разные стороны.
В час сорок пять из глубины коридора выплыл смутный силуэт, похожий на Кунца. Он приближался быстро, бесшумно. Вот он вошел в зону, где уже преобладал рассеянный свет, и уже собирался выйти в ротонду, как вдруг его остановил шум маленького состава, который опять маневрировал в галерее. А человек прижался к стене, но его вытянутое настороженное лицо на несколько мгновений оказалось на свету. Да, это действительно был Кунц. Немного подождав, он двинулся дальше, пересек ротонду. Вид у него был измученный, он шагал, как автомат, низко опустив голову, как будто был чем-то очень расстроен.
