— Доброе утро! — Гость пожал Хайдту руку. При виде длинных желтых ногтей он в отличие от многих не поморщился и не отпрянул. — Джин Терон.
— Северан Хайдт.
Они обменялись визитками.
Юджин Дж. Терон
Президент «ЮДТ-сервисес»
Дурбан, Кейптаун и Киншаса
Офис в столице Конго, одном из самых неспокойных африканских городов? Любопытно.
Гость оглянулся на открытую дверь. Хайдт, поднявшись из-за стола, закрыл ее и вернулся на место.
— Так вы из Дурбана, мистер Терон?
— Да, там у меня основной офис. Но я много езжу. А вы? — В его английском слышался мелодичный призвук африкаанса.
— То Лондон, то Голландия, то вот здесь. Еще бываю на Востоке и в Индии. Все по делам компании. Терон… Это ведь гугенотская фамилия?
— Да.
— Мы иногда забываем, что не все африканеры — голландского происхождения.
Терон вздернул бровь, словно подобные реплики надоели ему еще с младенчества.
У Хайдта запиликал телефон. На экране высветилось: «Найл Данн».
— Одну секундочку, — извинился он перед Тероном и, плотно прижав трубку к уху, ответил: — Да?
— Терон чист. Южноафриканский паспорт. Живет в Дурбане, у него там главный офис охранной фирмы, а филиалы — здесь и в Киншасе. Отец — африканер, мать — британка. Рос в Кении. Подозревается в поставке войск и вооружения в горячие точки Африки, Юго-Восточной Азии и Пакистана. Под следствием не состоит. Был задержан в Камбодже в процессе расследования махинаций по ввозу нелегальной рабочей силы и наемников в Мьянму, помогал шанам, но в итоге его отпустили. В Интерполе за ним ничего. Бизнес, насколько я могу судить, процветает.
Это Хайдт и сам видел — «Брайтлинг» гостя тянул тысяч на пять фунтов.
— Я вам выслал фотографию, — добавил Данн.
На экране телефона показался снимок человека, сидящего перед Хайдтом.
— И все же, что бы он там ни предлагал — вы уверены, что хотите сейчас тратить время? — продолжал Данн.
Ревнует? Боится, что у этого парня обнаружится проект, который отвлечет внимание от «Геенны»?
— Показатели продаж куда выше, чем я рассчитывал. Спасибо, — проговорил он в трубку и дал отбой. — Как вы обо мне узнали? — обратился он к Терону.
Несмотря на то что они были одни, Терон понизил голос, глядя на Хайдта в упор:
— Услышал в Камбодже. У меня там были кое-какие дела. И мне о вас шепнули.
Ага. Теперь Хайдт все понял, и у него приятно защекотало под ложечкой. В прошлом году, находясь по делам на Востоке, он посетил захоронения на печально знаменитых Полях смерти, где в семидесятых красными кхмерами было убито несколько миллионов камбоджийцев. Оказавшись рядом с братской могилой для девяти тысяч погибших, Хайдт побеседовал с ветеранами и сделал сотни снимков для своей коллекции. Наверное, кто-то из местных и рассказал о нем Терону.
— Значит, ездили туда в командировку? — поинтересовался Хайдт, вспоминая услышанное от Данна.
— Да, в те края, — уклончиво ответил Терон.
Хайдта разбирало любопытство, однако интуиция подсказывала, что незачем выдавать чрезмерный интерес.
— И какое же отношение имеют ко мне Изандлвана и Камбоджа?
— Это места массовых людских потерь. Земля, где павшие были захоронены прямо на поле битвы.
В Камбодже, положим, в определенный период никто не сражался, там людей истребляли, но Хайдт не стал поправлять собеседника.
— Эти земли стали священными. Что, по-моему, хорошо. За некоторым исключением… — Африканер помедлил. — Сейчас я вам изложу осознанную мной проблему и пришедшее мне в голову решение. А вы мне скажете, возможно ли оно и хотите ли принять участие.
— Давайте.
— У меня обширные связи с властями и деловыми компаниями в разных частях Африки, — начал Терон. — Дарфур, Конго, Центрально-Африканская Республика, Мозамбик, Зимбабве и еще несколько.
Горячие точки, подумал Хайдт.
— Этих людей крайне заботит проблема, возникающая, скажем, после крупного стихийного бедствия — засухи, голода, тайфунов, — там, где произошла массовая гибель людей и требуется захоронение тел. Как в Камбодже или при Изандлване.
— Да, в таких случаях возникает серьезная угроза для здоровья, — с невинным видом поддержал Хайдт. — Загрязнение питьевой воды, эпидемии…
— Нет, — возразил Терон. — Я о другом. О предрассудках.
— О предрассудках?
— Предположим, из-за нехватки средств или сил погибших хоронят в общей могиле. Прискорбно, однако и такое случается.
— Случается.
— И теперь, если правительство или благотворительная организация захочет построить на этой земле что-то полезное — больницу, жилой квартал или дорогу, — возникнут трудности. Земля отличная, средства имеются, рабочая сила тоже, но люди — из страха перед духами и призраками — не пойдут в эту больницу и не станут жить в этих домах. Для меня это дико, для вас, полагаю, тоже.
— Да.
— Тем не менее от страха никуда не деться. — Терон пожал плечами. — И очень печально, что подобные дурацкие предрассудки сказываются на заботе о здоровье и безопасности населения.
Хайдт завороженно барабанил ногтями по столу.
— Так вот что я придумал. Хочу предложить правительственным организациям свои услуги по вывозу человеческих останков. Тогда на освободившейся земле можно будет строить фабрики, больницы, дороги, фермы и школы, помогая бедным и обездоленным.
— Да, — кивнул Хайдт. — А тела перезахоронить.
Терон положил обе руки на стол. Золотой перстень с печаткой блеснул в солнечном луче.
— Можно. Только это дорого. И на новой территории возникнет аналогичная проблема.
— Пожалуй. Но есть ли альтернатива? — спросил Хайдт.
— Ваша специальность.
— А именно?
— Что если… переработка? — понизив голос до шепота, предложил Терон.
Хайдт все понял. Джин Терон, наемник, разбогател на поставке бойцов и вооружения различным военным группировкам и полевым командирам по всей Африке — то есть людям, которые втайне истребляли других сотнями и тысячами, скидывая убитых в общие могилы. А теперь они забеспокоились, что законное правительство, миротворческие силы, журналисты или организации по правам человека эти массовые захоронения обнаружат.
Терон делал деньги на поставке средств уничтожения. Теперь он хочет поживиться, избавляясь от свидетельств их использования.
— Мне эта мысль показалась дельной, — продолжал Терон. — Однако я не представляю, с чего начать. Ваша… камбоджийская экскурсия и ваше основное дело — переработка отходов — подсказали мне, что, возможно, вам это тоже приходило в голову. — Его холодные глаза смотрели на Хайдта в упор. — Я думаю либо о цементе, либо о штукатурке.
Превратить останки в полезный материал, ничем не выдающий своего происхождения? Хайдт едва мог усидеть на месте. Гениально! И ведь какие перспективы открываются по всему миру — Сомали, бывшая Югославия, Латинская Америка… А уж в Африке полей смерти не счесть! Их тысячи… Сердце бешено забилось.
— Вот с этим я и пришел. Равноправное партнерство. С меня — отходы, с вас — переработка. — Кажется, Терона забавляло это предложение.
— Думаю, мы поладим. — Хайдт протянул африканеру руку.
Больше всего, перевоплощаясь в Джина Терона, Джеймс Бонд опасался, что Найл Данн мог рассмотреть его в Сербии, Марче или получить его описание в Дубае — если преследователя в синей куртке действительно подослал Хайдт.
В таком случае, как только он объявится в кейптаунском офисе «Грин уэй» со своей выгодной схемой переработки трупов, покоящихся в безвестных могилах по всей Африке, Данн либо прикончит его на месте, либо переправит на их частное поле смерти, где все будет сделано без шума и пыли.
Теперь, обменявшись рукопожатием с заинтригованным Севераном Хайдтом, Бонд убедился, что его не раскрыли. Пока не раскрыли. Сначала Хайдт, конечно, насторожился, но все обошлось. Почему? Потому что Бонд поманил его двумя соблазнами, перед которыми тот устоять не смог. Смертью и тленом.
Утром из штаба Полицейской службы ЮАР Бонд связался со своим новым союзником, Осборн-Смитом, и они вместе прошерстили кредитные счета Хайдта и «Грин уэй». Выяснилось, что Хайдт побывал не только на камбоджийских полях смерти, но и в польском Кракове, откуда съездил на несколько экскурсий в Освенцим. Среди его тогдашних покупок числились пальчиковые батарейки и дополнительная карта памяти для фотоаппарата.
«Новое слово в порнографии…»
Бонд понял, что эта страсть и поможет ему подобраться к Хайдту. Он предложит мусорщику доступ на поля захоронений по всей Африке и подкинет идею переработки человеческих останков.
Последующие три часа Бонд, под руководством Бхеки Йордан, мучительно втискивался в шкуру африканера из Дурбана. Биография у Джина Терона получалась несколько необычная: поскольку предки его были гугенотами, а не голландцами, в родительском доме предпочитали английский и французский, и языком африкаанс Терон владеет слабо. Британский акцент — следствие учебы в Кении. Однако Йордан все равно заставила Бонда потренироваться в африкаансе — если уж Леонардо ДиКаприо и Мэтт Деймон для недавних съемок освоили легкий акцент (американцы!), то уж он и подавно сможет.
