– Вы говорили про Лунную Поляну, Николай Артемьевич.
– Сам знаю, про что я говорил, а про что нет. Память у меня отменная, не жалуюсь.
Вопреки сказанному, генеральское лицо приобрело как раз жалобное, если не сказать плаксивое, выражение. По всей видимости, история с созданием курорта имела неприятную развязку.
* * *
Не прошло и пяти минут, как Роднин выяснил, почему гарант российской Конституции никогда не будет кататься на лыжах у Черного моря.
Когда на горе Фишт разворачивалось грандиозное строительство, ничто не предвещало беды. Напротив, члены оргкомитета были преисполнены оптимизма. Еще бы, такой подарок президенту! Руководство ФСБ тоже было довольно. Ведь добраться до Лунной Поляны зимой можно было только на вертолете, а это здорово упрощало задачу тех, кто отвечал за безопасность первого лица государства. Лёту от президентской резиденции «Бочаров Ручей» до горы Фишт было ровно столько же, сколько и до Красной Поляны – двадцать минут. Да только не в направлении границы с непредсказуемой Грузией, а в противоположную сторону.
– Пока завозились стройматериалы, – глухо вещал Волопасов, – никому из кремлевских умников не пришло в голову навести справки по поводу того, кому принадлежат земли, отведенные под курорт.
– Уж, конечно, не государству, – предположил Роднин и не ошибся.
Большой прозорливости для этого не требовалось. В пылу экономических преобразований Россия утеряла контроль даже над основными видами стратегического сырья, не говоря уж о поверхности земли и ее недрах. В частные руки перешла оборонная промышленность, транспорт, космонавтика, энергоснабжение. Почему гора Фишт должна быть исключением? Если все продается и покупается, то все зависит лишь от наличия денег или их отсутствия.
– Не государству, – мрачно подтвердил Волопасов. – Прошлым летом внезапно объявился собственник Лунной Поляны и прилегающих территорий.
– Кто? – быстро спросил Роднин.
– Подставная фирмочка с зиц-председателем во главе. Непонятно, каким образом она получила мультимиллионный кредит, чтобы совершить столь крупную сделку. Однако все бумаги в полном порядке, комар носа не подточит.
– Комар? Хм. Интересная мысль.
– Намекаешь, что фирмочку следовало прихлопнуть?
– Что-то в этом роде.
– Пробовали, – вздохнул Волопасов. – Целая коллегия швейцарских адвокатов встала на защиту чужой собственности. В прессе вонь поднялась, только держись. Фирмочка оказалась не простая, а золотая. Даже трудно представить, какие деньжищи за ней стоят.
– И что дальше? – полюбопытствовал Роднин.
– Дальше в лес – больше дров. Оргкомитет по строительству базы отдыха президента решил продолжать деятельность. В Кремле рассудили, что судебная волокита растянется на долгие годы, а там либо ишак сдохнет, либо эмир в ящик сыграет.
– Ишак – кто? – насторожился Роднин.
– Да я ни на кого не намекаю, успокойся, – ухмыльнулся Волопасов. – Побасенка есть такая. О том, как Ходжа Насреддин поспорил с эмиром, что за десять лет научит осла читать, писать и умные речи говорить.
– А! Насчет грамоты не знаю, а умные речи говорить – тут сейчас все мастаки, понимаешь.
– Время такое. Показушное. – Улыбка на лице Волопасова погасла. – Пока одни языками треплют, другие под шумок державу по кускам растаскивают. Все не нажрутся. Все им мало. И, главное, обнаглели до того, что на открытую конфронтацию идут. – В генеральском голосе все чаще прорезывались пронзительные ноты, от которых хотелось ежиться и корчиться. – В начале года на Лунной Поляне настоящая война развернулась. Партизанская. Всего там десять человек погибли в течение месяца. После чего строительство было заморожено, точнее, свернуто. С тех пор на горе Фишт заправляют законные собственники.
– Десять человек? – не поверил своим ушам Роднин.
– Угу, – подтвердил Волопасов. – Причем диверсии мастерски проводились, ни улик, ни зацепок. Сначала на грузовом вертолете подвеска оборвалась. Штабелем бетонных плит привалило рабочего на строительной площадке. Это было первое предупреждение. – Волопасов уставился на свои подрагивающие кулаки. – Затем разбился вертолет «Ка-32», бортовой номер «тридцать один ноль двадцать пять». Он опору канатной дороги устанавливал. – Волопасов положил руку на папку, но не открыл ее, а продолжал по памяти: – В 11 часов 20 минут вертолет вылетел из района поселка Солохаул Лазаревского района Сочи. Без пятнадцати двенадцать он якобы разбился о скалу. Между тем обломки находили потом по всему трехкилометровому юго-западному склону Фишт. Вместе с фрагментами тел девяти человек.
– Диверсия? – спросил Роднин. – Взрыв?
– Судя по всему, да, хотя полноценное расследование не проводилось. Дело было скоренько открыто, закрыто и сплавлено в архив.
– Почему?
– А ты не понимаешь? – разозлился Волопасов. – Тебе информацию обязательно разжевывать нужно? Изволь. Признать, что на горе Фишт был совершен теракт, означало привлечь пристальное внимание массмедиа. И что бы выяснилось? Что российское правительство посягает на священную частную собственность? Силой отнимает чужое? – Волопасов тяжело откинулся на спинку кресла с оплывшим, как при чудовищной перегрузке, лицом. – Проплаченные Западом писаки и журналюги только и ждут повода поплясать на костях погибших, подняв скулеж на весь мир. Сам знаешь, что такое оппозиционное движение. – Генеральские щеки обвисли бульдожьими складками. – Но у нас тут, слава богу, не Украина, нам тут кассетные и прочие скандалы не нужны. Мы ведь только-только оживать начали, на ноги заново становиться… И что? Дать повод для обвинений в тоталитаризме? Допустить какую-нибудь оранжевую или розовую революцию?
– Отступились, – подвел черту Роднин. – Все осторожничаем, осторожничаем…
– И правильно делаем, – неожиданно повеселел Волопасов. – Тактика у нас такая. Если обстановка не позволяет вступать в открытый бой, веди войну тайную, тщательно продуманную, до последнего шага выверенную. Не всякого врага наглядно в сортире мочить допустимо. Существуют другие способы. – Понизив голос, Волопасов фальшиво пропел: – Работа у нас такая, забота у нас простая…
Роднин невольно заулыбался:
– Старые песни о главном, Николай Артемьевич?
– Не про лондонский же дождь нам петь, – ухмыльнулся в ответ Волопасов.
– Не следите вы за музыкальной модой. Песня про лондонский дождь теперь тоже вроде как старая…
– Но она все равно не о главном, Василий, не о главном. А главное, оно заключается в том, что… – Волопасов не удержался от драматической паузы. – В том, что фирмой, перешедшей дорогу самому президенту, заправляет через подставных лиц… – Очередная пауза. – Небезызвестная нам… небезызвестная… гражданка…
– Морталюк, – не выдержал Роднин.
– Точно, – подтвердил Волопасов. – Разумеется, никаких указаний на ее счет сверху не поступало, но, как ты сам понимаешь, подобных фокусов прощать нельзя, не то бояре наши олигархические вконец распояшутся. Безнаказанное преступление опасно вдвойне. Оно становится примером для подражания…
– Тогда как раскрытое преступление служит уроком, – продолжил Роднин, давно усвоивший эту простую истину.
– Мы должны добраться до Морталюк, – сказал Волопасов. – Осудить ее и посадить. И чтобы ни одна падла не смогла обвинить нас в недостатке законных оснований. – Генерал обрушился грудью на стол, впившись взглядом в начальника оперативного отдела. – Теперь, когда ты в курсе всего, отвечай: сколько времени понадобится Бондарю, чтобы предоставить необходимые факты? День? Два? Неделя? – Волопасов выпрямился в кресле. – Он ведь в личных телохранителях у мадам числится? Значит, в доверие втерся. Неужели так сложно застукать ее на горячем?
– Я хотел с этого начать, – сказал подобравшийся Роднин, – но вы мне не позволили, Николай Артемьевич…
– Та-ак. Многообещающее вступление! Ну продолжай, продолжай.
– Бондарь исчез.
– Куда? – тупо спросил Волопасов.
– Если бы я знал… Наши люди довели его до Адлера, там подстраховывали. Наружное наблюдение выявило настораживающую деталь: помимо людей, встречавших капитана, за ним приглядывал еще один тип.
– Что это значит?
– Это значит, что в аэропорту работали профессионалы, – ответил Роднин. – Субъект незаметно сопровождал компанию, чтобы выявить возможную слежку с нашей стороны.
– Выявил? – спросил Волопасов.
– Нет. Но затем Бондарь был посажен в вертолет и…
– И?
– И увезен в неизвестном направлении. На связь с тех пор не выходил, дозвониться ему невозможно.
– Что за херня! – взорвался Волопасов. – Какие, на хрен, могут быть неизвестные направления в стране, за безопасность которой мы отвечаем? Мы с тобой ФСБ или хвост собачий?
– ФСБ, – ответил Роднин.
– Ну?
– ФСБ, многократно реформировавшаяся и сокращавшаяся, товарищ генерал. Оснащенная по последнему слову техники… конца прошлого века.
