Знакомый силуэт молодого человека выделился из развертывающегося строя солдат и стал во главе. Дарелл положил на землю оружие, держа руки на виду.
– Здравствуй, Ханух, – сказал он. – Где ты так задержался?
Доктор покачал головой, выражая неодобрение каждым волоском насупленных бровей.
– Две недели назад я посылал вас в больницу.
– Нужно было кое-куда съездить, – ответил Дарелл. – Это мой долг.
– Безумие, – фыркнул доктор.
– А вот это верно. Я тогда отправился на Луну.
Из угла донесся негромкий смех Рэйфа Ханнигана.
– Не обращай на него внимания, Дэннис, – посоветовал он врачу. – Просто наш Каджун видел дурной сон.
– У него два треснувших ребра, выбит зуб, есть подозрение на повреждение четвертого шейного позвонка, возможно, было сотрясение мозга, видны довольно странные следы от инъекций, не говоря уже об ушибах и ссадинах, которые я пытаюсь сосчитать. К счастью, селезенка все же не пострадала.
– Он выносливый, – заметил Ханниган. – Он все выдержит.
– Хотел бы я, чтобы ты был там со мной, Рэйф.
– Разве я не возглавлял кавалерийскую атаку?
– Да, примерно в полусотне ярдов позади Хануха и в бронированной машине.
Они расположились в уютной, солнечной, оснащенной кондиционером комнате для гостей в задней части посольства. Снаружи отметка термометра остановилась на 110 градусах, но Дареллу, лежащему в постели, было прохладно и удобно. Он проспал сутки, потом диктовал отчет для генерала Макфи, который в закодированном виде отправится в Вашингтон, затем отчет для иранской службы безопасности и любезное личное письмо профессору Успанному. Затем он распорядился послать цветы в советское посольство, Тане. Секретарша, которую Дарелл завалил работой, услышав последнее распоряжение, удивленно приподняла брови. Это была не мисс Сааджади, а пухленькая рыжеволосая девица из Бруклина.
– Не уверена, что нам разрешено посылать розы русским, – чопорно произнесла она.
– Вы бы предпочли бомбу?
– Мистер Дарелл, я, конечно, здесь новенькая, но инструкции, которые я получила на Аннаполис стрит, 20...
Тут вмешался Рэйф Ханниган.
– Они не предупредили вас насчет Каджуна, мисс Мориарти. Лучше сделайте, о чем вас просит Сэм.
– Это против правил.
– Сделайте, – спокойно повторил Ханниган.
Секретарша поспешно вышла из комнаты. Ханниган, глядя ей в спину, залихватским жестом пригладил свои персидские усы. После этого Дарелл опять заснул и был разбужен доктором, который его осматривал, ощупывал и все время возмущенно ворчал. Принесли записку от Тани, написанную по-русски на бланке посольства СССР.
"Спасибо за розы и за все, что ты сделал. Папа сдержит свое обещание".
Рэйф Ханниган взял записку и нахмурил брови.
– Какое обещание, Каджун?
– Не бери в голову.
– Не окрутила ли тебя эта глыба сибирского льда? Она красива, но у нее компьютер вместо сердца.
– Это ты так думаешь.
– Каджун, дома тебя ждут большие неприятности. Задание провалено. Ты должен был сначала привезти девушку сюда для беседы ...
– Чтобы ты тоже выуживал у нее информацию? С нее уже хватит. А так, – продолжил Дарелл, – им остается считать, что ее возвращение – жест нашей доброй воли. Это унизительно для КГБ и накладывает на них бремя, которому они вовсе не рады. Когда-нибудь им придется отплатить мне аналогичной любезностью.
– Этого недостаточно. Твоя миссия состояла в получении сведений об их лунной программе.
Дарелл вздохнул.
– Я больной человек. Я нуждаюсь в утешении. Где Лотос?
– Я здесь, – ответила та.
Китаянка степенно сидела у изголовья постели вне поля его зрения. Она скромно сложила руки на коленях, ее прекрасные глаза красноречиво взирали на Дарелла. Девушка была слегка опечалена.
– Что будет со мной, мистер Сэм? – спросила она.
– Я не буду покупать тебе розы, – сказал он. – Ты поедешь со мной в Штаты, когда нас отсюда выпустят. Под моей личной охраной.
– Это будет недолгое путешествие?
– Мы поедем длинным кружным путем. Должен же я тебя отблагодарить за передачу сообщения Хануху и Ханнигану, когда я не вернулся с приема у Рамсура Сепаха.
– Вы мне ничего не должны.
– Там увидим. Ты очень красива, Лотос.
– Это вы красивы, мистер Сэм.
Заглянул Ханух и за несколько минут успел сообщить, что теперь он отвечает за службу безопасности, заменив покойного полковника Сааджади. Прощаясь, они помахали друг другу руками в знак взаимного уважения, и Ханух оставил несколько газет с краткими и уклончивыми сообщениями о том, что мятеж в поселении кочевников в пустыне Дашт-и-Кавир своевременно был подавлен совместными действиями полиции и военных. В разделе некрологов оплакивалась безвременная кончина Рамсура Сепаха, последовавшая в результате сердечного приступа.
Через десять минут после ухода Хануха вернулась мисс Мориарти с объемистым конвертом, скрепленным печатью советского посольства.
– Посыльный доставил это для вас, – неодобрительно буркнула она. – Это против правил.
– Брататься с неприятелем? – ухмыльнулся Дарелл.
– Что бы там ни было, Каджун, отдай это мне, – потребовал Ханниган.
– Это от профессора Успанного. То, что Вашингтон надеялся получить, задержав и допросив Таню.
– О чем ты?
– Когда мы спаслись из крепости Хар-Бюри, Успанный обещал мне предоставить свои материалы. Я об этом его не просил, но и отказываться тоже не стал. Здесь полная документация специальной тренировочной программы для экспериментов по высадке на Луне под руководством группы профессора. Все, что они делали. Хорошее и плохое; что удалось, а что – нет. Это позволит нашим ребятам из НАСА избежать головной боли и метода проб и ошибок.
– Но ведь именно об этом просил Макфи! – взорвался Ханниган.
Дарелл вздохнул и закрыл глаза. Ханниган с конвертом выскочил из комнаты. На какое-то время наступила тишина. Затем испуганный голос окликнул:
– Мистер Сэм?
– Да, Лотос.
– Мадам Ханг в самом деле мертва?
– Не знаю. Но тебе больше не придется ее бояться.
– Я никогда не видела западного мира. Мне там понравится?
– Тебе понравится то, что ты увидишь.
– Стамбул?
– И Рим.
– Париж?
– И Лондон.
– Сколько же дней нам понадобится, чтобы осмотреть все эти замечательные места, мистер Сэм?
– У нас есть время, – сказал Дарелл. – И мы им воспользуемся.
Эпизод Крымской войны – атака бригады легкой кавалерии под Балаклавой, британский национальный миф, послуживший сюжетом знаменитой поэмы Теннисона. (прим. пер.)
Стыдно тому, кто плохо об этом подумает. (франц.)
