Мона покачала головой и виновато улыбнулась.
— Это невозможно, телефон не работает. Подстанция разбита «градами». Где вы будете?
— В «Коммодоре».
Все крупные гостиницы разрушены, остались считанные единицы, да и те в Западном Бейруте.
— В таком случае я заеду за вами вечером?
Работать он начинал лишь на следующий день.
— Я занята.
Было заметно, что девушка сама сожалела об этом. Несколько секунд они еще, улыбаясь, глядели друг на друга. То, что Малко прочел в глазах юной ливанки, придало ему смелости. Он положил ладони на бедра Моны и тихонько привлек ее к себе. Их губы встретились и слились в бесконечном поцелуе. Когда же его пальцы, скользнув под кофточку, коснулись теплой груди, Мона, чуть задыхаясь, отшатнулась, бедрами еще прижимаясь к Малко и призывно глядя на него.
— Вы с ума сошли! — мягко произнесла она.
И добавила, поскольку Малко все не отпускал ее:
— Вам нужно идти! Сейчас сюда явится мой Жюль. Он знает, когда я возвращаюсь.
— Тогда завтра вечером?
— Я постараюсь. Позвоню вам в «Коммодор». Или прямо подъеду, если не смогу позвонить.
Они обменялись последним поцелуем, и он вышел на темную лестницу. Неплохое начало для поездки в Бейрут. Шофер такси нервничал. Он показал на часы — половина восьмого.
— Комендантский час, — пояснил он.
С восьми движение по улицам запрещалось... Они вернулись в Западный Бейрут по похожим друг на друга улицам с бетонными кубами вдоль шоссе и не слишком пострадавшими домами.
Гостиницы, где Малко останавливался прежде, все разрушены: «Святой Георгий», «Фенисия» и даже едва успевшая открыться «Холидей Инн»... В «Коммодор» пока попал лишь один снаряд, сбросивший два номера вместе с постояльцами в бассейн, стоявший, впрочем, без воды.
Едва Малко подошел к портье, его заставил вздрогнуть тонкий свист. Он окаменел: сейчас упадет снаряд... Но в оживленном холле никто не обращал внимания на этот звук. Журналисты, а они составляли девяносто девять процентов проживающих в гостинице, даже не подняли глаз...
Свист прекратился, взрыва не последовало. Потом вдруг раздался снова, пронзительней прежнего. Заметив выражение лица Малко, девушка-администратор сказала ему тихонько:
— Не волнуйтесь, это попугай. На него что-то нашло после израильской бомбардировки. Вон он, возле бара.
Малко обернулся и увидел попугая. Тот сидел на жердочке в клетке. Потом вдруг, вцепившись в нее лапками, опрокинулся назад и, повиснув вниз головой, издал звук, напоминающий свист падающей бомбы. Каково же людям, если так реагируют животные!
Металлические ящики картотеки, сваленные в крошечном дворе прямо на глинистой земле и прикрытые от дождя пластиковыми чехлами, еще больше усиливали впечатление разгрома, растерянности. Главный вход по соображениям безопасности был закрыт, все пользовались служебным с узкой улицы Рифали. Напротив магнитного детектора на решетке ограды висело объявление, написанное фломастером: «Внимание! Никакой информации о десантниках не даем!»
Лысый мужчина с пронзительным взглядом голубых глаз, угловатыми чертами и тонкими губами осторожно прошел через грязный двор навстречу Малко и, невесело улыбнувшись, протянул ему руку.
— Господин Линге, рад приветствовать вас в приемной смерти...
Малко пожал протянутую руку.
18 апреля Роберту Карверу кто-то позвонил, и он прошел в другое крыло посольства к телефону как раз в тот момент, когда триста килограммов взрывчатки превратили в огонь и тлен почти всех его коллег по бейрутскому отделу ЦРУ. За чем последовало повышение по службе, разумеется, заслуженное, но несколько поспешное, и назначение на весьма незавидный в этом негостеприимном городе пост резидента...
— Проходите, — пригласил он Малко.
Внутри здание так же походило на свалку, как и снаружи. Они прошли в кабинет, заваленный сейфами, стопками папок и досье.
Вдоль стен до уровня человеческого роста были сложены зеленоватые мешки с песком, что придавало комнате вид укрепления. Роберт Карвер виновато улыбнулся.
— Если опять попадет, они не дадут рухнуть потолку. Здесь всего можно ожидать...
Он подошел к окну и задернул плотные гардины, тоже зеленого цвета, потом зажег лампу и сел так, чтобы его лицо оставалось в тени.
— Это тоже не излишняя предосторожность, — сказал он. — Вот смотрите.
И подвинул Малко пепельницу, полную сплюснутых, потерявших форму пуль.
— Они стреляют из соседнего здания. Это все подобрано на этой неделе во дворе.
Радостное сообщение. Да и сам кабинет, утонувший в полумраке, не давал повода к веселью. Малко взглянул на карту Бейрута, висевшую на стене над мешками с песком. Она напоминала лоскутное одеяло, где лоскуты — районы, удерживаемые различными вооруженными группировками: на востоке — христиане-катэбы, на западе и юге — всевозможные противники правительства: прогрессисты Валида Джамблета, пронассеровские стрелки, коммунистическая партия Ливана и, конечно, «Амал» — шиитские боевики, удерживающие южный пригород совместно с последними палестинцами, сконцентрировавшимися в Сабре и Шатиле.
Малко перевел взгляд с карты на полиэтиленовый мешок, запечатанный красным сургучом.
— Это личные вещи погибшего Джона Гиллермена, — пояснил Роберт Карвер. — Я собираюсь отослать их родным. Надеюсь, вы не суеверны.
Да уж, Бейрут — не место для подобных слабостей. Впрочем, в документах для внутреннего пользования обстановка в Ливане называлась «благоприятной». О войне немножко забыли. Резидент сверлил Малко взглядом. На этот раз, правда, Компания его не обманула, когда раздался звонок в замке Лицен. «Работенка паршивая, — сообщил ему резидент в Вене. — Вы вправе отказаться. Бейрут».
— Думаю, мне предстоит подхватить факел, выроненный Джоном?.. — предположил Малко.
— ...Гиллерменом, — уточнил резидент. — От вас ничего не скроешь. Это был прекрасный, чрезвычайно милый человек, может, слишком доверчивый. А с этими негодяями нужно всегда быть готовым к худшему...
На улице раздался зловещий и отчетливый лязг гусениц, словно напоминая, что идет война.
— Покушение было подготовлено отлично, — заметил Малко.
— Да, у нас семеро погибших и четверо раненых, причем одному так и не смогли вынуть осколок из черепа, — мрачно признал Роберт Карвер. — Они сделали все, чтобы возле машины-бомбы оказалось как можно больше народу. И они добились этого.
— А что следствие?
Роберт Карвер скривился.
— Результаты будут лет через десять! Ливанская армия оцепила район и, как обычно, никого не задержала. Так что следствием предстоит заняться вам.
— Каким образом? — спросил удивленно Малко.
Роберт Карвер нагнулся, и его лицо попало в круг света.
— За «вольво», на которой скрылись террористы, ехала машина с двумя женщинами. Нам известны их имена. Некая госпожа Масбунжи с дочерью. Служба безопасности Ливана утверждает, что ни одна свидетельница не заметила номера «вольво». Сдается мне, их допрашивали не слишком настойчиво. Может, вы еще раз попробуете?
— Вероятнее всего, пустой номер, — заметил Малко.
— Не исключено, — признал американец, — но попробовать все же можно. Эти негодяи действуют так уверенно! Если они из Бордж Эль-Бражнеха в южном пригороде, то ни армия, ни полиция вмешиваться не будут. Это вотчина «Амала». Шииты поклялись, что ливанская армия никогда не ступит туда. А поскольку шестьдесят пять процентов солдат этой армии — шииты, то они просто не будут сражаться против своих братьев по вере.
— А военной разведки у ливанцев нет?
— Есть, почему же, так называемая служба Б-2. Хорошо работает, у нее много информаторов. Только политика парализует разведку. Когда взорвали наше посольство, они арестовали человек двенадцать, причем на следующий же день: они их просто знали, и им было давно известно, что что-то готовится. Но никто не отдал приказ предотвратить покушение.
— Так меня вызвали сюда, чтобы провести расследование?
— Не только. Но это первая ниточка, которая может привести нас к кое-чему поважнее. К тому, чем занимался погибший Джон Гиллермен.
— А почему именно я?
Роберт Карвер раскурил сигару и улыбнулся:
— Не скромничайте. Ваш послужной список говорит сам за себя. И, кроме того, в городе, где каждая стена украшена надписью «Смерть Соединенным Штатам!», тот факт, что вы не американец — большое достоинство. Верно?
Вдохновляющая идея.
Александра, вечная невеста Малко, была искренне обеспокоена, узнав, что он направляется в Бейрут. Это придало особую остроту их любовным играм. Запах смерти возбуждает. В венском аэропорту Малко даже показалось, что на глазах у молодой женщины слезы. И не от холода... Александра осталась дожидаться его в замке Лицен вместе с Элко Кризантемом, еще не оправившимся от своих пакистанских приключений. Разумеется, удобно иметь в Бейруте под рукой мусульманина, но поскольку Малко не знал характера своего задания, он не взял Элко с собой. Всегда можно вызвать его позже. Метрдотель-телохранитель всегда был рад вспомнить былую профессию и прикончить одного-другого бедолагу...
