Сергеев полез в карман и вытащил несколько свернутых в трубку ассигнаций, по тысяче лей каждая, хотел вручить их Олегу, но Чегодов покачал головой и отвел его руку.
— Вас намеревались послать в Бессарабию… задержка ваша неслучайна. Если что-то с вашей отправкой прояснится, сразу же меня информируйте! Звоните. Злоупотреблять встречами не следует ради вашей же безопасности. Будьте осторожны, если что не так, прошу прощения. — Сергеев, крепко пожимая Олегу руку, широко улыбнулся.
На том они расстались.
Петр Иванович Сергеев, капитан НКВД, проехал несколько кварталов в глубокой задумчивости, остановил такси и пошел пешком. Чегодов ему не понравился. «Напрасно Хованский с ними так возится, белая кость, голубая кровь, сколько фанаберии, как со мной разговаривал! Никогда белякам нас не понять, всегда будут носить камень за пазухой. Бары! Нельзя им доверять!»
Сергеев невольно вспомнил 1939 год, Краснодар, когда ловили группу диверсантов из НТСНП, возглавляемую Колковым, озверелое лицо его дружка, тупую боль удара по голове, оранжевые круги перед глазами и провал в черную бездну. Он провел рукой по волосам.
«Конечно, сведения Олег передал интересные, и про типографию, и про японцев, и про радиостанцию, про переориентацию НТСНП на Германию. А вот о новом председателе румынского отдела Лукницком не знает. Странно… Разведчик из Олега вряд ли получится. Вспыльчив, резок, вроде того «правдолюба» Колкова! Дворянское воспитание! Хованский тоже бывший царский офицер, засиделся в осином гнезде. Просил, кажется, начальство не применять к Колкову высшую меру! Донесения Хованского тоже надо сквозь лупу рассматривать».
Перед капитаном всплыла, как живая, сцена его разговора с Колковым в Днепропетровском НКВД. Вот в кабинет вводят Колкова. Он очень бледен, озирается по сторонам, как затравленный волк, глаза горят лихорадочным, злым блеском. Того и гляди накинется. «Садись, Колков-Волков-Войнов. Вон стул!»
Тот, вздрогнув, как от удара плети, продолжал стоять.
«Садись! И не таращи на меня глаза. Не в кабинете у Байдалакова».
«А вы, лейтенант, мне не тыкайте! Привыкли…» — Колков не договорил, задохнулся от ярости.
Сергееву стало не по себе, и он потянулся к звонку, чтобы вызвать конвой. А Колков тупо уставился на калориферы у высокого зарешеченного окна. Вдруг медленно согнулся и, как разъяренный бык, метнулся головой на отопительную батарею. Железо глухо звякнуло, и Колков, охнув, рухнул на пол и, скорчившись, обхватив голову руками, глухо застонал.
Сергеев позвонил и подбежал к лежащему. Волосы того уже напитались кровью, а из зияющей раны медленно сочился большой сгусток, как ему показалось, мозга…
С этими мыслями Сергеев дошел до угла, свернул на другую улицу и остановился у витрины ближайшего магазина. «Все-таки нельзя без страховки идти на свидания с людьми, которых не знаешь! Да и вообще я веду себя неосторожно! Назначаю сразу две встречи!»
Увидав вдали такси, Сергеев поднял руку. Усаживаясь в машину, невольно посмотрел на проходящий мимо «грахам». Переднее сиденье, чуть развалясь, занимал плотный мужчина в сером костюме. Взгляд его был до того пристальным, пытливым и, пожалуй, даже насмешливым, что Сергееву стало не по себе.
«"Грахам", кажется, полицейская машина, — подумал Сергеев. — А типа, который сидел в ней, я вроде бы видел до встречи с Чегодовым у входа в кафе. Неужели это хвост? Похож на шпика. Наглый, цепкий и насмешливый взгляд. Что делать?» — Сергеев, плохо зная румынский язык, на ломаном французском велел таксисту свернуть раз, другой, третий. Наконец, заметив ползущий трамвай, он остановил такси у остановки и быстро вскочил в задний вагон трамвая. Уже сидя в трамвае, капитан увидел, как знакомый «грахам» проследовал за только что покинутым такси.
«За мной идет слежка, — решил Сергеев, — заметив, что меня нет, он остановит такси и узнает у водителя, что я сел в трамвай, и сразу же догонит меня, тут один маршрут. Надо выходить!»
На остановке он покинул трамвай и пересел в другой. Сойдя с трамвая, направился к магазину, где его уже поджидал толстый служитель советника японского атташе бессарабец Георгиу. А в ста шагах виднелась вилла японца.
* * *
Прибыв в Румынию, капитан Сергеев, зная о связи НТСНП с японцами, задался целью обзавестись своим человеком в их логове. Ему повезло.
Он познакомился с рабочим Иваном Савицким, бывшим солдатом белой армии. Узнав, что Савицкий ходит в советское посольство с просьбой вернуть его на Родину, Сергеев несколько раз обстоятельно беседовал с ним, насмешливо грозя ему пальцем:
— Знаем мы вас, беляков! Сперва надо Родину заслужить…
Однажды Иван принес обрывок листовки, призывающей к свержению советского строя. Показав листок Сергееву, Иван рассказал, что живет на квартире у румынского коммуниста, познакомился с братом хозяина Георгиу, который работает у сотрудника японского военного атташе Нумира — сторожит его виллу. Там часто бывают какие-то русские, они печатают антисоветские листовки и брошюры, а по воскресеньям тщательно запирают комнату типографии и куда-то уходят. Это очень заинтересовало Сергеева. По словам Ивана, Георгиу — румынский подпольщик; партия коммунистов здесь жестоко преследуется (это Сергеев и без него знал), и для того, чтобы казаться благонадежным, Георгиу вступил в «Железную гвардию».
Через Ивана Сергеев узнал, что Георгиу согласен помогать русским. В одно из воскресений на виллу был послан опытный слесарь, чтобы подобрать ключ к английскому замку и к сейфу, который, по объяснениям, Георгиу, был вмонтирован в стену той самой комнаты, где печатались листовки. В следующее воскресенье Сергеев намеревался повстречаться с Чегодовым и побывать в доме Нумира. И вот встреча с самим Георгиу у магазина почему-то встревожила Сергеева, все смешала в его сознании. Ему вдруг почудилось, что и Георгиу, и Чегодов действуют заодно; Чегодов либо ловкий провокатор, обхитривший Хованского, втершийся к нему в доверие, либо он разиня, сам того не зная, привел за собой хвост. В любом случае Чегодов — опасная личность. Да и Георгиу надо опасаться. Что же делать? Сергеев стоял на улице, несколько растерявшись: можно ли доверять этому румыну? А лукавый Георгиу, выпятив живот, кивал ему головой. У Сергеева не было выбора. Вот сейчас появится автомобиль «грахам», и, чтобы избавиться от слежки, нужно куда-то спрятаться. Но куда? Лучше всего идти к вилле Нумира, будь что будет.
— Там никого нет, можно спокойно зайти, — сказал Георгиу.
Столь быстрое приглашение опять насторожило Сергеева. «Шарахнут по голове, затащат в подвал и будут пытать. Наши не знают, что я пошел к Нумиру. Чертов "грахам"!» — И все-таки переступил порог. Пока Георгиу запирал калитку, Сергеев оглядел небольшой двор, палисадник у каменной стены и невольно покосился на забранные толстой решеткой маленькие оконца подвала, на парадное крыльцо и черный ход.
— На первом этаже, — поднимаясь по ступенькам, объяснял Георгиу, — зал, кухня и моя комната. На втором, пожалуйста, по этой лестнице, гостиная, спальня и кабинет, в нем сейчас типография.
Сергеев прислушался. Кругом стояла глубокая тишина, ни одного звука не доносилось даже с улицы. Георгиу достал из кармана ключ и отпер дверь.
Это была просторная комната. Посреди — типографский станок, у стены — два больших шкафа, между ними на столе радиопередатчики, а под столом еще один радиопередатчик — портативный. В углу навалены кипы листовок и брошюр. В стене сейф между окнами, выходящими на улицу.
— Георгиу, встаньте у окна и смотрите, не проедет ли мимо «грахам», а я тем временем осмотрю сейф, — сказал Сергеев.
Сейфа ему отпереть не удалось. Ключ не подходил. То ли слесарь чего-то недоучел, то ли изменили шифр. Боясь сломать ключ или поцарапать замок, Сергеев отошел от сейфа, осмотрел шкафы, ящики письменного стола и вдруг в одном из них среди книг, карт и брошюр нашел записку и при первом же взгляде понял, что это код:
РККА — «папин племянник»
Народ — «папа»
Компартия — «тетя»
Голод — «тетка»
Еврей — «теща»
Рабочая молодежь — «мальчики»
Учащиеся — «девочки»
Восстание — «музыка»
Бунт — «спектакль»
Недовольные советской властью — «братья»
Член НТСНП — «сестра»
Деньги — «открытка»
Литература — «лекарство»
Документы — «очки»
Террор — «счастье»
Оружие — «Совет»
Война — «погода»…
«Вот это важно, это находка. При перлюстрации писем, идущих за границу, сразу можно определить, кто пишет. Из-за одного этого стоило сюда приехать. Но как быть с сейфом?»
— Черный «грахам» остановился у нашего дома, и оттуда выходит человек в сером костюме, плотный, — быстро проговорил Георгиу.
