— Так-то оно так, но уж слишком она ранима. Возможно, ей просто хочется развлечься. Правда, за это она может жестоко поплатиться.
Потом мысли Дарелла приняли другой оборот. Он никогда не предполагал, что их пути еще раз сойдутся. Но вот ему дали задание охранять ее, следить за ее важной персоной! Ах, как ему этого не хотелось!
Сэм покинул Истамбул, и спустя всего лишь час после беседы с Калингером летел в самолете компании «Пан Американ», который перед самым рассветом приземлился в Карачи.
Терпение — это то, чему надо учиться, и со временем оно становится частью твоего существа. Ты учишься ему на своем опыте или на чужом — это неважно. В одном случае терпение может означать сидение в больнице — в течение долгих дней почти в полном одиночестве. Ты сидишь в палате, вдыхая тяжелый больничный запах, и смотришь на улицу или в коридор. Короче говоря, ничего не делаешь.
Терпение же в данном случае заключалось для Дарелла совсем в другом: он должен был медленно передвинуть на песке левую ногу, перенося при этом всю свою тяжесть на бедро и таз, потом, используя сэкономленную энергию, передвинуть правую ногу и сделать очередной шаг. И так сотни раз.
Терпеть означало двигаться во что бы то ни стало, чтобы продолжать жить. Когда же пришло время перестать двигаться, это тоже оказалось частью терпения.
Невыносимая жара парализовала и волю и тело. Казалось, небо и песок одинаково раскалены. Дарелл шел, как заведенный, не испытывая ни малейшего интереса к окружающему. Полз, как клоп по стеклу, под громадной чашей небес. У него было ощущение, что пустыня и горячее море сконцентрировали свою энергию в одной точке — именно в той, где он находился — чтобы испепелить его.
Канюки и соколы парили высоко над головой. Ветра не было, и Сэм благодарил за это всевышнего: ветер пронзал бы его как раскаленный нож. Слева простиралась пустынная равнина — сплошной песок и камни, усеянные скорпионами. Кое-где попадались участки земли с сухой травой. И такой пейзаж тянулся до самого горизонта.
— Аллах простит меня, — задыхаясь, проговорил Али и упал на колени в тени огромного валуна. — Оставь меня здесь или прямо сейчас убей!
Дарелл покачал головой:
— Вставай, пойдем дальше.
— Я не могу.
— Ты должен.
— Я хочу умереть.
— Хорошо, ты умрешь, но умрешь мучительно. Тебе будет намного тяжелей, чем сейчас.
Али оскалился и плюнул в сторону Сэма, но тот не обратил на это никакого внимания. Его рот был сух, как песок, тело болело и пылало огнем. Сэм разорвал рубашку и обмотал ею рану на левой ноге: потеря крови могла стоить жизни, а он решил выжить.
Али сказал ему немного. Два часа назад, когда их «джип» перевернулся у подножия башни, он следовал простому приказу — убить Дарелла. Однако Дареллу повезло больше, чем ему. Это была честная борьба.
Дареллу от этой мысли стало легче, ему все-таки жаль Али. Арабу удалось доползти до верхушки башни, ему только не хватило сил пристрелить Сэма. Сейчас они умирали оба. Но Дарелл этого допустить не мог.
— Я единственный, кто был приговорен к смерти? — спросил он.
— Нет, — прошептал Махмуд.
— Кто еще?
— Одна богатая американская леди.
— Сара Стандиш?
— Да, она.
— Кто еще?
— Каждый, кто полезет в горы.
— Почему?
— Я маленький человек. Я солдат. Я никогда ничего не спрашивал у начальства. Мое любопытство могло дорого мне обойтись.
— Все-таки, я думаю, ты пытался что-то узнать? — настаивал Дарелл. — Кто в этом заинтересован?
Али молчал.
— Ты скоро умрешь. Ты хочешь покаяться перед Аллахом?
— Если он того пожелает, — прошептал Али.
— И все-таки постарайся встать. Ты обо всем публично расскажешь в Карачи.
— Я не могу подняться.
Дарелл задумался. Он не знал, как долго ему придется идти обратно. Ему так нужна была чья-нибудь помощь. Он мог идти весь день и все же не дойти. Знает ли кто-нибудь, что он сейчас здесь? Калингер сказал Сэму, что ему предстоит работать с полковником Каубом — пакистанским офицером военной разведки, отвечающим за сопровождение экспедиции. Знал ли тот, что Дарелл прибыл в Карачи? Неужели Кауб прозевал и «джип», и шофера, встретившего его в аэропорту? Возможно, они ищут его, а может быть, и нет. Это было чрезвычайно важно для него, находившегося на грани жизни и смерти. Он вспомнил об Алисе фон Бахлен, Руди, Саре Стандиш. Может быть, все давно уже кончилось, их убрали, а он здесь страдает, и все его усилия напрасны? Сэм взглянул на Махмуда.
— Вставай, — повторил он автоматически, мало что соображая.
Но Махмуд Али был мертв.
Он был враг, однако он был человек, и Дарелл не мог просто оставить его среди песков. Но у него не было сил похоронить Али или хотя бы просто завалить его камнями. Он повернулся и побрел дальше по берегу, даже не оглянувшись. По плеску крыльев над головой он понял, что птицы уже увидели добычу и не спеша спускаются с небес туда, где лежит Али, устремив глаза в бездонное небо.
Сэм шел около часа, позволив себе лишь десятиминутный отдых. Вокруг ничего не менялось, морской горизонт по-прежнему был пустынен. Небо давило своей необъятностью и жарой. Он хотел пить, но старался об этом не думать.
Около полудня он увидел человека на верблюде, медленно едущего по берегу в его сторону. Человек был в белой одежде, с грязным тюрбаном на голове. Дарелл подождал, пока он приблизится, и заговорил. Незнакомец был очень удивлен, услышав сиплый голос американца, говорящего на его языке. Он остановил верблюда и, внимательно посмотрев на Сэма, направил на него ружье. Человек был похож на своего верблюда: такой же старый, грязный, противный, с хитрецой в глазах, которая становилась тем заметнее, чем ближе Дарелл к нему подходил. Дарелл заговорил первым:
— У вас есть вода?
— Только для себя.
— Мне нужно добраться до Хавк Бэя. Вы не туда?
— Как пожелает Аллах.
— Я заплачу, если вы поможете мне.
— У вас много денег?
— Достаточно.
Ружье незнакомца было изготовлено явно не здесь, а где-нибудь на севере. Оно сверкало полированной сталью — это была у него единственно чистая, не отталкивающая вещь.
— Вы один? — спросил владелец верблюда.
— Нет, с другом.
— Но я никого не вижу.
— Он здесь, у меня в руках, — сказал Дарелл, почувствовав опасность, и показал на автомат.
Это была его ошибка. Араб взглянул на автомат, проворно вскочил в седло и поскакал на верблюде прочь, кстати, довольно быстро, чего было трудно ожидать от такого старого животного. Дарелл мог бы уложить его одним выстрелом, но ему больше не хотелось крови. Он стоял и смотрел всаднику вслед. Когда тот скрылся из виду, Дарелл побрел дальше. По пути он два раза заходил в воду и окунался, чтобы освежиться, но соленая вода обжигала раны на ноге. Войдя во второй раз в море, он услышал звук мотора. Выскочив из воды, он, задыхаясь, полез по откосу. «Лэнд Ровер» ехал прямо к нему, но Сэм все равно несколько раз выстрелил в воздух. В машине сидели англичанин и девушка. Дарелл быстро оделся, он видел, что его заметили. «Ровер» остановился рядом с ним, англичанин выпрыгнул из машины и направился к Сэму. Он был без оружия.
— Вы подвезете меня? — спросил Сэм.
— Конечно. До города всего несколько миль.
— Несколько миль или вечность, — пробормотал Дарелл и благодарно улыбнулся.
— Мы ищем нашу лодку, ее вчера унесло ветром. Мы уже были на юге, а теперь вот ищем здесь. Это маленькая яхта 16 футов длиной, с красным корпусом и новыми американскими парусами. Вы не видели? — англичанин пытался скрыть любопытство, но это ему не удавалось.
Дареллу же в свою очередь хотелось узнать, была ли эта молчаливая девушка его женой.
— Ваша машина, наверное, разбилась?
— Да. А вы случайно не знаете полковника Кауба? — спросил Дарелл.
— Знаю немного. Ничего парень, коктейли хорошо делает. Лиза его обожает, — он кивнул в сторону девушки.
Теперь он казался слишком болтливым для англичанина.
— А что вы делаете здесь с автоматом? Птиц стреляете?
— Да, конечно, птиц. Отвезите меня, пожалуйста, к Каубу.
— С удовольствием. Тем более, что лодка досталась мне почти даром. Вы, американцы, вечно куда-то спешите, — сказал англичанин.
Он соорудил над головой Дарелла что-то вроде навеса от солнца, и «джип» резко рванул с места. Бледная девушка за всю дорогу не проронила ни слова.
Наконец вдали показались розоватые дома с красными покатыми крышами. На небольшом островке земли, заботливо поливаемой черным от солнца садовником, росло несколько пальм. Англичанин свернул с дороги и поехал прямо к шлагбауму, перегораживающему въезд в европейскую колонию. Заплатив охраннику, он медленно покатил по дорожке, которую обычно использовали мелкие торговцы-арабы и труппы артистов и акробатов, приезжающие сюда, чтобы давать представления в дни праздников. Человек в голубом тюрбане сразу же предложил спутнице англичанина маленькую обезьянку, пообещав, что возьмет за нее недорого. Девушка по-прежнему молчала, словно никого и ничего вокруг не существовало.
