Стараясь отогнать тревожные мысли, Сергеев подошел к столу и еще раз перечитал переданное Захарчуком по телефону короткое донесение:
«Операция прошла успешно. Александр Тимохин задержан при выходе с поезда. Чемодан изъят. На встречу с «сестрой Виктора» вышел Антонов с соответствующим ручным «багажом». Приняты меры для установления лица или лиц, которые явятся за чемоданом. Подробности доложу лично. Захарчук».
Майор Сергеев взял расписание поездов, чтобы рассчитать, когда можно ждать Захарчука, но дверь без стука широко открылась, и на пороге появился возбужденный лейтенант Хоменко.
— Взяли, товарищ майор! — сообщил он. — В постели, без шуму! Вот изъятое при аресте!
Лейтенант подошел к столу и положил на него пистолет ТТ, две обоймы и толстую пачку денег.
— Пистолет нашли в потайном кармане пиджака, что висел на стуле, рядом с кроватью. Деньги найдены в заднем кармане брюк. В кармане пиджака находился и паспорт на имя Саврасова Виктора Павловича. Второй паспорт, на имя Фещенко Григория Семеновича, был зашит в подкладке его плаща.
— Ффу-у! — облегченно вздохнул Сергеев. — А я, признаться, уже начал было волноваться. Почему же вы задержались так долго?
— Понимаете, в квартире, где живет Фещук, соседи отмечали именины, и гости долго не расходились. Вот мы и ждали, пока все успокоится и наш птенчик сладко заснет…
— Где сейчас задержанный?
— До вашего распоряжения отправили в одиночную камеру, товарищ майор.
— Добро! Сейчас мы им займемся… Как, кстати, он себя ведет?
— Впечатление таково, что попытается разыгрывать оскорбленную невинность. Главной-то улики, чемодана, который он так хотел сплавить, при нем нет!
— Ничего, скоро он будет иметь возможность им полюбоваться!
— Значит, у Захарчука тоже все в порядке?
— Жду его либо первым поездом, либо самолетом. Загляните в расписание, а я тем временем полковнику Шевколенко позвоню — просил немедленно сообщить ему о результатах операции. Уверен, что не выдержит и придет, так что вы, лейтенант, немного задержитесь — расскажете о подробностях.
Полковник Шевколенко в эту ночь, по-видимому, тоже не спал. Он тотчас взял трубку и, выслушав Сергеева, сообщил, что сразу же выезжает.
Солнце уже взошло, и пробуждающийся город наполнил комнату звуками своей обычной жизни. А майору Сергееву и лейтенанту Хоменко казалось, что вовсе и не было бессонной ночи с ее тревогой и ожиданием. Удача порой так же снимает усталость, как хороший, крепкий сон, да и ожидание Захарчука держало их обоих в напряжении.
— Неужели он не догадался вылететь самолетом? — нетерпеливо спросил Сергеев, когда стрелки часов соединились на цифре «12».
— Так точно, товарищ майор, догадался! — донеслось из-за его спины.
Сгибаясь под тяжестью чемодана, в кабинет шагнул улыбающийся Захарчук.
Сергеев и Хоменко удивленно переглянулись.
— Что с тобой, Николай? — встревожился Хоменко, — Паршивый чемоданишко еле тащишь!
Захарчук усмехнулся.
— А ты возьми попробуй…
Хоменко схватил чемодан, и его сразу же перетянуло вниз.
— Ого-го! — воскликнул он. — Что же в нем такое?
— Не иначе, как слитки золота! — пошутил Захарчук.
Вошел полковник Шевколенко и тоже приподнял чемодан.
— Да, тяжеловат! Камнями он, что ли, набит? Впрочем, не будем гадать. Давайте поскорее откроем.
— Замки прочные, видно по специальному заказу. Придется сорвать, — деловито заметил Сергеев. — А ну-ка, молодежь, беритесь!
И вот замки сорваны, и крышка чемодана открыта. Все замерли от изумления.
— Спички? — растерянно сказал Хоменко, обводя присутствующих недоумевающим взглядом.
Захарчук взял одну спичечную коробку и осторожно ее открыл.
— Ничего не понимаю! Какая-то земля… И вот еще, смотрите, вроде ила. А здесь листки какие-то попадаются… Теперь — жужелица… Вот шутку сыграл! Заметил, наверное, что за ним следят, и нарочно подстроил… А я-то дурак!
Но Шевколенко и Сергееву теперь было не до переживаний лейтенанта. Одновременно опустившись на колени, они лихорадочно перебирали спичечные коробки, время от времени обмениваясь понимающими взглядами и короткими восклицаниями:
— Н-да!
— Каково?
— А это!
— Товарищ полковник! Товарищ майор! — взмолился Захарчук, начиная заражаться волнением своих начальников. — Да объясните же, ради всего святого, в чем дело?
— А вот прочтите! Видите надписи на коробочках? «Солнечногорск», «Лесногорск», «Красногорск», «Южногорск» и тому подобное… Поняли?
— Пробы грунта? — не совсем уверенно спросил Захарчук.
— Вот-вот. Крупную птицу удалось поймать!
— Но я не пойму, для чего, собственно… Хотя нет, догадываюсь: какие-нибудь полезные ископаемые!
— Не какие-нибудь ископаемые, а самые определенные! С ног сбились разведчики капиталистических стран, стремясь узнать расположение нашей атомной промышленности, ее мощность и места добычи сырья. Вот и шныряли агенты их разведок по Союзу, собирая, где возможно, пробы. Особенно, конечно, в подозрительных, с их точки зрения, местах. А потом в лабораториях содержимое этих невинных с виду коробочек они собирались исследовать на радиоактивность… Названия пунктов, откуда взяты эти пробы, конечно, условные.
— Выходит, дороже золота было для них содержимое этого чемодана!
— В вашей шутке о слитках, лейтенант, была доля истины. А теперь аккуратно соберите все коробочки. Мы их тоже исследуем и установим, где именно побывал этот мерзавец и кто ему помогал собрать такую «коллекцию».
— Вы думаете, мальчишка знал, что он везет?
— Вряд ли… Скорее, его просто использовали, как удобную ширму. Но если бы у него увяз коготок, его бы тоже, возможно, завербовали. Ведь именно среди таких неустойчивых, морально разлагая их, они черпают кадры своих пособников…
— Я-то хорош! — горестно вздохнул лейтенант. — Сразу и не сообразил, что к чему, когда эти коробочки увидел.
Полковник улыбнулся ему:
— Вы думаете, все постигается так быстро? Здесь не в одном опыте дело. Жизнь каждый день выдвигает новые требования. Враг взял на вооружение новейшие достижения науки. Значит, чтобы разгадать его происки, мы должны знать больше, чем знает он… Впрочем, обо всем этом мы успеем еще поговорить. А теперь идите отдохните. Небось намаялись с Виктором и Аликом, а? Операцию проведи хорошо. Благодарю.
* * *
Пожилой коренастый мужчина вошел в кабинет и грузно опустился в кресло. Понурив голову, он с минуту сидел молча, словно забыл о цели своего визита. Только медленно наливающийся кровью затылок свидетельствовал о его волнении. Полковник Шевколенко поспешно налил стакан воды и придвинул его посетителю.
— Вам нехорошо? Выпейте!
Мужчина покачал головой.
— Уже прошло… Спазмы сосудов, знаете… Впрочем, это к делу не относится. Я просил, чтобы меня приняли не для разговоров о собственном здоровье. Что с моим сыном, с Аликом?
— Алик Тимохин нами арестован.
— Это, по-видимому, простое недоразумение, товарищ полковник!
— К сожалению, нет. Вы знали, с кем отпускаете сына в Одессу?
— Какой-то его приятель…
— Вот именно «какой-то»! С этим, как вы говорите, приятелем ваш сын познакомился всего дней десять тому назад, в ресторане. Вообще-то вам известно, что ваш сын стал завсегдатаем ресторанов?
— Он достаточно взрослый… Я не мог контролировать каждый его шаг.
— На какие деньги он гулял?
— Очевидно, давала мать. В таком возрасте юноша может иметь кое-что на карманные расходы.
— Значит, достаточно взрослый, чтобы пить, иметь деньги на карманные расходы, но слишком мал, чтобы работать?
Федор Захарьевич Тимохин опустил голову.
— Должен признаться, мать сильно его избаловала.
— Эх, Федор Захарьевич! — с глубокой грустью вырвалось у полковника. — Вот сидим мы здесь, беседуем и словно в прятки играем! Неловко мне, право, заводить с вами разговор о воспитании, повторять избитые истины, хорошо вам самому известные. Не думаю, чтобы вы хотели укрыться от определенной ответственности, сваливая все на жену. А речь-то идет о юноше, который едва не погубил себя бесповоротно! Для вас он — сын. Для меня… выражаясь фигурально, тоже вроде сына. Ведь и я ему в отцы гожусь, и у меня у самого дети! Тут обоим нам надо бы объединиться, подумать, как спасти душу парня от того растлевающего, что уже проникло в нее. Ведь этот Виктор…
— Простите, товарищ полковник, жена мне говорила о каком-то чемодане, который Виктор оставлял у сына на хранение. Кто этот субъект? Вор? Он использовал доверчивость сына? Может, даже втянул в свою шайку?
— Человек, скрывающийся под именем Виктора Саврасова, оказался шпионом, агентом иностранной разведки!
Федор Захарьевич подался вперед, на его мертвенно-бледном лице жили только глаза — они впились в полковника и требовали ответа, пусть даже самого беспощадного.
