По-кошачьи спрыгнув на пол, Даша села на краешек кровати и деловито предложила:
– Давай я тебе супу принесу. Аня только что сварила. Отличный суп.
– Не хочу. – Голова Ивана Петровича отрицательно качнулась на подушке. Он был белым, как наволочка, а седая шевелюра – еще белее. Его года – его богатство. А сколько тех годов осталось?
Проглотив комок в горле, Даша спросила:
– Телик включить?
– Да ну его, – скривился дед. – По утрам одни сериалы крутят да ток-шоу эти дебильные.
– Давай тогда просто поболтаем.
– У меня другое предложение.
– Какое?
Левая рука Ивана Петровича отыскала стул и накрыла лежащую на нем папку:
– Пора заняться чем-нибудь полезным, Дашутка. Сколько можно лентяйничать? – Он виновато улыбнулся. – Вот, решил взяться за книгу, начатую еще лет пять назад.
– О чем она? – спросила Даша.
– Рабочее название: «Отец народов», – оживился Иван Петрович. – Я уверен, что нынешнему поколению будет небезынтересно узнать, как относились к Сталину его современники.
– Конечно, еще как, – кивнула Даша, убежденная, что нынешнему поколению плевать на все, что не сулит удовольствий или материальной выгоды. – Скажи, деда, а за книги сейчас много платят?
– Тысяч десять. Во всяком случае, так было три года назад, когда я сдал свою последнюю рукопись.
– Десять тысяч долларов?
– Твоими бы устами да мед пить. Рублей, Дашутка, конечно, рублей.
– Мало.
– А, ерунда! – махнул рукой Иван Петрович. – Не в деньгах счастье, правда?
– Правда, – рассеянно подтвердила Даша. – На литературной ниве не очень-то разбогатеешь.
– Да много ли мне, старику, надо? Тем более теперь, когда даже на газеты тратиться не надо. – Прикоснувшись к глазам, Иван Петрович жалко улыбнулся. – Ну что, попробуем? Для начала ты прочитаешь мне кое-какие материалы, дабы освежить мою стариковскую память. Потом время от времени я буду диктовать, а ты – записывать. Если, конечно, это тебе не в тягость.
– Да ты что! – возмутилась Даша.
– Ни славы, ни особых денег книга не принесет, но зато у меня появится повод ежедневно видеться с тобой. – На слове «видеться» Иван Петрович запнулся.
– Ты, что же, думаешь, мне непременно какой-то там повод нужен? – обиженно воскликнула Даша.
– Не обращай внимания. Так уж мы, старики, устроены: вечно брюзжим, капризничаем, всем недовольны.
– Ты не брюзжишь!
– Стараюсь. – Иван Петрович не удержался от польщенной улыбки.
– Ладно, давай сюда свою папку, – сказала Даша.
* * *
Через полтора часа, когда Даша совсем охрипла, зачитывая материалы из папки, Иван Петрович попросил:
– На сегодня хватит. Теперь можно с чистой совестью отдохнуть. Пообедаешь со мной, Дашутка?
Она кивнула, забыв о том, что дед не может видеть этого жеста, после чего, спохватившись, подтвердила вслух:
– Конечно. Но сначала я хотела бы задать тебе один вопрос. Даже два.
– С удовольствием отвечу, – улыбнулся Иван Петрович. – Если это, конечно, в моей компетенции.
– Один человек, – сказала она, – поведал мне, что существует секретное оружие, называемое психотропным… нет, психотронным. С его помощью якобы воздействуют на людей, подчиняя их своей воле. Это правда?
– Бесспорно, – подтвердил Иван Петрович. – Признаюсь, я увлекался этой проблемой. О психотронном оружии много писали в свое время. Истинное положение вещей, конечно, известно лишь специалистам.
– А поподробней можно?
– Ну, первыми подопытными кроликами стали американцы. Это произошло в начале шестидесятых годов, когда во время киносеанса всем зрителям вдруг смертельно захотелось утолить жажду кока-колой. Позже выяснилось, что на них воздействовали с помощью так называемого двадцать пятого кадра.
– Который не воспринимается сознанием, – произнесла Даша.
– Вот именно, – согласился Иван Петрович. – Потом аналогичные опыты стали производить с помощью специального музыкального сопровождения. Например, используя инфразвук для внушения необъяснимого страха во время показа фильмов ужасов.
– Я где-то читала об этом.
– Тогда тебе должен быть знаком термин «промывание мозгов». Кстати говоря, оно проводилось в основном не в странах с диктаторскими режимами, а в Америке, кичащейся своим мнимым демократизмом.
– Но у нас тоже что-то такое было, – припомнила Даша. – Что-то связанное с религиозной сектой.
– «Белое братство», – подсказал Иван Петрович. – В 1993 году члены секты предприняли попытку массового самоубийства, как это произошло ранее в США и Японии. К счастью, вмешался Комитет госбезопасности. Лидеров секты арестовали. При расследовании выяснилось, что один из основателей, некто Кривоногов, занимался профессиональными исследованиями в области психокодирования. – Иван Петрович потер лоб. – Потом из прессы исчезли всяческие упоминания об этой истории, а через год то же самое повторилось в Швейцарии. По неизвестным причинам покончили с собой десятки членов «Ордена Солнечной Башни». С тех пор по России и Европе прокатилась целая волна загадочных самоубийств преуспевающих финансистов и промышленников. Как правило, все они выпрыгивали из окон.
– После психотронной обработки?
– Несомненно, – кивнул Иван Петрович, слепо глядя в пространство перед собой. – Но самое страшное то, что сегодня пси-оружие попало в руки мерзавцев всех мастей. По сути, эти приборы или приспособления предельно просты. Нужно лишь знать, как правильно составить программу воздействия, и тогда любой сможет добиться желаемого результата. Когда пси-оружием пользовались исключительно сотрудники спецслужб, это было еще полбеды. – Поколебавшись, Иван Петрович счел необходимым уточнить: – Или вообще никакой беды не было. Эксперименты не выходили из-под контроля. Но в начале девяностых под давлением так называемой общественности в КГБ пришлось упразднить множество секретных исследовательских лабораторий.
– А специалисты разбежались кто куда.
– Разбежались, разъехались, разбрелись по всему миру. Остается лишь гадать, какие тайны попали в руки криминалитета. Помнишь случай с убийством генерала Рохлина? Его супруга утверждала, что за несколько месяцев до этого ее похищали незнакомые люди и возили целый день на иномарке по окрестностям Москвы, заставляя пить какие-то таблетки. А накануне самого убийства вокруг дома вертелись странные личности, наводя на окна непонятную аппаратуру.
– А ведь действительно, – пробормотала Даша. – Эта женщина выглядела как ненормальная. И показания давала путаные.
– Отходила после зомбирования. Ее запрограммировали на убийство, а воспоминания стерли. Поговаривали, что она застрелила мужа по указке спецслужб, но это полная ерунда. – Старик пренебрежительно махнул рукой. – Рохлин собирал материалы по приватизации некоторых объектов оборонки, обещал вывести на чистую воду тех, кто наживался на этом, вот и пострадал.
– Как это ужасно! Жена берет в руки пистолет и запросто убивает собственного мужа… Студентка надевает пояс, начиненный взрывчаткой, и взлетает на воздух с толпой ни в чем не повинных ровесников… А настоящие преступники отсиживаются в стороне, и нет против них никаких улик. – Переплетя пальцы, Даша убежденно закончила: – Правильно сказал капитан, отлавливать их надо и давить, как ядовитых пауков. Иначе мы тут все скоро в зомби превратимся. Нажми на кнопочку, получишь результат? – Дашины волосы мотнулись из стороны в сторону. – Нет, я так не согласна. Каждый должен совершать поступки обдуманно. И каждый должен отвечать за свои поступки.
По лицу Ивана Петровича скользнула тревожная тень.
– Погоди-погоди, – воскликнул он, вытянув шею на голос внучки. – Что за капитана ты упомянула? Кого это вы собираетесь давить?
– Успокойся, деда, – расхохоталась Даша. – Лично у меня совсем другие планы.
– Какие?
– Обыкновенные. Выучиться, устроиться на хорошую работу, выйти замуж, нарожать тебе правнуков.
– А капитан? – недоверчиво спросил Иван Петрович.
Потупившись, словно он мог видеть выражение ее глаз, Даша равнодушно сказала:
– Так, выступал один по телевидению. Призывал граждан сознательность проявлять. Фээсбэшник, кажется. Им ведь нельзя доверять, правда?
– Почему ты так считаешь?
– Потому что все так считают. Репрессии, слежки, доносы… – Даша снова тряхнула волосами. – Фу, гадость какая!
– Я в твои годы старался иметь собственное мнение, – тихо произнес Иван Петрович. – По любому поводу.
– Но если большинство нормальных людей ненавидят работников ФСБ, то ведь это чем-то вызвано. Взять хотя бы ГУЛАГ. Разве он не на совести чекистов?
– А ты знаешь, что даже в тридцать седьмом году в лагерях находилось около восьмисот тысяч заключенных?
– По-твоему, это мало?
– Население тогдашнего СССР, – сказал Иван Петрович, – равнялось населению нынешней России.
