Никитин быстро сбежал вниз, прошел черным ходом и, осторожно выглянув во двор, увидел быстро удаляющегося Балта с лыжами и рюкзаком в руке.
Захватив лыжи, Никитин последовал за ним. Становилось совсем темно. Боясь потерять Балта, майор ускорил шаги. Выйдя за черту города, Балт надел рюкзак и встал на лыжи. Никитин за выступом забора последовал его примеру, подумав: «Ходок я плохой, лучше кончать эту игру здесь же». Приняв решение, он из заднего кармана брюк переложил пистолет в карман полупальто и, резко оттолкнувшись, побежал к Балту. Заметив его, Балт начал торопливо взбираться по лесистому отрогу Кабан-Тау. Отличный ходок, он быстро опередил Никитина и выбрался на широкую полосу безлесья. Здесь снег лежал неравномерными пятнами и наст чередовался с открытыми сдувами. Высокий, потемневший бобовник то и дело попадался под ноги.
Никитин, сбросив мешавшие лыжи, стал подниматься, цепляясь руками за кусты. Расстояние между ними уменьшалось. Обледеневшие в ожеледь ветви березняка больно хлестали по лицу, но, увлеченный погоней, Никитин не замечал этого. Попав вновь в полосу надува, проваливаясь глубоко в снег, Никитин начал отставать, в то время как Балт с необыкновенной быстротой спускался на лыжах вниз, к незамерзающей здесь, быстрой Сакмаре. Казалось, что врагу удастся уйти, но новое обстоятельство пришло Никитину на помощь — небольшой липовый колок, прижатый снежным навалом, переплелся между собой и разросся такой густой порослью, что на лыжах здесь было не пройти. Пробираясь между стволами, Никитин выиграл расстояние, в то время как Балт, не желая расстаться с лыжами, продвигался значительно медленнее. Наконец, решившись на отчаянный шаг, Балт выбрался к Сакмаре и, держа лыжи в руке, по обледеневшим камням стал быстро продвигаться вдоль берега реки.
Никитин устремился за ним, но, поскользнувшись на камне, почувствовал сильную боль в ноге. В ледяной воде боль мгновенно прошла, но преследовать Балта он больше не мог.
— Стой! Буду стрелять! — крикнул он быстро удаляющемуся Балту.
Враг остановился, повернулся к нему и, вынув пистолет, не целясь выстрелил. Никитин не увидел вспышки огня и не услышал звука. Пуля, ударившись о камень, с визгом ушла к реке. Прицелившись в четкий на фоне звездного неба, силуэт врага, Никитин уже хотел нажать спуск, как вдруг увидел, что за спиной Балта показался Ржанов.
Под дулом пистолета, приставленного к его спине, враг, выронив оружие, поднял руки и медленно пошел вперед на Никитина.
— Вы можете встать? — спросил Ржанов.
— Попробую… — произнес майор, но первое же усилие причинило ему такую боль, что он отказался от всякой попытки подняться.
— Придется вам, товарищ майор, подождать. Люди подполковника Гаспарьяна идут по моей лыжне, я опередил их минут на десять.
Ржанов заставил врага повернуть назад и быстро повел его вверх, тропинкой, раньше не замеченной Никитиным.
На звездном небе показалась ущербленная луна.
Преодолевая сильную боль в ноге, Никитин с трудом добрался к месту схватки Ржанова с Балтом и подобрал оружие врага. Это был бесшумный пистолет последней модели.
Запуганное «Дело об убийстве в Глуховском лесу» было распутано. Теперь это дело вел следователь Зубов.
Первый день следствия начался, как и всегда, с предварительного допроса. Ровно в назначенное время явился полковник Каширин, почти следом за ним, тяжело опираясь на трость, пришел и майор Никитин. Со времени его схватки с врагом на берегу Сакмары прошло немногим больше суток, больная нога еще давала себя знать. Никитин вытянул ногу, подложив под лодыжку трость, и взял папиросу.
— Начнем, товарищ полковник? — спросил Зубов.
— Начнем, — согласился Каширин.
Подполковник позвонил, и конвоир ввел Балта.
— Садитесь, — сказал следователь.
Балт исподлобья оглядел комнату, присутствующих людей и, увидев Никитина, униженно улыбнулся.
— Ваша фамилия? — спросил Зубов.
Следствие началось с паузы, Балт оказался в затруднении.
— Ампулой вы не воспользовались. Надо полагать, вы не пожелали при помощи яда уйти от следствия, чего же вы молчите?
— Что я, самурай?! — нагло ответил Балт.
— Ну? Я жду ответа, — настаивал Зубов.
— Моя фамилия Буш. Магнус Буш. А что я буду иметь, если сообщу некоторые сведения о деятельности Марсонвильского института почвоведения?
С трудом преодолевая брезгливость, следователь сказал:
— Здесь вопросы задаю я. Понятно? Где вы родились?
— В Риге, в тысяча девятьсот девятнадцатом году.
— Где вы изучали русский язык?
— Моим гувернером был бывший член Государственной думы Корякин, в семнадцатом году он эмигрировал из Петербурга. Я получил отличное воспитание.
— Вы его отлично использовали, — иронически заметил Зубов. — Расскажите следствию о том, как вы оказались по ту сторону океана.
— Когда в сороковом году Прибалтика стала советской, мы эмигрировали. Мой отец, Юлиус Буш, состоятельный человек, но его деньги были вложены в недвижимость, национализированную Советской властью. Мы остались без средств, и я поступил в закрытый колледж, по окончании которого мне обещали хорошие деньги.
— Что это был за колледж? — уточнил Зубов.
— Марсонвильский закрытый колледж. Мы проходили усиленную спортивную подготовку, кроме того, я обучался по программе механического института…
— Кроме того, вы изучали тайнопись, отравление, шифровку, радиодело и диверсию, — дополнил Зубов.
Буш молчал.
— Ну? Что же вы замолчали? С Лассардом вы познакомились в этом колледже? Или в другом?
— С каким это Лассардом? — удивился Буш.
— С Рандольфом Лассардом — Патриком Роггльсом — Мануэлем Крус Фьерро — Петром Роговым. Он вам знаком еще под кличкой Дайс, — уточнил Зубов.
— В другом… в Спикенбургском…
— А что вы делали в Эрцхаузене?
— Я был на специальной подготовке…
— Расскажите подробнее, что вы делали в Эрцхаузене?
— Я проходил специальную подготовку в связи с делом…
— Ну-ну, смелее! С делом Ладыгина? Так?
— С операцией «Бумеранг».
— Кличку Балт вы получили в Эрцхаузене?
— Кличку? — оскорбился Буш. — Кличка дается собаке, а я получил псевдоним!
— Да, конечно, — согласился Зубов. — Упоминание в связи с вами этого животного может оскорбить любую собаку! Я вас спрашиваю и потрудитесь отвечать! Кличку Балт вы получили в Эрцхаузене?
— Да…
— Каким образом вы оказались в роли младшего компаньона «Гондурас Фрут компани», Мехии Гонзалеса?
— Это фиктивное отделение «Марсонвиль Фрут компани», имеющей тесную связь с институтом почвоведения Ингольса. Руководство операцией «Бумеранг» решило, что это наиболее легкий способ проникнуть в Россию.
— И вывезти труп убитого вами инженера Ладыгина?
Магнус Буш не ответил.
— Так?
— Я не имею никакого отношения к убийству инженера Ладыгина!
— Вы только пытались убить майора Никитина и отравить капитана Ржанова, не так ли?
— Я защищался…
— Вы приехали в нашу страну, чтобы защищаться от Никитина и Ржанова?
— Нет… Я приехал, чтобы получить сведения о новом зенитном орудии «РЗ-1», интересующие…
— Ну? Что же вы остановились?
— Сведения, интересующие моего шефа.
— Это кого же?
— Господина Чарльза Ингольса из Марсонвильского научно-исследовательского института почвоведения.
— Пощадим вашу «скромность» и отложим вопрос о вашем шефе, тем более что это ни для кого не является тайной. Если не вы, то кто же убил Ладыгина?
— Не знаю.
— Как к вам попали документы Ладыгина?
— Мне их передал Дайс…
— Бросьте, Буш, путать! Это вам не удастся!
— Я говорю правду.
— Правда выглядит несколько иначе. Например, в день своего приезда в Москву вы встретились с Дайсом, условились о вашем исчезновении третьего числа. Третьего вы явились на дачу Роггльса — Лассарда и поселились в маленькой боковой комнате. После убийства инженера, пользуясь вашим внешним сходством, вы с документами Ладыгина выехали в Челябинск. Рассказывать дальше?
— Все верно, только к смерти Ладыгина я не имею никакого отношения. Все это было задумано Дайсом и выполнено им одним.
— Значит, вы утверждаете, что инженера Ладыгина убил Рандольф Лассард, по кличке Дайс? Так?
— Да, я это утверждаю.
— Дайс убил инженера Ладыгина, вложив в его охотничье ружье специальный патрон, создав тем самым внешнее впечатление несчастного случая на охоте?
— Да, это так.
— После смерти Ладыгина вы срезали с кисти руки убитого лоскут кожи, где была татуировка. Вы сделали это для того, чтобы скрыть убийство инженера Ладыгина и выдать его труп за труп Мехии Гонзалеса. Затем точно такую же наколку женского имени на кисти вашей руки сделал Дайс. Так?
