– Необходимо держать на Балтике второй базовый корабль, – заметил Стив Фергюссон, – и действовать, опираясь на них, одновременно. Иначе русские быстро сообразят, в чем дело.
– У них есть поговорка, – усмехнулся Джон Бриггс. – На то и щука в море, чтоб карась не дремал… Надо поточнее проделывать операции подобного типа. А главное – быстро ввертывать их. Но мистер Фергюссон прав – нужен второй корабль. И еще: «Балтийская звезда» скомпрометировала себя после антифестивальной демонстрации. Этот теплоход стал одиозным судном не только в глазах русских, но и скандинавов. Предлагаю, может быть, в перспективе, но дать «Осьминогу» другой корабль, а «Балтийскую звезду» использовать в ином месте.
– Логично, – сказал Сэмюэль Ларкин, – принимается… На днях будет переоборудован морской паром «Си хоук», мы отдадим его вам. «Балтийскую звезду», конечно, стоило бы перегнать подальше… Подумаем. А может быть, ее проще перекрасить, сменить название?
– Черного кобеля не отмоешь добела, – усмехнулся Джон Бриггс.
– Опять русская поговорка? – улыбнулся Сэмюэль Ларкин.
– Мистер Бриггс большой знаток фольклора, – скривил губы Стив Фергюссон.
– И это прекрасно! – воскликнул Сэмюэль Ларкин. – Так глубоко, я бы сказал интуитивно, знать потенциального противника… Лучшего и желать нельзя человеку нашей профессии. А как ваш новый воспитанник, дорогой Джонни? Справляетесь с амплуа Пигмалиона?
– Мне думается, что русский штурман – перспективное приобретение организации, – уверенно произнес Джон Бриггс. – Мало того, что он прекрасный специалист, умеющий находить немедленное решение в экстремальной ситуации, Аргонавт – яркая индивидуальность, и если мы сделаем его до конца своим, парень оправдает затраченные на него усилия.
– А вы уверены, Джонни, что он станет нашим парнем? – прищурился Сэмюэль Ларкин.
– У него нет иного выхода, – пожал плечами Джон Бриггс. – Аргонавт достаточно умен, чтобы осознать это.
– Ну-ну, – неопределенно сказал заместитель директора ЦРУ. – Главное, что вы достаточны умны, Джонни. Недаром много лет назад сами назвали себя Сократом. Эта кличка оказалась волшебной и бережно охраняла вас в России. Но исторические параллели опасны… Помните, как закончил жизненный путь ваш знаменитый тезка?
– Если меня приговорят к чаше с ядом, мистер Ларкин, – с нарочитой покорностью приподнялся, склонив голову, Джон Бриггс, – окажите честь и вручите ее мне лично.
– Непременно, Джонни, непременно! – захохотал Сэмюэль Ларкин. – Но видит Бог – мне этого очень бы не хотелось…
Вильям Сандерс и Стив Фергюссон вежливо улыбнулись, шутка пришлась им по душе, поскольку не касалась ни того, ни другого. Правда, некую жутковатость от черного юмора босса они ощутили.
– А теперь еще раз о самом главном. Это касается работы русских в известной вам области… Сейчас, когда продолжаются работы по созданию космической системы противоракетной обороны, нашей организации предоставлены широкие полномочия для выявления того, что предпринимает потенциальный противник. Нам известно, что академик Колотухин – непревзойденный специалист по лазерам. Эксперты считают: это самое перспективное направление, двигаясь по которому русские создадут принципиально новые оборонительные средства. У нас есть основания считать, что именно над этим работает академик Колотухин и его институт.
– Это более чем вероятно, – заметил Вильям Сандерс. – И наверняка не только он один…
– Ну что ж, мы, американцы, привыкли во всем действовать с размахом, – сказал Сэмюэль Ларкин. – Этот национальный принцип необходимо применять и в разведке. На русских мы должны навалиться по самому широкому фронту. Наряду с попытками проникнуть в НИИэлектроприбор, найти там тех, кто мог бы оказать нам услуги, необходимо плотным кольцом окружить самого академика Колотухина. Именно он – корень проблемы!
– У меня есть выход на его сына, – сообщил Джон Бриггс. – Через бывшую мою приятельницу, в неё этот балбес влюблен.
– Мы еще переговорим с вами по данному варианту, мистер Бриггс, – быстро проговорил Сэмюэль Ларкин. – Кстати, мне понравился ваш отчет о применении аппарата «Крот». Думаю, что руководство организации примет решение о серийном производстве таких механизмов.
Джон Бриггс понял, что шеф не случайно так внезапно перевел разговор, и мысленно выругал себя за поспешность.
– Заниматься разработкой академика Колотухина директор поручил мне лично, – сказал Сэмюэль Ларкин. – Конечно, я не буду держать вас на помочах, господа, но с этой минуты вы оба включены в операцию, которую мы условно назовем «Plot»… – Босс сделал паузу и обвел подчиненных многозначительным взглядом, а они изобразили на лицах понимание некоего тайного смысла в названии, ибо слово это означало в английском языке и заговор, и фабулу, и участок земли.
– Мистеру Сандерсу я предписываю оказывать всяческое содействие «Осьминогу», – продолжил Сэмюэль Ларкин. – Просьбы руководства резидентуры – мои просьбы, Билл, учтите это. Общие вопросы возлагаю на Стива Фергюссона, агентурной сетью в России будет заниматься Джон Бриггс, знаний тамошних тонкостей ему не занимать. Завтра утром осмотрю школу в «Вера крус». Вылет назначайте на двенадцать часов местного времени. В два часа пополудни у меня доклад в Совете национальной безопасности. Пока все, господа. Вы, Джонни, задержитесь на минуту.
Когда они остались вдвоем, Сэмюэль Ларкин сказал:
– Если не возражаешь, предлагаю поужинать сегодня вместе. Хочу послушать, как ты жил там все эти годы… Едва ли не половина жизни прошла у тебя в России. Да… Но это вечером. А сейчас хочу сделать тебе подарок. Это по академику… Твердый орешек, не каждому по зубам. Но я отдаю тебе прекрасного агента. Это мой собственный резерв, Джонни. На связи он будет только с тобою лично. Кличка агента – Школьник.
– Спасибо, мистер Ларкин, – поблагодарил Джон Бриггс.
Сэмюэль Ларкин ласково потрепал его по плечу.
– Зови меня просто Сэмом, мой мальчик, – сказал он.
Академик Колотухин еще раз просмотрел интервью с начальником управления по вопросам стратегической оборонной инициативы генерал-лейтенантом Абрахамсоном, опубликованное в «Defence dily»[16], и обвел красным карандашом несколько абзацев.
«– Не кажется, ли вам, мистер Абрахамсон, что, когда создание системы ПРО приблизится к завершению, русские будут спровоцированы тем самым на нанесение первого удара?
– Маловероятно, чтобы потенциальный противник не мог создать собственной системы ПРО. Мало вероятно так же, чтобы он предпринял акцию, которая может привести к уничтожению как Соединенных Штатов, так и его самого, если мы сохраним наступательное стратегическое оружие, характеризующееся высокой эффективностью и выживаемостью.
– Не означают ли ваши слова, мистер Абрахамсон, что, прикрывшись от неминуемого ответного удара потенциального противника «космическим зонтиком», мы будем по-прежнему оттачивать американский ядерный меч первого удара? И кто тогда может гарантировать: не появится ли искушение нанести этот удар, уповая на возможную безнаказанность?
– Без комментариев…»
«А вам и нечего сказать, мистер Абрахамсон, – мысленно усмехнулся Василий Дмитриевич, откладывая американскую газету. – Вы напрасно расходуете деньги американских налогоплательщиков. И если учесть, что через несколько лет потребность в обычных баллистических ракетах резко сократится, а звездная программа, объявленная Рейганом, рассчитана на тридцать – сорок лет, то ясно, какова истинная подоплека стратегической оборонной инициативы. Новые заказы для ВПК[17] – вот что лежит в основе…»
Василий Дмитриевич открыл ящик письменного стола и достал из него плотный листок бумаги, на котором были крупно напечатаны пророческие, предостерегающие слова Циолковского: «Не мешает знать те мировые враждебные силы, которые могут погубить человечество, если оно не примет против них соответствующих мер спасения. Знание всех угрожающих сил космоса поможет развитию людей, так как грозящая гибель заставит их быть настороже, заставит напрячь все свои умственные и технические средства, чтобы победить природу».
Академик Колотухин в который раз прочитал вещие слова и вздохнул.
«Догадывался ли Константин Эдуардович, какие именно „мировые враждебные силы“ будут угрожать человечеству? – подумал он. – Впрочем, Циолковский верил в человеческий разум, во вселенское добро, которое не может быть слабее зла, ибо тогда бы оно, добро, давно перестало бы существовать».
Дверь в кабинет медленно приоткрылась, и Василий Дмитриевич понял, что его бессменная помощница, референт-секретарь, напоминает о том, что пора обедать. Обо всем остальном Нина Григорьевна сообщала академику, пользуясь видеофоном.
