Честно говоря, я остерегался своего начальника. И умышленно обходил кабинет шефа стороной, стараясь избегать малейшей возможности попастся ему на глаза. Однажды, после возвращения из Норвегии это мне не удалось. Заметив меня ретирующимся в коридоре, дабы избежать встречи с ним, Серов бросил мне в спину:
— Куда вы так спешите, товарищ Иванов? Ну-ка зайдите ко мне на минутку.
В кабинет начальника ГРУ я вошел как на аутодафе.
— Отступать, если уж таков ваш выбор, надо незаметно, Евгений Михайлович, — сказал мне Серов. — Если же противник видит ваш отход, вы обречены: спасенья не будет. Ни к чему столь вызывающе избегать свиданий со мной. Вы что же, боитесь немилости? Так за один самовольный отъезд из Осло она вам была гарантирована. Разве не так? А я подписал приказ о вашем переводе на английское направление. Желаю успехов, капитан. И не спешите записывать меня в стан своих врагов. Нам еще долго плыть в одной лодке. Вы меня поняли?
— Так точно, товарищ генерал армии, — отбарабанил я.
А вечером рассказал об этом случае Горкину. Тот лукаво улыбнулся и заметил:
— Вот каналья! Заискивает с нами. Недавно Анатолия Константинова отправил военно-воздушным атташе в Лондон, теперь тебя, мужа второй моей дочери, готовит к командировке в Англию. Лучший способ победить врага — усыпить его бдительность. Не теряй ее, Женечка, никогда, особенно с такими людьми, как Серов.
Это напутствие Горкина я запомнил надолго, хотя под командованием Серова в Москве проработал всего лишь два года. Когда же вернулся из Англии, шефом ГРУ уже был назначен Петр Иванович Ивашутин. А генерал Серов после разоблачения предателя Пеньковского исчез с политической сцены так же быстро, как и многие его предшественники.
Но до рокового для Серовых часа оставалось еще полтора года, и супруга шефа ГРУ с дочкой спешила насладиться пребыванием в Лондоне.
Мои подопечные, как выяснилось, оказались дамами весьма начитанными и знающими. Здания парламента и Тауэр не представляли интереса для них. Это был уже пройденный этап знакомства с Лондоном. И мы отправились сначала в Британский музей полюбоваться египетскими мумиями и камнем Розетты. Затем зашли в Национальную галерею посмотреть работы Леонардо да Винчи, Рембрандта и Ван Гога.
Не знаю, посещал ли Национальную галерею генерал Серов. Лично я сомневаюсь. Хотя Иван Александрович не раз бывал в Великобритании. Первый его визит состоялся, кажется, весной 1956 года. Председатель КГБ тогда занимался обеспечением безопасности пребывания Хрущева и Булганина в этой стране. Результаты подготовительной поездки в Лондон генерала ничуть не обрадовали. Командировка была фактически сорвана британской прессой. Газетчики устроили ему скандальный прием и унизительные проводы, поведав своим читателям о военном прошлом генерала, не столько, по их мнению, воевавшего против фашизма, сколько против собственных соотечественников. Английская пресса открыто называла его кровавым палачом.
В итоге многие намеченные на поездку дела пришлось наспех перепоручать помощнику председателя КГБ генерал-майору Сахарову и ретироваться из Лондона в Москву, отбиваясь перед вылетом из страны от оскорбительных выпадов и реплик журналистов.
Серов никогда не простил нанесенной ему англичанами обиды. Он надеялся хотя бы начать диалог, встретиться с Джоном Синклером и Диком Уайтом, тогдашними руководителями МИ-5 и МИ-6, завязать с ними личные отношения. Увы! У Серова не получилось ничего. В холодном и вежливом отказе генерал без труда усматривал откровенное нежелание англичан иметь с ним какое-либо дело.
После своих поездок в Лондон Иван Серов невзлюбил и эту страну, и ее высокомерных руководителей. Для генерала достойным завершением его турне по Англии должно было стать воскресенье 22 апреля. Официальный визит советского руководства в эту страну подходил к концу. Чтобы выиграть очередную битву в пропагандистской войне, в этот день по приказу Серова в Берлине должен был быть «обнаружен» секретный тоннель к советским коммуникациям, построенный совместными усилиями английской и американской разведок. Наш «крот» у англичан Джордж Блейк двумя годами раньше информировал своих кураторов с Лубянки об этой тайной операции.
Срыв англо-американской операции «Гоулд» обещал Серову немалые дивиденды. Тоннель откопали ночью с субботы на воскресенье. А утром 22 апреля Серов, распираемый желанием как можно быстрее доложить «первому» об успешном выполнении операции, поджидал Хрущева в зале приемов советского посольства на Кенсингтон Пэлас Гардене Никита Сергеевич встретил председателя КГБ неожиданным заявлением.
— Ну и молодцы же наши военные. В Берлине шпионский тоннель откопали!
— Какие военные?! — опешил Серов. — Это наша работа. Я же вам докладывал!
Но Хрущев его не слушал. О тоннеле первым доложил ему министр обороны Георгий Константинович Жуков, которому ночью раньше всех об успешной операции сообщил главком Группы советских войск в Германии маршал Андрей Антонович Гречко. В итоге все лавры победителя, премии и награды получило Министерство обороны, а не КГБ.
Серов и тот свой провал связывал с Лондоном. Будь он в Москве, на Лубянке, Жуков бы его не опередил.
Последний день лондонской эпопеи «первой леди ГРУ» был отдан походам за покупками. Никакого сверхинтереса к заграничным товарам проявлено не было. Но лучшие магазины Лондона дамы успели посмотреть. Побывали для начала в «Либерти» на Риджент стрит, затем заглянули в «Селфриджиз» на Оксфорд стрит и завершили свой поход в «Хэрродс» на Бромтон роуд. Кроме скромных блузок, спортивных костюмов и теннисных ракеток Серовы не купили ничего.
Меня это не удивило. Насколько мне было известно, семья генерала получала из-за границы все, что только она могла пожелать. Доходило порой до абсурда. Курьерской почтой в Лондон приходили поручения купить колготки, дамскую косметику, дефицитные лекарства или спортивный инвентарь, подготовить посылку для родственников, знакомых и так далее. Шифровальщик резидентуры перестал удивляться попадавшим в его руки шифровкам из Центра в Лондон и обратно, в которых речь шла о ширпотребе для начальствующих чиновников из Москвы и членов их семей.
Распрощавшись с мадам Серовой, я тут же взялся наверстывать упущенное. Заехал на работу, чтобы просмотреть последнюю почту из Москвы. В коридоре столкнулся с военно-морским атташе капитаном 1 ранга Сухоручкиным. Чтобы избежать вопросов, я тут же отрапортовал, что пару дней работал с Серовой.
— Да знаю я, можешь не докладывать, — с напускным равнодушием заявил Сухоручкин. — Вчера к нам Олег Пеньковский заходил, он и рассказал о Серовой.
— При чем здесь Пеньковский? — удивленно спросил я шефа. — Разве он в Лондоне?
— Чудак-человек, это же он и привез сюда Серову в составе своей делегации.
Я прямо таки опешил от этой новости. С паном Пеньковским у меня были давние счеты.
Дня через два после отъезда Серовой ко мне в кабинет неожиданно зашел Анатолий Георгиевич Павлов. Обычно он сам вызывал меня к себе. Столь неожиданное появление резидента немного насторожило меня. Неужели что-нибудь случилось? Павлов действительно был чем-то озабочен.
— Женя, ты сейчас не занят? — спросил он с непонятной деликатностью.
— Пока нет, первая деловая встреча сегодня у меня назначена на одиннадцать. Так что еще есть время.
— Тогда пойдем пройдемся в садике. Душно что-то сегодня. Не возражаешь?
Мы вышли из здания посольства в парк и тут же окунулись в прохладу тенистых аллей Кенсингтон Пэлас Гардене. В утренний час в парке было немноголюдно. Мы молча прогуливались по пустынным дорожкам какое-то время, пока генерал Павлов, как будто все еще не решаясь, наконец, не спросил:
— Женя, ты ведь давно уже знаешь полковника Пеньковского?
— Лет десять, не меньше, еще с академии, мы же учились на одном курсе, а вы были курсом старше.
— Вот и я его знаю уже не первый год. Особенно то, как он любит лебезить перед начальством.
— Это у него врожденная черта характера.
— Так почему же он сам не захотел уделить внимание Серовой?
— Может быть, с делегацией было много работы?
— Да нет, я навел справки, — тут же заметил Павлов, — с делегацией у него работы было не так уж и много. Если б Пеньковский был сильно занят, как он мне и толковал, уговаривая поручить сопровождение Серовой кому-нибудь из наших ребят, то откуда тогда у него появилось время на объезд многих наших сотрудников и в посольстве, и в торгпредстве, и в атташате. Мне уже человек десять на этой неделе о встречах с ним докладывали. С чего бы такая прыть?
— А ко мне он не заезжал.
— Ну, к тебе он не заехал, а к другим наведался. Значит, свободным временем он не был обделен. Только распорядился он им совсем не так, как, казалось бы, должен был. Разве не так, Женя?
