Поэтому Виноградов только похлопал себя по нагрудному карману:
— Да, верно, моя авторучка на месте…
— Точно такая же? Посмотрите.
— Зачем? Я же вижу, что вы не обманете одинокого путника…
— Тогда поехали!
— Куда? Чего вы от меня хотите?
— Я лично? — передернула плечиком девушка. — Я лично хочу принять душ и лечь спать? Но из-за вас с вашим чертовым Генералом вынуждена таскаться по городу…
Владимир Александрович и сам толком не понял, как это произошло, — просто в следующее мгновение он уже был в салоне автобуса, подошедшего к остановке, и выслушивал указание:
— У вас нет, конечно же, проездного билета? Купите у водителя. Дать вам три фунта?
— Спасибо, не надо.
Скользкий тип, перед этим крутившийся вокруг Виноградова, тоже успел заскочить в автобус — за мгновение перед тем, как закрылись автоматические двери. Прижав к уху трубку мобильного телефона, он сразу же прошмыгнул на заднюю площадку и занял там место, позволявшее ему держать в поле зрения и Владимира Александровича, и его спутницу.
Его напарник, очевидно, уже добежал до машины наружного наблюдения и теперь будет следовать за автобусом на расстоянии.
— Садитесь, чего встали?
— За мной, между прочим, следят, — сообщил Владимир Александрович, усаживаясь поудобнее.
— Понятное дело, — не удивилась девушка.
— И обыск у меня был в номере.
— Это не англичане.
— Я так и подумал, — кивнул Виноградов. — А кто же?
— Пока не понятно…
За окном автобуса, справа, из-за домов показалось гигантское здание Британского музея.
Очень жаль, что так и не получилось попасть сюда на экскурсию, подумал Владимир Александрович. Тем более что и денег это никаких не стоит. Говорят, в Британском музее есть даже такие экскурсии, во время которых посетителям разрешается вволю пощупать античные и египетские экспонаты…
— Как вас вообще-то зовут, таинственная незнакомка?
— Ирина. Ирина Соболевская.
— Точно! — Виноградов едва не хлопнул себя ладонью по лбу. — Российское телевидение?
— Специальный корреспондент в Великобритании, — вздохнула девушка.
— Это же вы совсем недавно брали интервью у Ахмеда Закатова?
— Да я много у кого брала интервью… Черт, ну отличное же было прикрытие!
— Почему — было? — Владимир Александрович, впрочем, и сам уже догадывался, какого ответа следует ожидать.
— Будто не понимаете! Да я тут с вами, считай, уже засветилась — по полной программе.
— И что теперь?
— Не знаю, — вздохнула девушка. — Скорее всего, домой отзовут…
— Первая загранкомандировка?
— И последняя, видимо… — Соболевская даже не посчитала необходимым притворяться. — Нет, ну надо же! Столько лет подготовки — и все псу под хвост.
— Я не виноват, коллега, — приложил руку к сердцу Владимир Александрович.
— А я вас и не обвиняю. — Соболевская еще раз вздохнула и понизила голос до шепота. — Давайте все-таки перейдем к делу. Не возражаете?
— Ну что вы! Наоборот.
— Во-первых, мне поручено передать, чтобы вы ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не встречались с человеком по фамилии Литвинчук.
— Почему? Это он меня, значит, подставил?
— Не знаю. Меня только просили предупредить, что эго смертельно опасно…
— Хорошо. Принимается.
— Во-вторых, больше никогда не пользуйтесь своим мобильным телефоном. Выньте из него блок питания, а лучше выкиньте в мусорный ящик.
— Прослушивают?
— Не думаю, — покачала очаровательной головкой Ирина. — Но через него достаточно просто определить ваше местонахождение по системе сотовой связи или со спутника.
Виноградов помотал головой — туман, звон и никакого мыслительного процесса. Такое же ощущение было у него как-то после жестокого спарринга на «Динамо»…
— Значит, мне теперь надо где-то прятаться до утра? До самолета?
Ирина Соболевская с сожалением посмотрела на собеседника:
— Ничего подобного. Завтра вы никуда не летите…
— Как это?
— Полиция не пустит вас на рейс. Задержит прямо в аэропорту.
— За что? — Виноградову очень не хотелось верить собственным ушам.
— Не знаю. Это, наверное, не имеет значения, согласитесь…
— Пожалуй, да. Но…
— В посольство тоже можете не ходить. Там вас просто не примут.
— Почему?
— Потому что приказано любой ценой обойтись без политического скандала.
Хорошо баскетболистам — в любой момент можно взять тайм-аут. Но те милые шпионские игры, в которые, на свою голову, опять ввязался Виноградов, скорее напоминал бои без правил — по голове и по пузу лупят, пока не свалишься! Владимир Александрович как-то уже и привык, что его периодически подставляют, но сейчас не видел в действиях руководства ни малейшего смысла.
— Что мне делать?
— Ну, прежде всего не паникуйте…
— Понятно. Дальше что?
— Мы обязательно вывезем вас из страны. На это, конечно, потребуется некоторое время. Однако если вы будете четко следовать всем указаниям…
Значит, дорогой товарищ Генерал если и сдал его потенциальному противнику, то не целиком, не с потрохами, а по частям. Хотя скорее всего утечка информации произошла не на самом верху, а где-то с краю.
— Ладно. Слушаю.
— Я прямо сейчас выйду, на следующей остановке. Вы доедете до Королевской академии, потом пересядете на метро…
* * *
В очередном туре чемпионата Англии кто-то опять у кого-то выиграл.
Или кто-то кому-то опять проиграл.
В связи с этим пьяные футбольные болельщики почти всю ночь бродили по кварталу, орали песни, опрокидывали мусорные контейнеры и били пивные бутылки. К тому же под утро у Литвинчука внезапно и нестерпимо заболела голова — лобные пазухи, виски, затылок…
Насколько знал себя Алексей, о том, чтобы заснуть в такой ситуации, не могло быть и речи.
Требовался привычный анальгин или двойная доза чего-нибудь новомодного.
Постанывая, Литвинчук сел на кровати, опустил ноги на пол, дотянулся до махрового халата, свисающего со спинки стула, и пошел вниз, на кухню, где хранилась аптечка.
— Что с тобой? Что случилось?
— Ничего, спи…
Меньше всего ему сейчас хотелось о чем-то объясняться с женой.
Полутемный, сумрачный коридор встретил его тишиной.
По холодному полу тянул сквознячок, и, по идее, следовало надеть тапочки. Но Литвинчук был настолько поглощен пульсирующей, разрывающей изнутри черепную коробку болью, что даже не обратил внимания на то, что идет босиком.
Наплевать! Щелкнув выключателем, Алексей непроизвольно зажмурился от яркого света, будто полоснувшего по воспаленным глазам:
— Вот, их мать…
Литвинчук резко, со скрипом, выдвинул ящик кухонного стола, открыл пластиковую коробку с красным крестом на крышке и принялся рыться в ней в поисках анальгина. Как обычно, под руку попадалось все что угодно, кроме лекарства от головной боли…
Наконец Алексей достал все, что нужно, — сначала блестящую упаковку таблеток, а затем, из холодильника, минеральную воду без газа…
— Ты в порядке?
Повернуться к двери оказалось невыносимо трудно.
И еще больших усилий стоило произнести:
— В порядке. Горло болит. И вообще. Простудился, наверное…
На пороге кухни в одной ночной рубашке стояла жена.
— Молока разогреть?
— Нет, спасибо, иди, ложись.
Литвинчук прикрыл глаза — и когда опять открыл их, жена уже ушла обратно, в спальню.
— Вот и хорошо… вот и правильно…
Алексей порадовался тому, что они с Натальей живут вдвоем.
Сын Виктор давно уже поселился отдельно — сейчас он снимает с подружкой студию где-то в артистическом Кэмдене и навещает родителей только по выходным, да и то не каждую неделю. Дети от первого брака, Алексей-младший и Лена, должны снова приехать в Лондон только после Рождества — у девочки в школе начнутся каникулы, а парень как раз возьмет отпуск в автосалоне…
А вот мама их здесь никогда не была — и не будет, наверное…
