И в Грузии, и в Азербайджане откровенно признают все — обоим лидерам нет альтернативы. В случае внезапной смерти в обоих странах может начаться гражданская война. Слишком велик круг претендентов на высшую должность, слишком нестабильна ситуация. К невероятно сложным экономическим проблемам нужно приплюсовать и унизительные поражения. Грузии — в Абхазии, Азербайджана — в Карабахе. Оба президента хотят решить эти проблемы еще при своем правлении.
Но как обрести уверенность, когда армия потерпела унизительные поражения, экономика страны находится в плачевном состоянии, а количество непримиримых врагов и оппонентов не поддается разумному исчислению ? При этом в Грузии экономическая ситуация близка к катастрофической, и только бакинская нефть может выправить ситуацию. В обеих республиках, словно в насмешку над прежними усилиями лидеров, коррупция достигла не просто невероятных масштабов. Она стала абсолютной. На смешную зарплату прокуроров, судей, государственных чиновников — в пять-десять-пятнадцать долларов — невозможно существовать. Гейдар Алиев однажды признается, что ситуация по сравнению с двадцатилетним периодом его правления просто катастрофическая. Оба президента понимают, как тяжек путь их народов, велики страдания на этом пути.
И оба несут на себе весь груз прежних неудач и ошибок, прежних разочарований и поражений. Они прошли через крайнюю степень разочарований, будучи низвергнутыми с вершины, на которую однажды поднялись. Им удалось невозможное — они одолели вершину во второй раз. И обрели знание, недоступное многим политикам. Может быть, обретение мудрости и есть познание дьявола, ибо Адама и Еву, познавших мудрость, Бог выгнал из рая. Оба неоднозначных политика, ставших президентами, понимают, как важно удержать страны на краю пропасти, не сорваться в хаос гражданской войны, не допустить новых поражений, обрести уверенность и придать развитию наций новые импульсы. И понимают, что стабильность обоих государств лежит на их собственных плечах. На плечах этих очень пожилых людей. Ненавидимых, отвергаемых, проклинаемых, не признаваемых, не прощаемых многочисленными врагами, обожаемых, почти боготворимых сторонниками. Они должны стать спасителями своих Отечеств. Но как велика ноша, которую несут эти два человека, чьи судьбы так удивительно переплелись в конце двадцатого века!
Но, может быть, судьба политика и не бывает другой ? Может, в этом и есть истинное призвание каждого из них? Ибо это единственное, чем они теперь живут.
Второго «сошествия в ад» и низвержения они не вынесут. На третий рывок уже просто не хватит времени, И потому каждый день, отделяющий их от вечности, становится таким важным. Впереди — суд истории. Суд собственного народа, в чьей памяти они так и останутся Лидерами, бросившими вызов собственной Судьбе.
Дронго вошел в зал и медленно прошел к столу, за которым сидел Груодис.
Тот пил шампанское. Увидев подходившего Дронго, он даже не изменился в лице.
Наоборот, допил свой бокал и с улыбкой встретил нежданного гостя. Однако по лицу Груодиса Дронго почувствовал, что не так уж и нежданного. Место напротив Груодиса пустовало, и Дронго сел.
— Добрый вечер, — поздоровался он.
— Здравствуйте. — Груодис с любопытством смотрел на пришедшего.
— Вы Йозас Груодис?
— А вы Дронго?
— Мне кажется, что вы меня ждали?
— Да, — кивнул Груодис, — я был убежден, что рано или поздно вы меня вычислите. Как видите, я не ошибся. Должен признать, что ваш трюк с телеоператорами был гениальным. Но я обратил внимание, как тщательно они снимают каждого: усердие операторов вас несколько подвело.
— Но вы не стали никуда уходить, — возразил Дронго, — значит, наоборот, они вам помогли.
— В какой-то мере, — согласился Груодис, улыбаясь и снимая очки. — А я думал, что в очках меня трудней узнать.
— Я просто хорошо выучил ваше лицо. Остальные тоже в зале?
— Кого вы имеете в виду?
— Ваших людей.
— У вас хорошо поставлена информация. Но если вы имеете в виду Корсунова и Купчу, их здесь нет.
— А кто есть?
— Это я скажу чуть позже. Я просто хочу с вами поговорить.
— Для этого вы прилетели сюда из Германии и заложили бомбы в эти красивые вазы?
— А вы шутник, — покачал головой Груодис, — и насчет ваз я тоже оценил.
Просто здорово работаете. И, хотя это излишне, тем не менее я хочу вас предупредить, что их нельзя трогать. Думаю, вы понимаете, что любая из них может разнести половину этого зала в куски. Вы не хотите стать таким маленьким пикантным кусочком? Взрывная волна может ударить и в нашу сторону.
— Что вы хотите? Я понял, что ваши амбиции вполне соответствуют вашим запросам.
— Денег, естественно. Кажется; Остап Бендер признавался Корейко, что хочет любви. А я от вас не хочу любви.
— Вы читали «Золотого теленка», — улыбнулся Дронго, — должен признаться, что это была моя настольная книга. Вы помните, как сопротивлялся Корейко?
— Надеюсь, вы не сделаете то же самое. Душить меня при дипломатах было бы слишком некрасиво.
— Все-таки вы хотите любви, Груодис. Но Бендер для этого работал, собрал целое досье. А что сделали вы?
— Ну, я работал не меньше. Мне нужно всего-навсего десять миллионов долларов. Которые есть в Национальном банке. Они вчера как раз получили двенадцать. Обратите внимание, что я не прошу все двенадцать, это было бы нечестно. Мне нужны всего лишь десять миллионов.
— Откуда вы знаете о банке? Вы действительно проделали немалую подготовительную работу.
— Спасибо. Вы единственный человек, способный оценить мое умение.
— Поэтому ваши люди захватили самолет, — понял Дронго. — Вы готовите себе достойный отход.
— Браво! — заулыбался Груодис. — Как вы все точно просчитали. Остается только заплатить мне деньги.
— И вы отдадите мне пульт?
— Конечно, отдам. За убийство мне заплатят два миллиона долларов, которые я должен разделить на несколько человек. А за спасение жизней двух президентов дадут десять миллионов. Иногда альтруистом быть выгоднее.
— Как скоро вы хотите получить деньги?
— В течение двух часов. Некрасиво держать президентов после окончания банкета. По-моему, там начался концерт. Вы не хотите повернуться и посмотреть на ту очаровательную девушку?
Дронго повернулся. Пела молодая артистка. Он одобрительно кивнул.
— Красивая. Я даже знаю, что ее зовут Бриллиант.
— Это интересно, — оживился Груодис. — Почему она получила такую кличку?
Любит драгоценности?
— Нет. Это ее настоящее имя.
— Восточная экзотика меня всегда восхищала, — сказал Груодис. — Может, мне в качестве выкупа потребовать еще и этот Бриллиант?
— Его вам не дадут. Это восточное государство, Груодис, не паясничайте.
Довольствуйтесь своими деньгами, если, конечно, вы их получите.
Груодис удивленно поднял глаза.
— А вы хотите мне помешать? Вернее, так: вы сумеете мне помешать?
— Буду стараться. У этого несчастного народа не так много денег, чтобы еще и отдавать их вам. Здесь слишком много голодных людей, Груодис.
— Вы демагог, Дронго, — всплеснул руками Груодис, — посмотрите вокруг, где здесь голодные люди? Это же типичное общество зажравшихся нуворишей. На местных депутатах и министрах костюмы и галстуки несколько лучше, чем у их французских или американских коллег. И вы говорите о бедности?
— Это еще не весь народ, Груодис.
— Вот пусть богатые и поделятся с бедными. А за жизнь двух президентов они должны заплатить. Мне кажется, это справедливо.
Дронго посмотрел в глаза говорившему.
— У тебя ничего не получится, — сказал он, — сегодня последний день в твоей жизни, Груодис.
— Ты теряешь время, — также глядя ему в глаза, ответил Груодис, — пять минут прошло. Через час и пятьдесят пять минут деньги должны быть в аэропорту.
Иначе здесь действительно будут собирать кусочки галстуков этих людей.
Дронго поднялся и вышел из зала. Спустился в холл, где его ждали несколько человек.
— Он требует десять миллионов долларов, — сказал Дронго, — и обещает, что не будет взрывать зал.
— Идите к телефону, — позвал его кто-то из присутствующих, — там министр внутренних дел говорит со спикером парламента.
Он вошел в кабинет, где взволнованный министр говорил со вторым человеком в государстве.
— Мы все понимаем, все делаем, чтобы спасти жизнь президента. В аэропорту самолет уже окружен. Там, спецназ, лайнер мы возьмем штурмом.
— Нельзя, — вмешался Дронго, — террористы хотят улететь на этом самолете и забрать с собой десять миллионов долларов.
— Они хотят десять миллионов долларов, — передал министр внутренних дел, — чтобы улететь на самолете и не устраивать здесь взрыва.
— Кто это вам там подсказывает? — недовольно спросил спикер.
— Здесь международный эксперт, о котором я вам говорил.
