— Вы пришли узнать что-нибудь об исчезнувшем самолете? — спросил Дронго, усаживаясь напротив.
— И о нем тоже.
— Вам же уже наверняка сказали, что меня наняло их государство. Я присутствую здесь как частный эксперт.
— И давно вы на таких ролях?
— Как только они меня наняли. Не забывайте, что я не состою на государственной службе, а могу сам выбирать, когда и чем мне заниматься.
— Но вы не могли не заметить некоторых странностей.
— Возможно. Однако меня попросили искать самолет, а не коллекционировать странности, которые окружают эту историю.
— А вы уже обратили внимание, что странностей существует целая коллекция?
— Откровенно говоря, да. И чем дальше, тем больше пополняется эта коллекция. Хотите вопрос на засыпку? Почему в Кызылюрт с комиссией уехал журналист Валидов, который занимается вопросами связи с прессой, а сотрудник Министерства безопасности подполковник Низаметдинов остался в Махачкале?
Учитывая необычный груз самолета, логичнее было бы, если бы они поменялись местами. Низаметдинов должен был уехать с комиссией, а Валидов остаться здесь, чтобы, во-первых, организовать отправку трупа, которому уже ничего не нужно. А во-вторых, продолжать будоражить прессу, хотя я подозреваю, что все «будораживание» — простите за неудачный термин — сводится к элементарным выплатам денег заинтересованным журналистам.
— Я тоже обратил внимание на эти странности. И что вы хотите этим сказать?
— Ничего. Я просто выдаю вам информацию. Мне кажется, что ажиотаж, который нагнетается вокруг самолета, носит несколько искусственный характер.
— Но убийство-то было вполне реальным. Мы обязаны считаться с этим фактом. Хотя бы для того, чтобы постараться понять, что именно здесь происходит.
— Нужно искать не убийцу, а заказчиков этого убийства. Я, честно говоря, подозревал Низаметдинова, но он не стал бы рисковать. Да и пистолет могли найти. К сожалению, пока мы не можем как-нибудь поточнее определить убийцу. Мы знаем, что это молодая женщина, лет тридцати, высокого роста, спортивного телосложения. Она была в темных очках, в берете. Пышные волосы — очевидно, парик. В общем, ничего конкретного. Почти ничего. Но я попросил следователя ФСБ запросить все данные на высоких девушек-киллеров, которые есть в ФСБ и МВД. Я убежден, что она профессиональный убийца. Чтобы убрать консула, не стали бы приглашать кого попало. Это должен был быть настоящий профессионал.
Они так ловко разыграли операцию прикрытия, так легко проникли в гостиницу, так все идеально подстроили, что абсолютно ясно — действовали настоящие профессионалы. И данные о ней должны быть заложены в ваши компьютеры.
— Может быть, запросить армейские данные? — предложил Максимов. — В ГРУ и в военной контрразведке могли быть собраны интересные данные на таких особ.
Они очень отличились во время войны в Чечне.
— Кажется, вы хотите сделать так, чтобы я стал вашим должником дважды.
Неужели вы можете запросить армейские спецслужбы?
— Во всяком случае, я постараюсь, — кивнул Максимов, доставая свой мобильный телефон, — и хотя уже поздновато, но, я думаю, наш дежурный еще на месте. И он может передать по компьютеру наш запрос. Если даже мы не получим ответ сразу, то уж к завтрашнему дню мы будем иметь материалы на всех высоких женщин, когда-либо занимавшихся этим ремеслом.
— Буду вам очень благодарен. Мне кажется, что тогда мы сильно продвинемся в решении нашей задачи.
— Вы останетесь здесь?
— Нет, завтра уеду в Грозный. Мне кажется очень важным все проверить и там. Дело в том, что там сейчас некая своеобразная территория не подконтрольная российским властям и спецслужбам. Конечно, я никогда не поверю, что чеченцы могли бы посадить у себя такой самолет как «Боинг-737». Но там могут оказаться люди которые что-нибудь слышали о случившемся. Я знаю, что ваши люди тоже готовы выехать в Грозный. Думаю, будет правильно, если мы выедем вместе.
Разумеется, если ваши люди не станут возражать.
— Но они пробудут в Грозном не очень долго.
— А я тоже не собираюсь там задерживаться, Меня попросили узнать, что случилось с самолетом, и по возможности найти его. Или хотя бы конкретно узнать, кто и зачем его похитил. Или сбил. Это практически одно и то же.
— Вы же понимаете, что никто не мог его сбить. Это был бы международный скандал.
— Конечно, понимаю. Но я должен предоставить убедительные доказательства, что его не сбили. Иначе мне не поверят. Минеральной воды хотите? У меня есть две бутылки.
— Наливайте, — согласился Максимов, — за знакомство можно начать и с минеральной. Я слышал, что вы почти не пьете.
— Неужели моя персона может кого-то так интересовать? — пошутил Дронго, доставая бутылку минеральной.
— И очень сильно. Почему вы не хотите навсегда остаться в Москве и стать консультантом СБК? Я уважаю ваши убеждения, и, мне кажется, это пошло бы на благо всем странам СНГ.
— Я не люблю вообще этого словесного образования — СНГ, — честно признался Дронго. — Я понимаю, что это мечты фантазера или рассуждения наивного дилетанта, но я считал своей родиной страну, которая называлась Советским Союзом. Я присягал этой стране. Как гражданин и человек. Я отдал этой стране все, что у меня было. Здоровье, карьеру, любимую женщину — все. И, в конечном счете, я потерял и свою страну. Изменять теперь своим принципам, идти кому-то в услужение, забыть о той стране, которую мы все предали, я не могу. И не хочу.
Лучше я буду частным независимым экспертом, чем пойду служить какому-либо государству из стран СНГ. Судя по тому, как развиваются события, очень скоро от СНГ немногое останется. Страны продолжают отделяться друг от друга. Атлантида погибла, и лишь такие безумцы, как я, могут мечтать о ее восстановлении.
— Странно, — удивился Максимов, — странно, что вы так близко приняли к сердцу развал страны. Я знаю нашу оппозицию в России, знаю их взгляды и мнения.
Даже среди них не всегда встречаются столь горячие поклонники нашей бывшей страны. Вам не кажется, что вы ее несколько идеализируете? В том времени было много хорошего, я согласен, но было и много плохого.
— Возможно. Но существует некая общая масса плохого и хорошего. И существует некая мера человеческих страданий, которая может считаться истинным мерилом всего. Положите на эти весы страдания людей тогда и сейчас, и вы все сами Поймете. Разве можно сравнивать? Разве вы не видите, что ждет страны СНГ?
Сегодня во главе Республик бывшего Союза находятся люди, сумевшие создать основные заделы власти еще в другое время. Но они стареют и сходят со сцены.
Что потом? Потоки крови, борьба за власть, неизбежные внутренние раздоры и, как следствие, гражданские войны.
— Я не думал, что вы такой пессимист.
— По-моему, это просто возможное развитие ситуации. Анализ показывает, что наиболее возможное. И я очень этого боюсь.
— Странно, что при тех легендах, которые о вас ходят, и с вашими аналитическими способностями вы сохраняете такую непоколебимую веру во вчерашний день, — откровенно сказал Максимов.
— Я бы хотел верить в завтрашний, но боюсь поверить в него. А свой вчерашний день я просто вспоминаю с ностальгией и не могу от него отказаться.
— Получается, что единственный выход — в новом объединении бывших республик Советского Союза?
— Не знаю. Может быть. Ведь Европа объединилась после полутора тысяч лет внутренних войн и раздоров. В новую европейскую империю, уже однажды существовавшую под эгидой Рима. Может быть, и нам предстоит пройти такой же долгий путь в полторы тысячи лет. Я бы этого не хотел, — Знаете, почему у нас получился такой серьезный и пессимистический разговор? — спросил вдруг Максимов. — Потому что мы пьем минеральную воду.
Нужно собираться. Чумбуридзе сказал, что в десять вечера мы приглашены на ужин.
Министр внутренних дел Дагестана звонил. Он просил приехать. Он как раз освободится после совещания. Думаю, вы не откажетесь?
— Спасибо, — улыбнулся Дронго, — во всяком случае, я принял к сведению ваше предложение. Но мне оно не подходит. Я останусь последним гражданином Атлантиды. И, когда вся земля уйдет под воду, я все равно останусь на ней, чтобы погибнуть вместе с этой землей. Надеюсь, вы меня понимаете.
Колонна продолжала движение по направлению к Аграханскому полуострову.
Машины шли по проселочным дорогам, размытым сильными дождями. Иногда приходилось вытаскивать застрявший грузовик. Рано утром колонну остановила нагнавшая их машина ГАИ. Документы были оформлены как полагается, но пятьдесят долларов, предложенных инспекторам, сделали свое дело гораздо лучше всяких документов. «Колонна строителей» двинулась дальше. Когда сотрудники ГАИ отъехали, Казбек снова подошел к Высоченко, отозвав его в сторону в очередной раз.
