— Теперь ты понял? — спросил Берден, — они с нами играют. Я еще вчера об этом подумал. Он меня обманул. Невозможно, чтобы немцы не узнали офицеров, встречавшихся с Брандейсом, если, конечно, это не пришельцы. А пришельцам не нужно проводить подобные махинации. Это должны быть обязательно местные офицеры, которых немцы могли легко вычислить. Поэтому я принял решение и рано утром, когда ты ушел завтракать, незаметно покинул отель. И приехал сюда. А потом попросил Холта организовать нашу встречу.
— Но почему немцы скрывают от нас, с кем встречался Брандейс?
— Этого я пока не знаю. Тут дело не только в мафии. Это нечто другое, более серьезное, более важное. Черт побери. Я всегда считал Тэтчер умной бабой.
Она не напрасно была против объединения Германии. У нас еще будет много проблем. Сейчас мы подключились ко всем телефонам в отеле. Прослушиваем все разговоры. Я думаю, за Клейтоном и его людьми сейчас следят не только русские, но и немцы. Поэтому ты сейчас поедешь туда и будешь, громко возмущаясь, требовать, чтобы они нашли меня. Натурально возмущаться и требовать. Нужно, чтобы все поверили, что и я исчез. Немцы будут думать на русских, а русские — на немцев. И это даст нам с Холтом возможность спокойно прорабатывать наши версии. Ты меня понимаешь?
— Конечно, понимаю. Берден потер затылок.
— Я ведь предчувствовал, что этот агент еще задаст нам много хлопот.
Не могу понять главного: почему он упрямо сидит в Западной зоне? Почему, как огня, боится Восточной зоны?
— Может, он не хочет возвращаться к русским? — пошутил Тернер.
— Да нет, я не об этом. Почему советская разведка оставила его в Западном Берлине? Что такого важного они собираются сделать именно сегодня и завтра? Почему он не уходит? Почему? — стукнул Берден кулаком по столу. Потом, помолчав, добавил:
— И какой интерес у БНД скрывать связи русской военной разведки с представителями мафии? Почему Хефнер не сказал мне правду? Все завязано в один тугой узел, и не знаешь, с какого конца начать расследование этого дела. А у нас в запасе только сегодняшний день.
— Что я должен делать? — поднялся Тернер.
— Только то, что я тебе сказал. И ничего от себя .не придумывай. Этот «Гранд-отель» и так превратился в центр всех событий.
Дверь открылась, и вошел Холт.
— У нас есть новости, Милт, — сказал он, протягивая лист бумаги.
Берден быстро взглянул.
— Когда? — спросил он.
— Сегодня ночью. Он пытался изнасиловать немку в ее доме.
— В пять часов утра, — брезгливо поморщился Берден и, обращаясь к Тернеру, пояснил:
— Сегодня ночью убит полковник Волков. Тот самый офицер из военной контрразведки русских, который встречался вчера с Петером Брандейсом.
Это сообщение из полиции. Он якобы пытался изнасиловать женщину, и она его застрелила. В пять часов утра. Представляешь, он специально к ней приехал, чтобы ее насиловать и быть убитым! Какая глупость!
— Мне это тоже не нравится, — кивнул Холт, — может, ребята Хефнера все организовали сами? У меня в полиции есть свой человек. Он сейчас передал нам информацию по этой женщине. Мои сотрудники уже проверяют ее по нашим компьютерам.
— Это быстро? — спросил Беден.
— Через две-три минуты мы будем все знать, — ответил Холт.
— Не уезжай, — сказал Берден, — подожди немного. Можешь объяснить Клейтону, что таксист тебя не правильно понял. Или лучше скажешь, что вышел на другой улице, подозревая, что за тобой следят. Клейтон помешан на советских шпионах, и он тебе сразу поверит. Падение стены стало для него сущим кошмаром.
Ему, по-моему, даже ночью снятся советские танки под балконами его квартиры.
— Бонелли вернулся в свой номер и кому-то позвонил в Восточный сектор.
Сейчас мы устанавливаем, кому именно, — продолжал Холт, — хотя по голосу мы считаем, что это был Брандейс. Сейчас идет идентификация его голоса.
— О чем они говорили? — спросил Берден.
— Ни о чем конкретном. Можешь прослушать внизу пленку. Просто передавали друг другу приветы. И договорились о встрече через два часа в ресторане «Золотой лев».
— Я все-таки хотел бы прослушать пленку, — пробормотал Берден. — Важно уловить все нюансы их разговора.
— Мои шифровальщики уже работают, — заметил Холт. — Почему вы в ЦРУ всегда считаете себя умнее других, Милт? Это у вас у всех такой непонятный синдром.
— Хорошо, — улыбнулся Берден, — пусть этим занимаются твои люди.
В комнату вошел сотрудник Холта, протянул полковнику еще один листок.
Это был молодой темнокожий парень, афроамериканец.
— Данные нашего анализа, сэр, — доложил он, — Софи Хабер. Она давно работает на КГБ.
— Все правильно, — сказал Берден, — и они хотят, чтобы мы поверили в такую глупую версию. Полковник военной контрразведки Советской Армии накануне важнейшей операции в пять часов утра едет в другой конец города, чтобы изнасиловать женщину, которая, конечно, случайно оказывается агентом КГБ. Как все это глупо, Холт.
— Это не я придумал, Берден, — невозмутимо заметил полковник, — наши немецкие друзья. Или наши русские друзья. Сейчас у нас появилось так много друзей, что невозможно стало работать. Куда ни плюнешь, везде наши люди.
Он повернулся и вышел из кабинета.
— Езжай к Джорджу Клейтону, — приказал Берден, — сядьте всем отделом на шею Кемаля Аслана и не спускайте с него глаз. Пусть Клейтон задействует всех людей, которые у него есть в Берлине. Скажи, что это его самый главный шанс в жизни.
— Понимаю.
— И будь осторожен, — непонятно почему тихо попросил Берден, — кажется, англичанин был прав. В этом «городе шпионов» можно всего ожидать, — он помолчал и еще тише добавил:
— Даже выстрела в спину от недавних друзей.
Берлин. 27 января 1991 года. Восточная зона
Сегодня он проснулся позже обычного, благо был выходной день. После командировки, самой тяжелой за всю его жизнь, майор Евсеев хотел отдохнуть. Он даже приготовил деньги, чтобы поехать к Еве. Она брала с господ офицеров не сто марок, как другие, а сто пятьдесят. Но дело свое знала. Самое главное, он отвязался от этих денег. Теперь у него в хранилище идеальный порядок, и никакая комиссия ему не страшна.
Он привычно поставил кофеварку, потер заросшее лицо. По воскресеньям бриться не стоит. А Ева его примет в любом виде. Евсеев давно уже отправил семью в Воронеж, к теще, и жил один. Так было и экономнее, и спокойнее. Жена любила совать нос не в свои дела, смотреть его бумаги, давать ценные советы, как лучше и экономнее расходовать деньги. При одной мысли о ней у него портилось настроение. Типичная дура. Со своим десятиклассным образованием и «пэтэушными» знаниями швеи-мотористки. Настроение начало портиться, и он, вытащив из холодильника бутылку дорогого коньяка «Бисквит», плеснул немного в стакан. Жидкость была приятной, он умел ценить подобные напитки, на которые не жалел денег. Дорогие коньяки ему дарили и сослуживцы, знавшие, как много зависит от руководителя финансовой службы.
После коньяка настроение стало значительно лучше, и он, выпив кофе, уже твердо решил ехать к Еве, когда раздался телефонный звонок. Он несколько секунд размышлял, стоит ли вообще подходить к аппарату, но затем все-таки поднял трубку.
— Евсеев, — услышал он тяжелое дыхание генерала Матвеева.
— Да, это я. «Неужели заставит работать в воскресенье? раздраженно подумал майор. — Нет, притворюсь больным и не поеду ни за что».
— Ты чем сейчас занимаешься?
— Завтракаю, — он постарался вложить в это слово все недовольство неожиданным звонком.
— Дома, кроме тебя, кто-нибудь есть? — непонятно почему спросил генерал.
— Никого. Вы же знаете, я один.
— У тебя в запасе пять минут. Пять минут, Евсеев, ты меня понял?
— Не… а… что…
— Идиот, раздраженно сказал генерал, — убирайся из дома, сукин сын, сейчас за тобой приедет КГБ. Ромашко где живет, знаешь?
— Да.
— Беги к нему. Возьми машину Ромашко и езжай в Потсдам. Ты знаешь, куда. Только быстро, и генерал положил трубку.
У Евсеева упала на пол чашка. Он сел на стул в одних трусах, задумчиво потер плечо. Потянулся за коньяком. Налил в стакан, выпил, и только тут до него дошло, что именно сказал генерал. Он вскочил на ноги. Черт возьми! У него ведь совсем нет времени Он посмотрел на часы. Заметался по кухне, выбежал в .столовую. Достал костюм, рубашку, галстук. Наверное, нужно быть в форме, хотя нет, это тоже не правильно. В форме его сразу узнают и может остановить любой патруль. Он уже надел рубашку, когда подумал, что нужно было поменять и майку.
Свежие майки лежали в шкафу. Но он и так потерял много времени. Натянул носки.
Бросился к батарее, где прятал пакет с деньгами. Пять тысяч марок. Рассовал их по карманам. В спальне отодвинул кровать и, подняв ковролин, достал из тайника небольшой мешочек с драгоценностями. Кажется, все.
Он обошел две свои комнаты. Документов здесь нет, ценностей тоже.
