— Мм, Эдди! — вдруг озаряет Лолу. — Эдди может! Он в таких местах постоянно пасется. Сейчас — особенно. Он же директор фонда. Никаких проблем.
— Вот и отлично. Стоп, мне надо еще сказать кое-что Хуану, а потом… ладно, давайте сюда эту телеграмму.
Чуть не забыла еще одно и очень тонкое дело.
— Хуан, мне нужны китайцы. Самые главные здесь китайцы. Из Бинондо.
— Мы их грабим, мадам де Соза, — задумался Хуан. — Но…
Понятно. Так, тогда — Джефри. Можно прогуляться к нему пешком, а Хуан поедет на телеграф, а Лола займется каталогусами…
Джефри бесстрастно и с тихим удовлетворением сообщает мне, что ему уже нужен помощник. Свадьбы, портреты — заказов стало слишком много. Мастерская приносит прибыль уверенно и постоянно.
И Джефри, с его неподвижным китайским лицом, показывает мне очередной портрет местисы с пробором, локонами на склоненной головке и небесной задумчивой улыбкой.
Он хорошо видит людей, приходит мне в голову мысль. Они ему нравятся. Или просто чем-то интересны. И поэтому у него отличные фотографии.
— Джефри, — говорю я (как же его фамилия, почему я не могу ее запомнить? Очень простая и как бы никакая, китаец и китаец). — Джефри, нужен человек, который в вашей китайской общине знает все и всех. Серьезный человек. Опасный человек — для кого угодно, кроме как для меня.
Джефри, несмотря на мятую рубашку и подтяжки, выглядит абсолютно по-китайски — непроницаемо; вежливо смотрит на меня и молчит.
— Скажите ему, что я из Пенанга и иногда финансирую там некое китайское общество морального усовершенствования. Назовите фамилию — Леонг. Он поймет. Мне нужна его помощь, чтобы найти здесь одного китайца.
Джефри молчит.
— Никому не будет нанесен ущерб, — тихо обещаю я ему. — Никто не узнает то, чего не надо знать. И еще — этот здешний китаец мне нужен быстро. Завтра, например.
Только тогда мой фотограф неохотно кивает.
Ну конечно, он знает такого китайца. Еще бы ему не знать. Ах, только бы скорее Айк принес заказанные мною бумаги…
«Манила-отель» — настоящий большой дом, любимых процедур у его обитателей две: смотреть, в день большого лайнера, кто приехал и как одет — новые моды, новые девочки… А вторая — особенно для мужчин — это в моем правом крыле, там джентльменский клуб, мужская парикмахерская, включая маникюры и массажиста, владеет ею Джимми Чамберс, который вдобавок дает денег собратьям-американцам в беде.
Айк выходит от Джимми не просто побритый (весь, с головой), а какой-то странно подтянутый, серьезный, собранный.
— Айк, что я вижу — да вы потеряли фунтов десять за последнее время!
— Именно десять. Вы очень наблюдательны.
— А еще я вижу, что у вас какие-то бумаги в руках…
— Да-да, и как это вы догадались.
Я получаю свои распечатки корабельных манифестов и еще пару бумаг.
— Готов выполнить любое другое задание наших британских собратьев!
— А оно есть. Пустяк: насчет происхождения Идэ. Все про его семью. Особенности. Хочу кое-что проверить. Одну интересную мысль.
— Да чего же проще, Мэрфи уже не губернатор, но он и его ребята пока здесь. У них, кажется, это есть. Другое дело — да черт бы с ним, с этим Идэ. Ну пропал, ну и что?
— А это вам виднее. Получите своего генро и делайте с ним что хотите. И шпионов своих получите. Скоро.
— Вы очень добры.
— А вы все-таки как-то изменились.
Айк вздыхает и неожиданно предлагает:
— А давайте выпьем чего-то легкого, дорогая Амалия! Я ощущаю явную потерю жидкости. Те самые десять фунтов.
Мы растворяемся в болтливой толпе на креслах, Айк вытирает ладонью бритую голову на все такой же мощной шее, говорит «жуть».
А жуть — она вот какая. Айк ездил по пыльной дороге от Никольсфилд на окраине Манилы — не совсем аэродром, но что-то военное — к Кларкфилд, миль семьдесят к северу. И разбирался. Оттуда можно летать к японцам и жечь их бумажные города, если, конечно, очень хочется.
— И у нас в итоге будут и самолеты! — грозно предупредил меня он. — Запишите — «Стинсон релаент». Три штуки. Это секретная информация.
— Мы об этом знаем, — уверенно сказала я.
— Да? А знаете ли вы о том, чем здесь занимается эта жердина — Джеймс Орд, обожающий все, что летает? Он решает вопрос о том, кто будет учить здешних авиаторов управлять машиной. Пока авиаторов не будет, зачем авиация? И мы с Ордом даже нашли выход. Есть авиационное подразделение констебулярии, в основном опрыскивает поля от вредителей. Вот так.
А еще, сказал мне Айк, жадно присасываясь к пиву, у здешней армии появился начальник генштаба и вообще первые генералы. Трое. Главный из них — тот самый начальник генштаба — Хосе де лос Рейес. Уже пять лет как в отставке. Но работал главой секретной службы бюро таможен, а это — у!
И Айк снова приник к пиву.
— Де лос Рейес по крайней мере, — заметил он, — хочет сосредоточить все секретные службы в одних руках — разведку таможни, где он работал, и полицейского департамента Манилы, сделать их армейскими. Тогда таким, как вы, уважаемая Амалия, не надо будет о нас беспокоиться. Ну а пока что — представляете — страна без разведки.
Я молча наклонила голову.
— Но это не всё, — со зловещей серьезностью продолжил Айк. — У нас появилась дивизия. В нее, правда, поначалу войдет только один полк. А теперь угадайте, сколько в ней сегодня рядовых.
Я, конечно, угадала, показав большим и указательным пальцем: ноль.
— А вот тут уже в дело вступаю я, — с удовольствием признался Айк. — Это по моей части. Сделать армию из ничего. Офицеров ведь тоже нет. Которые должны знать про такие вещи, как газовая маска, чтение карты, рекогносцировка, стрельба и штык. И учить солдат.
— А ваш генерал? Который настоящий?
— Генерал? Мощной тенью он стоит за своим другом Мануэлем Кесоном, борясь с волнами здешней политики. Генерал, дорогая Амалия, пишет для президента доклад. Надо закончить к апрелю. Не будет доклада — не будет денег, так что давайте относиться к этому всерьез. То есть пишет-то Орд, но генерал сделает из текста то, что надо. Это он умеет как никто. Я даже знаю одну секретную фразу оттуда. Сказать?
— Конечно.
— «Безопасность Филиппин будет безопасностью западной цивилизации».
Мы скорбно помолчали.
— Хорошо, Айк, так где же вы оставили десять фунтов живого веса? Только у авиаторов?
Нет, Айк, оказывается, пока страна отдыхала, успел по ней неплохо попутешествовать. Начавшийся год должен стать первым опытом призыва рекрутов, но ведь для таковых нужны военные лагеря. А самое интересное, что в лагерях нужны хоть какие-то — за неимением офицеров — инструкторы. Для новобранцев, которые, как выяснилось, говорят на восьми разных диалектах. И неграмотных среди них двадцать процентов, причем это еще оптимистическая оценка.
Всего, перечислял Айк, надо сто бараков. А еще есть земля, на которой предстоит бараки строить, — ее просто так не получишь. Кровати. Ремни. Форма.
— Возникла идея, дорогая Амалия, максимизировать — хорошее слово — использование местных материалов. Знаете ли вы, что такое гуинит? Нет? Гуинита не знаете? Кошмар. А ведь это материал, который тут будет использоваться вместо стали для касок. Вообще-то это кокосовое волокно. Шляпа такая будет, с полями, как бы из папье-маше. Абака вместо кожи для ремней, это вроде как веревка. Да, и конечно, обувь от «Анг тибай», мы уже об этом говорили. Что еще? Ага, кокосовые пуговицы. И только что пожалованный в генералы господин Сантос заявляет местной прессе, что в итоге мы имеем концепцию уникальной формы и снаряжения, которые — это цитата — будут отличать филиппинского солдата от воинов всех армий мира.
Но была и хорошая новость. На побережье обнаружились забытые и почти как новые восьмидюймовки из прошлого века. На подставках, уточнил Айк.
И тут вдобавок выяснилось — Айк думал, что я об этом уже знала, — что целый месяц лично генерал Дуглас Макартур вел настоящую войну с Вашингтоном, которую, в общем-то, проиграл и серьезно утратил престиж в местных политических кругах. Дело было в винтовках — из чего-то же надо стрелять армии в кокосовых шлемах, а для начала — учиться стрелять.
— Раз уж у нас день секретов, напомню вам, что в американской армии, с ее вечным нейтралитетом, сто тридцать две тысячи солдат. Двенадцать танков, и так далее. Меньше, чем у вашей Португалии. А при Рузвельте военный бюджет упал с трех с половиной до двух с половиной сотен миллионов. Конгресс пытается его еще урезать. И кто нам тут даст оружие, если у самой армии США его нет? Я говорю про нормальную, современную винтовку. Про «Гаранд». Но у нас она с Великой войны не производилась! «Спрингфилды» — тоже, самим не хватает. Зато, вспомнил вдруг наш генерал, с той же войны осталось невероятное количество «Энфилдов» одна тысяча девятьсот третьего года! Ваши, между прочим. Британские. По лицензии. От «Ремингтона».
