Бонд, стоявший на коленях, посмотрел на Горнера снизу вверх.
— А где же вы взяли боеголовки? — спросил он.
— Купил, — вполне будничным тоном ответил Горнер. — Они американского производства. В мире существует рынок и таких вещей. Конечно, они относительно небольшие… гораздо меньше тех, которыми ваши друзья американцы сожгли заживо японское гражданское население в их домишках из дерева и бумаги, вспыхивавших как спички. Но три боеголовки вместе… Я возлагаю на них большие надежды. Испытания и расчеты показывают, что город и окружающая его промышленная зона будут разрушены полностью. Кстати, сам экраноплан был модифицирован в Ноушехре советскими инженерами, которые любезно приняли мое предложение покинуть свою горячо любимую родину.
Славянское лицо Горнера просто светилось от самодовольства.
— Раньше я использовал экраноплан только в качестве скоростного грузовика, и поэтому у советских властей не будет завтра никакой причины заподозрить что-то неладное. К тому же у меня в Советском Союзе налажены хорошие, можно сказать, даже дружеские связи. Господа из СМЕРШа были настолько любезны, что организовали мне безопасный коридор для поставки героина через их страну на Запад. Они разумные люди и поняли стратегическое значение этого проекта.
Бонд даже вздрогнул, когда услышал слово «СМЕРШ». Это сокращение от слов «смерть шпионам» обозначало самую засекреченную и опасную спецслужбу советского государства. Даже сам факт существования этого подразделения был известен только тем, кто в нем работал, или же таким, как Бонд, — тем, кто стал у этих людей на пути.
Горнер поднялся и обошел вокруг стола. Возвышаясь над Бондом и Скарлетт, он затянутой в перчатку левой рукой приподнял голову девушки за подбородок и несколько раз бесцеремонно повертел из стороны в сторону.
— Надо же, какая милашка, а? Вот уж порадуется завтра вечером первая смена.
Он вновь уселся за стол.
— Впрочем, — продолжал он, — все это лишь отвлекающая диверсия. Я полагаю, вам будет интересно узнать, куда же будет направлен главный удар. Пойдемте.
Он кивнул конвойным, которые тут же подняли Бонда и Скарлетт на ноги и вывели вслед за Горнером в коридор. Они поднялись на круглой подъемной платформе до уровня земли, и электрокар подвез их к боковой стальной двери. По команде с пульта дистанционного управления, находившегося на приборной доске электрокара, лазерный луч открыл замок, и дверь поднялась и убралась под крышу; в глаза пассажирам ударили слепящие лучи пустынного солнца.
Участок территории, непосредственно примыкавший к базе, был очищен от песка. К горизонту уходила полоса бетона длиной не меньше мили; о ее предназначении догадаться было нетрудно: ярко-желтая разметка и посадочные огни по краям подтверждали, что это сооружение создано для взлета и посадки самолетов. С одной стороны взлетно-посадочной полосы стояли два вертолета, которые Бонд уже видел накануне. С другой стороны находились два маленьких самолета: реактивный «лирджет» без всяких опознавательных знаков и двухмоторная турбовинтовая «Сессна-150Е».
Ну а рядом с ними, ярко сверкая под утренним солнцем, возвышался совершенно новенький британский авиалайнер «Викерс VC-10» — огромный, белый и казавшийся здесь, среди пустыни, совершенно неуместным и даже каким-то потерянным. Самолет был выкрашен в цвета авиакомпании «Бритиш оверсиз», эмблема которой была нанесена на фюзеляж, а на хвосте красовался еще и британский флаг. У грузового отсека лайнера несколько механиков возились со сварочной аппаратурой.
— Авиация, — с гордостью сказал Горнер, — мое маленькое хобби. А в такой обширной стране, как эта, да к тому же при почти полном отсутствии сносных дорог необходимо иметь какие-то средства для быстрого передвижения. «Ви-Си-десять» — мое последнее приобретение. Ему была уготована жизнь в Бахрейне и работа на коммерческой авиалинии: сложись его судьба по-другому, он возил бы сотрудников тамошних нефтяных компаний с семьями в отпуск. Но во время его первого полета из Британии выяснилось, что два работника компании «Викерс» оказались не совсем теми, за кого себя выдавали. Они работали на меня. Пилота «убедили» немножко изменить маршрут. В итоге три дня назад он посадил самолет здесь. К чести пилота надо сказать, что для человека, действующего не по своей воле и в стрессовой обстановке, он выполнил просто образцово-показательную посадку.
Бонд взглянул на Скарлетт. Она уже не выглядела столь подавленной и сломленной, как раньше; ее взгляд внимательно и как-то очень уж цепко скользил по окружающей поверхности; вот он задержался на взлетной полосе, вот остановился на небольшом ангаре, вот скользнул по угнанному авиалайнеру. «Вроде бы она немножко ожила», — подумал Бонд.
— Завтра, — объявил Горнер, — «Ви-Си-десять» взлетит с этого аэродрома и возьмет курс на север. Преодолев тысячу семьсот миль, он окажется в самом сердце Уральских гор. Это милое место называется Златоуст — тридцать шесть. Топлива в самолете будет ровно столько, сколько нужно, чтобы добраться до цели. Высвободившиеся тонны полезной нагрузки будут возмещены основным грузом — весьма увесистой бомбой. Оказавшись над нужной точкой, самолет откроет слегка переделанный люк грузового отсека, и бомба будет сброшена. Учитывая то количество расщепляющихся радиоактивных материалов, которое находится в этом районе на земле, взрыв будет такой силы, что превратит в пустыню как само атакуемое предприятие, так и все окрестности. Я полагаю, разрушения будут сопоставимы с теми, которые стали результатом бомбардировок Дрездена вашими доблестными военно-воздушными силами. Разница в том, что в Дрездене находились в основном мирные граждане; однако я предполагаю, вы знаете, Бонд, что это за место такое — Златоуст — тридцать шесть, и почему именно его я выбрал своей мишенью.
Бонд прекрасно знал, о чем идет речь. Под кодовым названием Златоуст-36 скрывалось самое сердце советской атомной промышленности: настоящий священный Грааль, хранящий тайну русского ядерного оружия. Это был «закрытый город» Трехгорный, основанный в пятидесятых годах для производства ядерных боеголовок и сборки оснащенных ими стратегических ракет. Не было бы большим преувеличением назвать этот город и его производственные мощности «машинным отделением» корабля «холодной войны».
— Туда самолету ни за что не прорваться, — заметил Бонд. — Вокруг Златоуста — тридцать шесть наверняка понаставлено столько радаров, что их волны накрывают город и подступы к нему самой густой сетью, какую можно вообразить.
Губы Горнера чуть дрогнули и искривились, обозначив на его лице что-то вроде самодовольной улыбки.
— Вот потому-то и нужна диверсия, отвлекающий удар, — ответил он. — Если Сталинград окажется в огне и руинах, все внимание русских будет приковано к нему.
— Сомневаюсь, — возразил Бонд. — Скорее всего они решат, что это масштабная атака со стороны НАТО, и приведут всю систему обороны в боевое состояние. У них наверняка имеются на этот случай меры противодействия вражеской авиации.
— А вот и посмотрим. Впрочем, красота моего плана заключается в том, что в общем-то не так уж и важно, доберется самолет до намеченной цели или нет. Ну, предположим, русские истребители собьют его где-нибудь над Южным Уралом — но дело свое он все равно сделает. Представьте, что советские эксперты по авиакатастрофам доберутся до места падения и обнаружат британский самолет, забитый по самые флапероны картами Златоуста — тридцать шесть и окрестностей, да к тому же с мощной бомбой в грузовом отсеке и с мертвым британским пилотом в кабине. Уверяю вас, Бонд, этого будет достаточно. Ну а с учетом того, что натворит неуловимый экраноплан, добравшийся до цели надводным путем, этого будет даже более чем достаточно.
— А какова же главная цель операции? — спросил Бонд.
— Удивляюсь я вам, Бонд! — воскликнул Горнер. — Это же очевидно. Целью моего плана является втянуть Британию в войну, которую она в итоге не сможет выиграть. Американцы дважды спасали вашу задницу, но, учитывая, как вы «кинули» их во Вьетнаме, предоставив им воевать с дикарями в одиночку, они определенно злы на вас и вряд ли откликнутся на ваш жалобный крик о помощи. На этот раз им будет не до благородных поступков и не до проявлений щедрости. Впрочем, у них и времени на это не будет. Часов через шесть после того, как мой план будет реализован, можете смело ожидать советской ядерной атаки на Лондон. Вот и всё, Бонд. Справедливость наконец восторжествует.
Бонд поглядел на Скарлетт, но она смотрела куда-то вдаль, в пустыню. Тем не менее, судя по всему, она внимательно слушала дискуссию, которую Бонд затеял, чтобы выяснить у Горнера как можно больше деталей. Теперь кровь отхлынула от лица девушки, и она, пораженная услышанным, по всей видимости, готова была упасть в обморок. «Что ж, — подумал Бонд, — она невероятно стойко держалась все это время, и нет ничего удивительного, что ее физические и душевные силы оказались на исходе».
