— Поэтому он сейчас в инвалидном кресле? — злорадно спросила Ирина.
— Еще не хватает, чтобы ты вообще в него не попала.
— Могла бы и промазать.
— Я бы тебе промазал. Сам подстрелил бы твою красивую ножку вместо ноги Бернардо. Ты учти, если он провалится и «Принц» не сможет его подстраховать, ты поедешь на Кубу. И тогда там тебе придется демонстрировать все свое умение. Но это, правда, в крайнем случае. Я думаю, до этого дело не дойдет. Так, что там дальше было — они заказали новое инвалидное кресло?
— Врач пошел и заказал. Ему Инес разрешила. А потом они все вчетвером и улетели.
— Ясно. Что у нас по встрече с этим полковником?
— Будет ждать нас завтра в Тампико. Как договорились. Там никаких изменений нет.
— Ты в посольство наше звонила?
— Конечно, как вы говорили. Позвонила и спросила насчет Венесуэлы. Сказала, что звоню по поручению «Чиновника».
— Что они тебе ответили?
— Сказали, что все отозваны в Москву. Все четверо. Сейчас рассматривается возможность замены посла. И больше ничего.
— Это тоже неплохо. Значит, отозвали всех четверых. Ты точно слышала?
— Ну конечно. Они ведь по-русски говорили.
— Тогда все, спасибо, Ирина, можешь отдыхать.
— Сейчас я лучше вам свой купальник покажу, — кокетливо сказала женщина, исчезая в доме. Через десять минут она появилась почти раздетая, лишь переодевшись в новый купальный костюм.
Правда, назвать эту узкую полоску на теле купальным костюмом было бы слишком большим несоответствием увиденному. Эта полоска скорее подчеркивала все прелести женщины, чем скрывала их. Согласно моде последних лет, верхней части у туалета, конечно, не было, и большие упругие груди Ирины, как два крупных, накачанных воздухом мяча, были обнажены.
— Вам нравится? — спросила Ирина.
— Не очень, — честно признался Чернов, — слишком все откровенно. Нет никакой тайны, все выпирает наружу. А в женщине должна быть тайна. Иначе с ней просто хочется переспать и больше никогда в своей жизни не видеть.
— Спасибо, — обиделась женщина, — это все, что вы мне можете сказать?
— Ох, как жалко, — покачал головой Чернов. Он все-таки не сдержался и, подняв руку, сдавил ее правую грудь. — С такими данными ты, Ирина, могла бы стать супершпионом, русской Мата Хари. А вместо этого ты спишь с Митей и обольщаешь глупых доверчивых мексиканских дипломатов. Глупо и обидно. Не хочешь ты головой работать, привыкла работать тазом.
Он отпустил руку и покачал головой.
— А вы меня учите, — придвинулась к нему Ирина, — вы ведь раньше были очень толковым учителем.
— Поздно, — неожиданно сказал Чернов, — возраст у меня уже не тот, — и, немного сгорбившись, уже не глядя на обнаженную женщину, он пошел в дом.
Кажется, наш старичок сдает, подумала Ирина и, разбежавшись, прыгнула в бассейн.
Перевернувшись на спину, она увидела Митю, жадно наблюдавшего за ней со второго этажа.
— Митя, — закричала она, — иди купаться! И, перевернувшись на живот, поплыла в другой конец бассейна.
Прозвучавший звонок больно ударил по нервам обоих.
— Сними трубку, — предложил Роджер. Вильяме, почему-то боязно оглянувшись, шагнул к телефону и снял трубку.
— Да, это я, — сказал он несколько напряженным голосом, — какой Робинсон? Уверяю вас… Он опустил трубку телефона…
— Они видели, как ты вошел, — прошептал Боб, — просят, чтобы я передал трубку тебе.
— Кто это?
— Голос незнакомый, не знаю.
— Давай мне трубку телефона, — решительно сказал Роджер, поднимая руку.
Боб бросил ему трубку. Это был телефон японской системы «Панасоник», и она не была соединена проводами с основным аппаратом.
— Я вас слушаю, — казалось, напряжение достигло своего пика.
— Это мистер Робинсон? — лениво растягивая гласные, спросил незнакомец.
— Кто говорит?
— Это не так важно, — говоривший был, очевидно, из южных штатов, либо из Техаса, либо из Луизианы.
— Что вам нужно? — терпеливо спросил Роджер.
— Вы выйдете из дома и сядете в автомобиль. «Понтиак» уже стоит у вашего дома. Вас отвезут в нужное место, где вы сможете поговорить, — пояснил незнакомец.
— У меня другое предложение. Тот, кто так желает со мной разговаривать, может приехать ко мне лично, сюда. Вы не считаете это справедливым?
Видимо, на том конце говоривший посоветовался с кем-то и затем резко сказал:
— Ничего не получится. Вы должны выйти из дома.
— Идите к черту, — посоветовал Роджер.
— Мистер Робинсон, у вас нет ни одного шанса, ни единого. Мы не разрешим вам уйти отсюда. Дом оцеплен. Если понадобится, мы готовы применить силу.
— Тогда применяйте, — сказал Роджер, — только сначала передайте телефон тому, кто стоит рядом с вами. Скажите господину Леймену, что я хочу с ним поговорить.
В трубке наступило неопределенное молчание. Затем послышался знакомый голос:
— Здравствуй, Роджер.
— Это ты, Эдгар? — спросил он, боясь ошибиться.
— Да, я. Нам нужно с тобой поговорить. Поэтому давай без глупостей. Ты спокойно выйдешь из дома, и мы тебя отвезем в другое место. Признаюсь, мы сделали много ненужного, Роджер, но ты обязан нас понять.
— Понять? — Ему показалось, что он ослышался.
— Мы же руководствовались интересами прежде всего страны, Роджер. Поверь мне, что это так. Когда ты сможешь спокойно нас выслушать, ты поймешь, что у нас не было другого выхода.
— Эдгар, — сдерживаясь, позвал он Леймена.
— Да.
— Ты знаешь, что произошло с моими людьми? Они все сгорели, Эдгар. Сгорели заживо. А ты хочешь мне что-то объяснить.
— Я понимаю, ты сейчас очень расстроен. Но, Роджер, ты ведь профессионал, должен осознать, что и у нас были веские причины так поступить.
— Нет, Эдгар, — чудовищным усилием воли он продолжал сдерживаться, стараясь не закричать и не потерять контроль над собой, — ты меня не совсем понимаешь. Вы убили и сожгли живьем моих людей. Сожгли их всех. И я теперь не могу что-то осознавать.
Он перевел дыхание.
— Послушай, Роджер… — снова терпеливо начал Леймен, и тут он не выдержал.
— Послушай, толстенький ублюдок, что я тебе скажу! — заорал он наконец, не сдерживаясь. — Я приеду, куда ты хочешь. Я буду говорить, с кем ты хочешь. Но только тогда, когда я сам этого захочу. Я обязательно доберусь до твоей жирной морды и заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился на свет. Слушай меня внимательно, Леймен, мне терять нечего, я уже и так официально покойник. Так вот, я тебе обещаю — я достану тебя и с того света. Ты от меня не уйдешь. И человек, к которому вы меня хотите отвезти и который сейчас слушает наш разговор, тоже от меня не уйдет. Ты понял, сука, что я тебе говорю?
— С ним невозможно разговаривать, — еще успел услышать он голос Леймена, — я ведь предупреждал…
На другом конце повесили трубку. И почти сразу телефон отключился, будто кто-то моментально перерезал провода.
— Боятся, что вызову журналистов, — зло усмехнулся Роджер.
Боб Вильяме с ужасом глядел на него.
— Что теперь будет? — спросил он.
— Теперь они будут штурмовать твою квартиру. Судя по твоей двери, она долгую осаду не выдержит. У тебя есть запасный выход?
— Нет, — покачал головой Боб.
— Совсем хорошо, а пожарная лестница?
— Тоже нет. Нужно выходить на лестничную клетку.
— А спички есть?
— Спички… — не понял Боб, — зачем нам спички?
— Я спрашиваю, спички у тебя дома есть?
— Конечно.
— А бензин или какое-нибудь жидкое масло?
— Нет, кажется. Для чего мне держать его дома?
— Внизу машина под домом твоя?
— Да.
— Только не подходи к окну. Скажи, какая машина, я сам посмотрю.
В Мехико, где было мало общественных гаражей, автомобили часто оставляли прямо на улицах. Правда, при этом хозяева сильно рисковали своей собственностью, гарантию на которую не смогла бы дать ни одна страховая компания.
— Джип «Чероки», — прошептал Вильяме, — он стоит у ограды.
— Тебе хорошо платили за предательство, — кивнул Роджер.
— Нет, — понял его намек Вильяме, — это старый автомобиль. Я поэтому и оставляю его на улице.
— Бутылки у тебя есть пустые?
— Пустых нет, есть полные.
— Виски?
— Да, и виски, и спирт.
— А ты говоришь, нет бензина, это лучше всякого бензина. Неси сюда все бутылки, какие есть в доме. И побыстрее, я боюсь, они скоро начнут штурм нашей крепости.
Вильяме быстро побежал на кухню.
Вскоре он появился с несколькими бутылками. Роджер осторожно задвинул занавески на окнах.
— Ты, оказывается, еще и алкоголик, — насмешливо произнес он. Роджер знал, как важно в таких случаях разряжать обстановку.
