волю орла к самопожертвованию, он окрашен в красный. С сегодняшнего дня наш символ – красный орел, пусть он предупреждает нас, что мы должны умереть, чтобы выжить».
И вот это время пришло – красный орел теперь на всех государственных знаменах. Шпильберг улыбнулся… Да, тяжелое было время, но славное. А скоро настанет время, когда кроваво-красный орел гордо раскинет свои крылья над миром. Карл истово верил в это и был горд за себя. Теперь и перед сыновьями не стыдно. Да и сыновья выросли истинными патриотами. Старший – Фридрих – с хорошим знанием персидского языка дослужился в абвере до майора. Карл хотел, чтобы Фридрих служил в СС, тогда бы он смог передать ему все, что знал об организации «Туле» и славной продолжательницы ее дел – организации «Аненербе». Однако Фридрих уперся в своем желании поработать на Востоке. И сейчас перед Карлом стояла дилемма – ему надо было многое рассказать о предстоящей экспедиции в Тибет, где под видом научных исследований сотрудники «Аненербе» постараются получить хоть какие-то сведения об эзотерических знаниях тибетских монахов, но сделать это он не имел права, поскольку секреты «Аненербе» мог знать только член закрытого ордена. А член закрытого ордена обязан быть членом СС. Таково требования бессменного руководителя «Аненербе» Гиммлера. Но вместе с тем Фридрих отправлялся в Персию для выполнения спецзадания, которое напрямую было связано с планами экспедиции в Тибет, хотя сам Фридрих об этом даже не догадывался. Карлу казалось, что если сын будет знать все тонкости операции и осознает ее истинное значение для Германии, то и выполнять все будет с еще большим рвением. Хотя, он и так мальчик был всегда ответственный… Не то что младший – Ганс – гауптман люфтваффе. Этому всегда было нужно только одно – погонять со всей дури, неважно на чем – на мотоцикле или на самолете.
Завтракали молча. Сын с отцом договорились, что все разговоры о предстоящей командировке Фридриха и в целом о его службе при матери они обсуждать не будут. Зачем лишний раз волновать женщину, находящуюся в полной уверенности, что все в этой жизни получается само собой, без дополнительных усилий, иногда связанных с определенным риском. Ее представления о Востоке ограничивались сказками о багдадском воре и пещерах, заполненных драгоценными камнями. О таких вещах, как столкновение интересов разведок на территории Персии и Месопотамии, проходящее порой на уровне вооруженных отрядов за овладение даже небольшим нефтяным полем, она никогда не слышала. Да и не надо. Пусть радуется тому, что дом – полная чаша и сыновья хоть и военные, но ведь не на фронте же…
После завтрака поднялись в кабинет хозяина дома и расставили шахматы, сделанные местными мастерами Шпильбергу на заказ: фигурки были выточены в виде средневековых рыцарей, а на щите каждого солдата была выгравирована одна из древних рун. В свое время Шпильберг готовил этот подарок к юбилею одного из руководителей «Туле», однако новая немецкая власть посчитала «Туле» слишком устаревшей для решения своих глобальных задач и включила ее во вновь образованную организацию «Аненербе» на правах одного из многочисленных управлений и отделов. Юбиляр был не согласен с решением нового руководства, но ему быстро указали на его «законное место», отправив на заслуженный отдых. Карл решил посмотреть, чем закончится спор между «стариками» и «молодыми волками», и, когда спор закончился в пользу Гиммлера, решил оставить шахматы себе. Вместе с шахматами ему удалось оставить место в новой структуре на правах советника по вопросам истории изучения древнегерманских рун и места оккультных наук в германистике.
После первой же, проигранной сыну партии Карл начал складывать фигурки в отдельную коробочку и поймал на себе вопросительный взгляд сына.
– Надо поговорить, Фридрих. Не до шахмат сейчас… Когда вы вылетаете в Тегеран?
– Через неделю, отец. Общий сбор и инструктаж в Темплине. И оттуда уже в Стамбул и в Тегеран. Там сбор всей группы – и дальше через Герат в Кабул. А там начнется самое трудное и основное. Вдоль так называемой линии Дюранта полезем в самый дальний угол Афганистана – в Ваханский коридор. – Фридрих посмотрел в окно на гору Цайгерхайм, мысленно представляя перед собой холодные скалистые вершины пятитысячников.
– Насколько я знаю, в задачу вашей группы входит организация базы для работы с группами антисоветски настроенных местных жителей, бежавших от советской власти еще в конце двадцатых годов. Как их там называют… Кажется, басмачи? – Карл сел за письменный стол и достал из верхнего ящика объемную белую папку. – А почему вдоль линии Дюранта? Гораздо удобнее ведь добраться через Читрал…
– Это не просто удобнее, это, к сожалению, единственная освоенная дорога в тот район. Но нас туда не пустила английская администрация. Несмотря на то, что в составе двадцати человек нашей группы десять человек – это всемирно известные немецкие альпинисты и во всех документах мы проходим как научная экспедиция по изучению реакции человеческого организма в экстремальных условиях, но англичане чего-то опасаются. А у нас с ними в последнее время на Востоке все больше противоречий. Особенно в Иране и Ираке… Это из-за нефти, отец. Ты сам знаешь, скоро будет большая война. И это будет «война моторов» – без нефти никуда. Но вот зачем мы лезем в эти горы, я не до конца понимаю… С Советами у нас сейчас достаточно хорошие отношения. Готовить на перспективу бандформирования в их «подбрюшье», чтобы отвлечь войска, – это очень мелко. В свое время даже англичане от этого отказались, а они там веками над этим работали. – Фридрих отошел от окна и сел напротив отца, закинув ногу за ногу.
– A кто еще входит в вашу группу кроме тебя и альпинистов? Говори, мне можно. Ханс Бранд, руководитель исследовательского центра карстов и пещер «Аненербе», рассказал мне о вашей экспедиции, зная, что ты входишь в эту группу. Он отправляет с вами двоих своих сотрудников. – Карл открыл папку и сделал какие-то пометки на листе.
– Да, двое сотрудников по пещерам, два радиотехника, мы с Бергом от абвера… Он хорошо разбирается в тюркских наречиях… Естественно, врач и фельдшер… И еще двое каких-то антропологов. – Фридрих пожал плечами. – Зачем нам антропологи? Не знаю.
– Я знаю. Чтобы ты понимал, какая историческая миссия предстоит вашей группе, я расскажу тебе все, что мне стало известно от Бранда. Ты знаешь, он мой старинный друг и у нас с ним нет секретов. Но то, что я тебе сейчас расскажу, должно остаться только с тобой. Даже Берегу не вздумай рассказывать, хоть вы с ним дружны как братья…
– Отец,
