«Мельница» была пивной, которая принадлежала Вилли Гарвину. Модести помогла Вилли купить это заведение, чтобы помочь ему устроиться в новой мирной жизни, но как якорь эта собственность оказалась слабовата. Насколько было известно Тарранту, Гарвин провел последние три месяца вместе с какой-то безумной канадской геологической экспедицией, занимаясь фотосъемкой. Он был не из числа домоседов.
Приглашение привело Тарранта в восторг. Модести же добавила:
— Потом Вилли может организовать для вас рыбалку. Ему как-никак принадлежит часть реки… Ну, а до этого мы проведем учебный поединок в его заднем доме. Если хотите, можете полюбоваться.
На Модести были светло-голубой шелковый костюм и темно-розовая шляпка, придававшие ей совершенно умопомрачительный женственный вид. Она прекрасно гармонировала с празднично наряженными посетителями и посетительницами скачек. Глядя на то, как Модести внимательно разглядывала лошадей в паддоке, Таррант ответил с удивившей его самого прямотой:
— Не знаю, доставит ли мне это удовольствие, но я очень хотел бы на это поглядеть.
Поединок, разумеется, состоится в «спортзале» Вилли на «Мельнице». Это было низкое длинное строение без окон и со звуконепроницаемыми стенами. Тарранту в свое время выпала честь побывать там, и он знал, что никто из посторонних, кроме него, не удостаивался такой привилегии.
Сегодня же ему предстояло увидеть нечто и вовсе не для слабонервных.
Лифт мягко остановился, двери раздвинулись, и Таррант вышел в большой холл, выложенный черной и серой плиткой. Холл заканчивался балюстрадой из кованого железа, в которой имелся проход, и, спустившись на три ступеньки, посетитель оказывался в огромной гостиной с окном во всю стену, от пола до потолка.
Таррант удовлетворенно огляделся. Ему было приятно снова оказаться в этой комнате, где так странно и в то же время так органично смешивались разные стили. Когда он спускался по ступенькам, отворилась стеклянная дверь, что вела на террасу в форме буквы Г, и он увидел Модести Блейз — в расклешенной юбке из верблюжьей шерсти, поплиновой рубашке в желтую и белую клетку, на ногах — светло-коричневые туфли свиной кожи без каблуков. Черные волосы были собраны в шиньон.
Увидев Тарранта, она весело улыбнулась и двинулась навстречу гостю.
— Сэр Джеральд! Как приятно, что вы смогли выбраться.
— Чего еще можно ожидать от такого законченного эгоиста? — сказал он, почтительно склоняясь.
Модести чуть приподняла руку, чтобы Тарранту не пришлось наклоняться слишком низко. Он дотронулся губами до ее кисти и испытал при этом огромное удовольствие.
— Если вам не рано, то могу предложить что-нибудь выпить, — сказала Модести и двинулась по столь любимым Tap-рангом исфаганским коврам, застилавшим пол, выложенный плиткой цвета слоновой кости к маленькому бару, расположенному в небольшом углублении.
— Ну, разве что чуть-чуть виски с содовой, — отозвался Таррант, разглядывая персидские ковры, которые неизменно радовали его душу. Ему также хотелось как следует разглядеть новые картины на стенах — он заметил Шагала — и полюбоваться на антикварные безделушки, расставленные на полках по стенам. Он не сомневался, что отыщет там что-то новое. Но, несмотря на то, что слишком многое в этой комнате притягивало его внимание, он так и не смог отвести глаз от Модести, любуясь игрой ее рук, когда она стала готовить напитки.
— Вы устроили нам хорошую погоду, — сказала она, вручая ему стакан. — Я и не подозревала, что Министерство иностранных дел имеет влияние и в тех сферах…
— Мы принесли в жертву двух наших сотрудниц-девственниц. Вчера ночью при полной луне, — сказал он и, пожав плечами, добавил: — Похоже, это принесло гораздо более ощутимые результаты, чем некоторые другие наши операции.
Модести быстро посмотрела на него и сказала:
— У вас усталый вид. Вы действительно хотите провести это время в нашем обществе?
— Моя милая Модести, — отозвался Таррант. — Я просто не помню, когда в последний раз я ждал бы с таким нетерпением своего выходного.
— Приятно это слышать, — снова улыбнулась она. — Тогда подождите меня минут пять. А то я вчера расфуфырилась по полной форме и теперь хочу снять этот лак…
— Разумеется, — сказал Таррант. — В вашем доме мне всегда есть чем заняться. Я могу проводить тут час за часом… А что, Вилли заедет за нами?
— Вилли живет тут уже несколько дней. Его спальня налево вон по тому коридору. Если хотите, можете его разбудить.
— Нет, нет, не следует напрасно торопить его, — замахал руками Таррант.
Тут он замолчал и уставился на дверь, которая, как он знал, вела в спальню Модести. На пороге стояла девочка лет одиннадцати-двенадцати. Это было хрупкое создание со смуглой кожей и большими оливковыми глазами, одетое в голубое в белую полоску льняное платье, носки-гольфы и мягкие кожаные сандалии. Прямые темные волосы были перехвачены широкой белой лентой. Ее овальное личико светилось невинностью мадонны Рафаэля.
— Это Люсиль Бруэ, — сказала Модести Тарранту, а затем, уже обратившись к девочке, добавила: — Входи, солнышко. Познакомься с сэром Джеральдом Таррантом. Это наш с Вилли большой друг.
Люсиль смущенно подошла к сэру Джеральду и протянула ему худенькую ручку.
— Здравствуйте, — застенчиво проговорила она с легким акцентом. Когда Таррант взял ее ладошку, она сделала реверанс.
— Здравствуй, Люсиль, — также смущенно произнес Таррант, который вообще очень неловко чувствовал себя в обществе детей. Он никак не мог найти в отношениях с ними золотой середины и либо проявлял слишком большую снисходительность, либо, напротив, держался чересчур холодно. Впрочем, сейчас он чувствовал себя особенно неловко. Он оказался захвачен врасплох появлением этой девчушки и не мог понять, в каких отношениях она находится с хозяйкой дома или с Вилли.
— Люсиль живет и учится в Танжере, — сказала Модести. — Но у нее сейчас каникулы, и она гостит у меня, — она взяла девочку за плечи и развернула ее спиной к себе. — Кто это так поработал над твоими волосами?
— Они были очень длинными, Модести, — виновато прошелестела Люсиль. — Вот я и попросила Венга подрезать их, но он отказался. Тогда я обратилась к Вилли, и он выполнил мою просьбу.
— Но ведь мы решили дать им отрасти как следует, чтобы потом уже понять, что нужно с ними делать.
— Я знаю, Модести…
К своему внутреннему облегчению, Таррант заметил, что слова девочки смутили Модести не меньше, чем его самого. Она покачала головой и рассмеялась:
— Ну ладно. Если ты так уж хочешь короткую прическу, мы потом приведем твои волосы в порядок. Но только учти, что Вилли как раз не самый великий парикмахер в мире. Ну, а теперь поболтай минутку-другую с сэром Джеральдом, пока я оденусь.
Таррант глубоко вздохнул про себя, глядя вслед Модести, направлявшейся в свою спальню. Светская беседа с юной Люсиль решительно не вызывала у него восторга. И дело было вовсе не в девочке, а просто в его полной несостоятельности в этой области человеческих отношений.
— А что, хорошо побыть здесь, а не в школе? — наконец задал он вопрос, на что Люсиль вежливо откликнулась:
— Мне здесь очень нравится, но и в школе тоже неплохо. Таррант открыл было рот, чтобы продолжить разговор, но замялся. Каждый из пришедших ему на ум вопросов вдруг показался назойливо нескромным. Модести и словом не обмолвилась о том, кто эта девочка и какие между ними существуют отношения, и потому было бы в высшей степени дурным тоном наводить справки у Люсиль.
— А тебя, значит, зовут Люсиль, — задумчиво протянул он, глядя в потолок, — по-моему, это очень симпатичное имя…
— Спасибо. Не желаете ли присесть? — чопорно осведомилась девочка, показывая на кресло.
— А почему бы и нет, — отозвался Таррант, направляясь к кожаному черному дивану. — А скажи мне, как ты собираешься сегодня развлекаться?
— Сначала Венг повезет меня в зоосад, потом мы там поедим, — тихо, но внятно отвечала Люсиль.
— А, зоосад… Господи, когда же я там был в последний раз? — Вдруг Таррант к своему смятению обнаружил, что все свои фразы он начинает с неизменного «А-а!» и что в его интонации неумолимо проникает псевдозадушевность. Тут Люсиль принесла маленький инкрустированный столик на одной ножке, поставила возле дивана Тарранта, и он, благодарно кивнув, опустил на него свой стакан с виски.
— Извините, — сказала девочка и, перегнувшись, взяла сложенную газету, которая лежала на честерфилде. — Давайте уберу, чтобы не мешала.
На мгновение Люсиль вдруг потеряла равновесие и чуть не упала на Тарранта, но затем быстро выпрямилась, взяла газету, потом сделала шаг назад. Вид у нее стал очень смущенный.
— Извините, я такая неуклюжая, — пробормотала девочка.
— Но мы ничего не опрокинули, — отозвался Таррант, как он надеялся, с ободряющей улыбкой. — А скажи лучше, что ты собираешься делать после того, как вы поедете в зоосад…
