Тот был обескуражен.
— Американский сержант, майн герр? Нет, вы, наверное, ошиблись.
Шавасс печально улыбнулся.
— Похоже на то. — Он встал и обратился к Штайнеру. — Ну, куда же мы отправимся, инспектор?
Штайнер испытующе поглядел на Шмидта.
— У вас есть свободное купе?
— Имеется, герр Штайнер. Правда, в другом вагоне.
Крюгер, который выслушал все это в полном молчании, посторонился, и Штайнер выпихнул Шавасса в коридор. Шум привлек внимание пассажиров, и пока полицейский вел Пола по коридору, они настороженно выглядывали из купе.
Сэр Джордж Харви тоже стоял в дверях своего купе, на его лице застыло изумленное выражение. Когда проходили мимо, он было сделал попытку поднять руку, но Шавасс нахмурился и чуть-чуть покачал головой. Сэр Джордж отступил и закрыл за собой дверь.
Продолжая свой путь по коридору, Шавасс решил, что проку будет мало от его сидения в Гамбурге в течение шести месяцев, пока адвокаты будут решать его единственную и такую дорогую судьбу. Когда они проходили по второму вагону, в голове у него начал созревать план освобождения.
Свободное купе оказалось в конце третьего вагона, на подходе к нему план был готов. Шмидт наклонился, чтобы открыть замок, Шавасс со Штайнером стояли у него за спиной. Когда дверь распахнулась, Пол толкнул Шмидта, и тот, спотыкаясь, влетел в купе. Тут же Пол крутанулся на каблуке и врезал костяшками пальцев Штайнеру по горлу.
Полицейский согнулся пополам и повалился на пол, его пальцы хватались за горло, а лицо стало лиловым. Шавасс быстро закрыл дверь купе, отсекая таким образом вопящего о помощи Шмидта. Затем он переступил скрючившееся тело Штайнера и побежал в направлении своего вагона.
Шавасс намеревался достичь купе сэра Джорджа, чтобы укрыться. Там он будет в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока они не прибудут в Гамбург. Но сначала он должен был убедить Штайнера в том, что спрыгнул с поезда.
Дойдя до конца коридора, он рванул рычаг экстренного торможения, находящийся возле выхода. Когда поезд начал замедлять ход, Пол распахнул дверь и почувствовал, как холодный ночной воздух вливается в вагон.
После этого Шавасс быстро перешел в следующий вагон. Он почти добежал до конца коридора и уже видел купе сэра Джорджа, когда услышал за спиной голоса. На мгновение он замешкался, и тут рядом с ним бесшумно распахнулась дверь. Показалась рука и, схватив Шавасса за пиджак, с силой втащила его в купе.
Пол потерял равновесие и упал. За спиной послышался щелчок замка. Шавасс развернулся, словно тугая стальная пружина, но замер, так и не оторвав одно колено от пола.
Перед ним на нижней полке лежала полная форма американского сержанта. Сверху примостилась остроконечная пилотка, на которой поблескивали круглые очки в стальной оправе.
Человек, прислонившийся к двери купе, держал в руке автоматическую итальянскую «беретту». Из-за смуглой кожи лица мужчина казался пронзительно голубоглазым. Радостная улыбка растянула уголки его губ.
— Похоже, старичок, ты все-таки заварил кашу, — сказал он на безупречном английском.
Поезд, наконец, окончательно остановился, и из коридора тут же раздались громкие голоса. Шавасс сосредоточенно вслушивался, и ему показалось, что где-то прозвучал голос Штайнера. Пол встал на ноги, и мужчина тут же произнес:
— Похоже, Штайнер не слишком доволен. Что вы с ним сделали?
— Ударил в горло. Дзю-до. Грязный приемчик, но у меня не было времени с ним расшаркиваться. — Он взглянул на пистолет. — Вы можете спрятать эту штуковину. Обещаю, с моей стороны не будет никаких неожиданностей.
Мужчина улыбнулся и опустил «беретту» в карман.
— Просто я не знал, как вы отреагируете на мое приглашение зайти в гости.
Он достал кожаный с золотым тиснением портсигар и открыл его. Шавасс вытащил сигарету и наклонился прикурить от предложенного огонька.
Вряд ли он проработал бы на своего шефа целых пять лет, если бы не мог с первого взгляда распознать настоящего профессионала. Люди его профессии ходили, словно в коконе специфической ауры, неразличимой для толпы, но отлично видной самим разведчиком. Шавасс умел на глаз определять национальность, род занятий и тому подобные вещи, но в данном случае был совершенно сбит с толку.
— Кто вы? — спросил он.
— Фамилия моя — Хардт, мистер Шавасс, — ответил человек. — Марк Хардт.
Шавасс задумался, но догадка не появилась.
— Фамилия немецкая, но вы не немец.
— Израильтянин, — улыбнулся Хардт.
Что же, картина начала постепенно вырисовываться.
— Израильская разведка? — спросил Шавасс.
Хардт покачал головой.
— Это было давным-давно, но сейчас — нет. Скажем так: я — представитель, точнее, член организации, которая по самой своей сути, и сути своей работы должна скрываться в подполье.
— Ясненько, — мягко произнес Шавасс. — И каковы же в настоящий момент ваши цели и устремления?
— Те же, что и у вас, — произнес Хардт спокойно. — Мне нужна рукопись, но еще больше мне необходим Каспар Шульц. — Прежде, чем Шавасс смог ответить, он поднялся и подошел к двери. — Думаю, мне лучше посмотреть, что там происходит.
Дверь осторожно прикрылась за его спиной. Шавасс слегка нахмурился, вспоминая хардтовские слова. Ему было отлично известно о существовании по крайней мере одной подпольной еврейской организации, работавшей постоянно с окончания войны и преследовавшей нацистов, ускользнувших из союзнических сетей в сорок пятом. Пол слышал, что члены этой организации фанатически преданы своему делу и посвятили жизни тому, чтобы омерзительных чудовищ, нелюдей, ответственных за Бельзен, Аушвиц и другие адские места, поставить перед судом истории.
Бывало, что в своей работе Шавассу приходилось соревноваться с агентами других держав, преследующих те же цели, что и он. Но сейчас все было по-другому, совершенно по-другому.
Поезд снова стал набирать ход; дверь открылась и в образовавшуюся щель проскользнул Хардт. Он ухмылялся.
— Я только что видел Штайнера. Он разъярен, словно раненый лев. До него, должно быть, дошло, что сейчас вы можете находиться в нескольких милях отсюда. Не знаю, каковы будут ваши шансы выжить, если он когда-нибудь дотянет до вас свои лапы.
— Постараюсь, чтобы этого не случилось. — Шавасс кивнул на американскую униформу. — Отличная у вас маскировочка. После преступления преступник просто-напросто испаряется, не так ли?
— Метода доказала право на существование после нескольких блестящих операций, хотя очки, если честно, немного надоедают. Я в них ни черта не вижу.
Хардт вытащил из-под откидного столика стул и сел на него, удобно опершись плечами о стену.
— Вам не кажется, что пора бы нам поговорить о рукописи?
— Согласен, но начинайте вы. Что вы знаете об этом деле? — спросил Шавасс.
— Прежде чем я начну, скажите мне — это Мюллер лежит мертвый в вашем купе? Я слышал, как какой-то пассажир говорил о стрельбе, а затем Штайнер провел вас по коридору.
— Прямо перед Оснабрюком я выпил чашку кофе. Что бы в него ни подмешали, но это вывело меня из строя на добрых полчаса. Когда я очнулся, Мюллер валялся в углу с пулей в сердце, — объяснил Шавасс.
— Кто-то вас очень ловко подставил.
— Если по совести, я считал, что это ваша работка, — произнес Шавасс. — А что вы, интересно, искали в моем купе?
— Все, что угодно, — сказал Хардт. — Я знал, что Мюллер должен встретиться с вами в Оснабрюке. Я, конечно, не думал, что он притащит рукопись с собой, но считал, что он пригласит вас туда, где она находится, и даже, возможно, выведет на Шульца.
— Хотели следить за нами? — спросил Шавасс.
— Вот именно.
— И каким же, черт побери, образом вам удалось столько узнать?
Хардт улыбнулся.
— Впервые мы засекли Мюллера четырнадцать дней назад, когда он заявился к одному немецкому издателю и предложил опубликовать рукопись Шульца.
— А как вам удалось об этом узнать?
— Этого издателя мы пасем уже целых три года. В его конторе работает одна из наших девушек-агентов. Она-то нас и предупредила насчет Мюллера.
— Вы с ним встречались? Видели?
Хардт покачал головой.
— К сожалению, издатель пустил по следу Мюллера своих нацистских дружков. В то время Мюллер жил в Бремене. Он оторвался от них и от нас на один шаг.
— Значит, вы потеряли его?
— Зато услышали о вас.
— А каким же образом вы пронюхали про меня? Хотелось бы это узнать, — сказал Шавасс. — Увлекательно, наверное, — ужас.
На лице Хардта отразилось явное удовольствие. Ему было приятно производить впечатление своей информированностью.
— Организация, подобная вашей, везде имеет достаточно друзей. Как только Мюллер объявился в издательской фирме, которую вы, якобы, представляете, Совет директоров посовещался с сэром Джорджем Харви, одним из основных держателей акций. Сэр Джордж рассказал обо всем министру иностранных дел, который передал дело в Бюро.
