— Простите, — в свою очередь удивился Дронго, — я смотрел все материалы по убийству Роберта Чапмена, внука Энтони Чапмена, которое произошло три года назад. Все газеты тогда писали об этом. Я просмотрел все статьи в газетах того времени.
— Ах вот вы о чем! — Брюлей сосредоточенно жевал. — Почему вы считаете, что нас пригласил Энтони Чапмен? Насколько я понял, речь шла о приглашении его сына, Стивена?
— Да, в письме, которое он прислал в посольство, была его подпись, — согласился Дронго, — но на самом деле нас вызвал сюда его отец — сэр Энтони Чапмен. Поэтому я и говорил о смерти его внука.
— Ясно, — мрачно кивнул комиссар, а я имел в виду недавнее покушение на жизнь его правнука, названного в честь сэра Энтони. Вы, наверное, слышали, что три недели назад мальчика пытались отравить. Правда, все обошлось: ирландский сеттер, с которым ребенок любил играть, сбросил его чашку со стола и лизнул молоко. Сеттера, к сожалению, спасти не смогли.
— Я об этом не знал, — удивился Дронго. — Когда это произошло?
— Три недели назад, — пояснил комиссар. — Поэтому сэр Энтони и решил собрать лучших специалистов со всего мира. Ему важно определить, кто и зачем решился на такое чудовищное преступление. Полиция так и не смогла выяснить, кто именно отравил молоко цианидом калия. Хотя на всякий случай допросили всех, кто был в доме. Разумеется, после этого случая из дома были удалены повар, горничная и бонна мальчика. Однако сэр Энтони теперь никому не доверяет. Я полагал, что все организовал его сын, но думаю, что вы правы. Это похоже на старческий каприз — снять весь отель, чтобы разместить в нем нескольких своих гостей, найти такое удаленное место. Отсюда невозможно уехать без автомобиля, пешком до моста — минут двадцать, не меньше. И рядом нет других отелей или живущих поблизости людей. Идеальное место для расследования.
— Он выбрал действительно лучших, — тактично заметил Дронго. — Я, конечно, не имею в виду себя. В холле я видел мистера Доула, а до этого поднимался в лифте вместе с Кодзи Симурой. Кажется, сэру Энтони удалось собрать самых великих профессионалов нашего времени.
— Синклит мудрецов, — пробормотал чуть насмешливо комиссар Брюлей. Он достал трубку, вытащил табак, оглянулся. Обычно все рестораны делились на две неравноценные зоны — небольшую зону для курильщиков и большое помещение для людей, не выносивших даже запаха табака. Но здесь, очевидно, разрешали курить.
Комиссар поднял трубку, показывая ее беременной официантке. Та улыбнулась и кивнула, на всякий случай отходя в глубь зала. Комиссар тщательно набил трубку табаком и закурил.
— Последний синклит, — согласился Дронго.
— Почему последний? — не понял комиссар.
— Последний в этом веке. Да и вообще в нашем тысячелетии, — пояснил Дронго. — Своеобразное подведение итогов нашего времени.
— Возможно! — усмехнулся комиссар. — Мне очень интересно, почему он собрал столько специалистов? Я тоже видел Доула. Он считается непревзойденным мастером расследований в Англии. Я не люблю частных детективов, в них всегда есть что-то от шарлатанов, надеюсь, вы на меня не обидитесь за эти слова, мистер Дронго. За исключением нескольких профессионалов частные детективы только мешают полиции проводить расследования и обычно заняты разоблачением неверных мужей по заказам требовательных дамочек. Но мистер Доул — величайший сыщик. И тем не менее Чапмен решил собрать нас всех.
— Я думаю, что он сегодня объяснит нам, зачем это сделал, — заметил Дронго.
И словно в ответ на его слова в ресторан вошел высокий рыжеволосый мужчина в светло-сером костюме. Он оглядел всех посетителей и громко объявил:
— Через полчаса, господа, мы встречаемся в конференц-зале. Просьба не опаздывать.
Он постоял еще несколько секунд, словно ожидая вопросов, после чего повернулся и вышел из ресторана.
— Интересная встреча, — пробормотал Дронго. Он увидел, как улыбается сидевший чуть в стороне Хеккет, и отвернулся, чтобы не здороваться с этим типом. Комиссар заметил, как он нахмурился.
— Вы не любите Уорда Хеккета? — добродушно спросил Брюлей.
— Терпеть не могу, — признался Дронго.
— Я тоже, — усмехнулся комиссар, — но он не самый худший среди нас. У окна сидит еще один гость. Посмотрите, чуть дальше. Вы видите этого мужчину в белом костюме?
— Он, кажется, араб? — присмотрелся Дронго к полноватому черноволосому мужчине с характерным темным цветом лица. У него были миндалевидные глаза и прямой ровный нос, курчавые волосы, полные чувственные губы.
— Ихсан Абд аль-Хашаб, — вздохнул комиссар, — в свое время его искал по всему миру Интерпол. Потом ему удалось каким-то образом отвертеться. Своего рода гений финансовых авантюр и самых крупных операций по перепродаже оружия. У него своя вилла на Лазурном берегу и большой дом в Париже. Поэтому я его немного знаю. Из-за крупной суммы денег он может удавить лучшего друга. Для него нет ничего святого.
— По-моему, мистер Чапмен пригласил всех, кого только можно было найти, — мрачно заметил Дронго. — А кто этот мужчина, который так сосредоточенно жует свой ужин? Кажется, он заказал для себя отдельное блюдо.
Неизвестный, на которого он показал, сидел, мрачно уставившись в свою тарелку, и прожевывал пищу, запивая ее пивом. Широкий рот, чуть приплюснутый нос, короткая армейская стрижка, большие очки.
— Людвиг Квернер, — пояснил комиссар, — бывший сотрудник западногерманской разведки. Лучший аналитик Западного блока. Говорят, что он обладает феноменальными способностями. На счету Квернера несколько разоблаченных агентов Восточного блока. Впрочем, если вам неприятно, я не буду развивать эту тему.
— Противостояние давно закончилось, — улыбнулся Дронго. — Я слышал о Квернере, хотя никогда его не видел. А кто сидит за соседним столиком? Такой смешной господин с маленькими усиками?
— Анджей Важевский, — пояснил комиссар, — тоже частный детектив. Он поляк, но родился в Бельгии. А в последнее время живет в Латинской Америке. Там его считают почти богом. Или дьяволом. В зависимости от того, против кого он работает. У него своя частная контора. Он, конечно, тоже не шарлатан. Говорят, что у него есть осведомители по всему миру. Я слышал, что он даже связан с ЦРУ, которое помогает ему в его розысках.
— Фантастическая компания! — засмеялся Дронго. — Кажется, я вполне вознагражден за свой визит.
Где еще я мог увидеть такое количество знаменитостей?
— Нигде, — мрачно ответил комиссар, выпуская клубы дыма, — но мне это очень не нравится. Сэр Энтони не сделал различий между нами. Словно кто-то продиктовал ему список людей, которых нужно было пригласить. И я очень хочу понять, кто и зачем мог дать ему этот список…
В конференц-зале были расставлены двенадцать стульев. Восемь — с одной стороны и четыре — с другой. Все гости, приехавшие в Дартфорд, расселись с той стороны, где стояли восемь стульев, за длинным столом. Рядом с каждым была табличка с его именем и номером. Под первым номером значился Мишель Доул, Он несколько удивленно посмотрел на свой номер, но спокойно сел в первое кресло.
За ним под вторым номером шел Уорд Хеккет. Затем Анджей Важевский. Ему, очевидно, нравился третий номер, и он победно вскинул голову, глядя перед собой. Четвертым уселся Людвиг Квернер. Он даже не посмотрел на соседей. Ему было абсолютно все равно, где и с кем сидеть. Он поправил очки и сел на свое место. Пятым разместился Ихсан Абд аль-Хашаб, покосившийся на своего соседа Кодзи Симуру, который скромно опустился на следующий стул. Седьмым сел Дронго, и, наконец, восьмым разместился комиссар Брюлей. Он единственный из всех остальных проработал всю свою жизнь в полиции.
Почти сразу в комнату вошли четверо незнакомцев. Двое мужчин и две женщины. Один из мужчин был тот самый рыжеволосый, который вошел в ресторан и объявил о сборе в конференц-зале. Он был молод — не больше тридцати пяти лет.
Второй, мрачный и небритый, сел рядом с ним, внимательно оглядывая присутствовавших. Он казался старше лет на десять и, очевидно, раньше занимался спортом. У него были сильные руки, широкие плечи и характерное лицо борца или боксера. Молодые женщины представляли полную противоположность друг другу. Одна — блондинка лет тридцати, другая — брюнетка чуть помоложе. Обе одеты в серые костюмы, только у блондинки он был темно-серым, а у брюнетки — с голубым отливом.
Все четверо вошедших сидели за столом, словно в ожидании новых участников этой сцены. И наконец дверь открылась, в проеме показался высокий седоволосый плотный мужчина, который толкал перед собой инвалидное кресло. В нем сидел старик с выпирающим кадыком. У него мелко тряслась голова, высохшие руки лежали на коленях. Красноватые водянистые глаза немного слезились. Однако каждый из находившихся здесь экспертов почувствовал твердость его характера.
