Начальник аналитического отдела полковник И. В. Никонов
* * *
Притаившийся недалеко от эстонской границы город Кингисепп, известный как маленький Чикаго, проезжали с соблюдением повышенных мер конспирации. Родина Пумане и Финагина славилась тем, что в ней продолжали жить по кровавым законам начала девяностых. Бандиты здесь по-прежнему были в авторитете, и информация о прибытии бригады силовиков из Питера распространилась бы по району со скоростью автоматной очереди.
К счастью, Шершнев быстро нашел способ не поднимать «шухера» в подобном «Гондурасе». Он выяснил, что у майора Александрикова есть надежное доверенное лицо из числа кингисеппских авторитетов по прозвищу Саня Стреляный. Свое погоняло Санек получил, еще служа на погранзаставе прапорщиком, когда случайно всадил себе из табельного пистолета на стрельбах пулю в ногу. С помощью Санька была разработана легенда о том, что группа авторитетных питерских бизнесменов решила порезвиться на природе с девочками, а Стреляный взялся за организацию шашлыков и прочего досуга.
В роли питерских авторитетов выступали Ракитин, Шершнев и Александриков. Особенно эффектно выглядел Шершнев, который не успел еще свести свои татуировки. Он специально надел белую майку так, чтобы его «боди-арт» могли лицезреть все поклонники современного искусства, кои могли объявиться в Кингисеппе. Роли «девочек» достались Ладе и двум симпатичным сотрудницам из «наркомдури», с удовольствием согласившимся поучаствовать в операции. Четверо бойцов спецназа наркоконтроля изображали охрану. Необходимые для соблюдения легенды джипы удалось арендовать у знакомого Александрикова — владельца салона «Юлиан карз», благо что старые связи майор сохранил с ним еще с тех пор, когда вместо управления по борьбе с наркотиками существовала налоговая полиция, шутя решавшая подобные вопросы с коммерсантами.
Два черных «Gelenvagen Brabus» были набиты «отдыхающими» под завязку. На въезде в Кингисепп их встретил Санек на своем «Мицубиси Паджеро» и взялся проводить к месту лесного «пикника». Как только «маленький Чикаго» остался позади, Лада и Ракитин пересели в «Мицубиси» и девушка стала подсказывать дорогу. С шоссе, ведущего в Усть-Лугу, очень скоро свернули на проселок. Пропетляв по лесу с полчаса, джипы выбрались на поляну, оказавшуюся конечной остановкой.
— Все, дальше на машинах не проехать, — сообщила Лада.
Сотрудниц наркоконтроля и Санька Стрелянного оставили охранять автомобили и имитировать пикник. Остальные переоделись в маскировочные костюмы «Снайпер», вооружились и углубились в лес по едва заметной в траве и папоротниках тропе.
— Стараясь не шуметь, эстонские разведчики крались в расположение противника… — абсолютно серьезно констатировал Александриков. — Посмотреть на это приходили любопытные со всей округи…
— А таллеко-о ли то Таллинна-а? — в тон коллеге поинтересовался Иван, глядя, как Лада уверенно ведет группу к намеченной цели.
— В отличие от большинства девушек географическим кретинизмом я не страдаю, — улыбнулась в ответ Лада. — А память у меня очень хорошая.
По мере углубления в лес местность становилась все более мшистой и болотистой. Иван, обычно работая от зари до зари или, как однажды на торжественном собрании оговорился один из руководителей, «из постели — в постель», давненько не видел такого изобилия ягод и грибов. «Эх, сейчас бы корзинку — да прошвырнуться по лесу!» — вздохнул он: заниматься «тихой охотой» ему не приходилось с момента поступления на службу, просто не хватало времени.
До мызы добрались, когда уже начало смеркаться. Небольшая двухэтажная избушка и несколько хозяйственных построек стояли в самой чаще, надежно замаскированные кронами деревьев от любопытных взглядов с воздуха. Кругом царила полная тишина. Только где-то вдалеке раздавалось птичье «гуканье».
— Это сова, точнее, серая неясыть, мы про нее еще в школе проходили, — пояснила Лада. — Дальше идти нельзя, у них наверняка «сигналки» скрытые выставлены.
Отряд залег в болотистой лощине, которая была скрыта зарослями папоротника. Спецназовский снайпер с СВД занял наблюдательную позицию, следя за домом. Остальные притаились, ожидая результатов наблюдения. Окна избушки были закрыты ставнями, но в том, что она обитаема, убедиться удалось довольно скоро. На крыльцо вышел здоровенный детина, вооруженный автоматом Калашникова, произнес громкое «Гм!», смачно оросил окрестную траву струей мочи и удалился восвояси. Когда снайпер доложил об этом Александрикову, был устроен импровизированный военный совет. Шершнев, как опытный борец с оргпреступностью, предлагал взять находившихся в избе «на испуг» и предложить им сдаться. Командир группы спецназа тоже склонялся к этому варианту, было видно, что ему не улыбалось бросать своих людей на штурм здания, не зная, сколько в нем засело вооруженных бандитов.
— Предлагаю следующий вариант. Раз они ходят на крыльцо мочиться, нужно незаметно подобраться туда, дождаться, когда они снова откроют дверь. Потом светошумовую гранату внутрь — и на штурм, — высказал свое мнение Ракитин.
— Вижу, светошумовые гранаты тебе понравились, — усмехнулся Шершнев.
— Принято, так и поступим, — согласился командир спецназа. — Сейчас мы осмотрим дом со всех сторон. Если там еще есть окна, кому-то из вас придется их блокировать, на случай если они начнут в окна сигать. Людей у меня мало, поэтому мы все пойдем через дверь. Главное — успеть до темноты, а то потом если кто из «зверьков» из окружения вырвется, мы их в лесу не разыщем.
По окончании совещания все немедленно приступили к выполнению поставленных задач. Вернувшийся из разведки спецназовец сообщил, что других окон, кроме выходящих к сараям, у избы нет. Трое бойцов ползком выдвинулись к крыльцу дома. Снайпер остался в засаде, рыская оптикой по периметру. Александриков и Шершнев тоже по-пластунски выдвинулись на позиции к хозблоку мызы, изготовившись пресечь любые попытки покинуть дом через окно. Ракитин и Лада пока оставались в «штабе», расположенном в лощине. Связь держали с помощью портативных раций.
— Я сейчас вернусь, — улыбнулась Лада Ивану.
— Ты куда? — скорее по привычке осведомился он.
— У женщин свои секреты, — улыбнулась девушка. — А если серьезно, то просто писать хочу.
— Не уходи далеко, здесь опасно, — прошептал в ответ Ракитин.
— Я мигом, туда и обратно, — Лада нежно поцеловала Ивана в губы, на полусогнутых двинулась вдоль лощины и вскоре скрылась за поворотом. Ракитин ждал ее возвращения с нетерпением. Он чувствовал ответственность за судьбу этой хрупкой девушки, которая волею судьбы оказалась на волоске от гибели в веренице бандитских разборок. Если бы события развивались не столь стремительно, он, пожалуй, нашел бы время, чтобы поразмышлять над тем, что его связывает с Ладой. Просто симпатия, соединяющая страстных любовников, или более глубокие чувства, которые принято называть высокопарным словом «любовь».
— О чем задумался, детина? — игриво поинтересовалась Лада, вновь целуя Ивана в губы. Как и обещала, она вернулась довольно быстро.
— Да вот, размышляю о том, что если бы не Мадам с его безумными авантюрами, мы бы с тобой вряд ли встретились, — шепотом ответил Иван.
— А давай прямо здесь и сейчас, — в глазах девушки заискрились шальные огоньки.
Вместо ответа Иван прижал Ладу к себе и нежно поцеловал ее, откинув на лоб прикрывающую лицо маскировочную сетку.
— Как-нибудь в другой раз…
Иван вдруг услышал знакомый голос за спиной. Он обернулся и с удивлением увидел своего куратора — генерала Мягкова, одетого в маскировочный костюм. По правую руку от него стоял невозмутимый Шершнев с пистолетом, направленным в сторону Ракитина и Лады. Слева от Мягкова опирался на шест, предназначенный для пробы плотности грунта на болотах, незнакомый Ракитину человек в камуфляже, невысокий, с проседью и генеральской осанкой.
— Товарищ генерал, я не понимаю, что здесь происходит, — при появлении начальства Иван, потянув за собой Ладу, поднялся с земли, нервно отряхнул прилипшую грязь и ветки кустов черники. Краем глаза он покосился в сторону занимавшего позицию в папоротниках снайпера — тот тоже держал его на прицеле.
Глава 10. А для диверсанта основное дело: будь готов ты смело на теракт идти
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»,
А именно: смешать Россию с гнилью.
У белого одноэтажного здания поселковой школы, от которой до Кодорского ущелья, как говорится, рукой подать, сегодня, как и все годы с начала грузино-абхазского конфликта, не было видно ни одного подростка. Место строгого директора, некогда встречавшего учеников у входа перед началом уроков, теперь занимал часовой, а в самом здании располагалось офицерское общежитие.
