— Передайте в Мексику для «Чиновника». Операцию проводить строго по плану. Даем подтверждение на сотрудничество.
Он отключился и раздраженно отвернулся от селектора. Потом вдруг, решив что-то для себя, позвонил снова.
— Всю группу Данченко снова ко мне. Да, с рабочим материалом. И передайте мою просьбу в технический отдел показать мне разработку их очередного шедевра. Я его до сих пор не видел. Пусть хоть покажут мне чертежи этой новинки генерала Чернова.
В этот день в Тампико состоялась своего рода историческая встреча. Не было произнесено приветственных речей, не играли военные оркестры, не проходили мимо участников встречи плотным строем солдаты почетного караула. Не было столь привычных и раздражающих журналистов. Но сама встреча состоялась. В небольшой мексиканской закусочной, перед которой за несколько часов до встречи уже начали кружить автомобили обеих сторон, пытаясь уяснить обстановку.
Первым явился полковник Пол Биксби. Это была своего рода легенда ЦРУ. Именно он долгие годы противостоял хитроумным шпионам с другой стороны «железного занавеса». Именно он помогал разоблачать в свое время знаменитых английских и немецких резидентов и осведомителей КГБ.
Следом за ним на встречу пришел генерал Чернов, тоже своего рода музей триумфов советской разведки. Долгие годы его люди весьма успешно действовали во многих странах мира, а его активные действия в странах «третьего мира» даже стали своеобразным учебным пособием для профессионалов всего мира.
Теперь они встретились и впервые с любопытством глядели друг на друга. Со стороны можно было подумать, что это обычная встреча двух стариков, двух старых друзей, давно не видевших друг друга и теперь негромко рассказывающих о своих маленьких радостях в той жизни, которая служит как бы гардеробом, куда вы сдаете постепенно свои вещи перед окончательным уходом из этого театра.
Они впервые видели друг друга, хотя противостояли друг другу уже более сорока лет. Чернов потягивал хорошее датское пиво, мягко улыбаясь, будто рождественский Санта-Клаус. А Биксби, предпочитавший легкое калифорнийское вино, казалось, был погружен в свои воспоминания, полностью уйдя в себя. Но это только казалось. Достаточно было сесть напротив любого из них и посмотреть этому старику в глаза, и тогда та страшная разрушительная энергия, которой они служили столько лет и которая была основой их жизни, питая их ненависть, могла ясно читаться в еще вспыхивающих временами глазах, тлевших, словно угольки после большого пожара. Но угольки опасные и непредсказуемые. Они говорили по-английски, как обычные туристы.
— Давно мечтал с вами познакомиться, господин Биксби, — негромко говорил Чернов, — я столько слышал о вас лестного. Даже помню, мы стояли друг против друга в Берлине, когда меняли наших разведчиков. Но вы тогда находились на расстоянии ста метров, и я плохо разглядел выражение вашего лица.
— У меня было подобное ощущение, мистер Чернов, — сразу ответил Биксби, — хотя мне удалось разглядеть выражение вашего лица. Тогда у моего помощника был неплохой бинокль.
— Я помню только, в тот момент вы смотрели не на меня.
— В вашем пальто стоял ваш помощник? — спросил Биксби.
— А вы тогда об этом догадались?
— Я подумал об этом, ведь ваше лицо было самой большой тайной в разведке Западной группы войск.
— А вы вместо себя подсунули в форме своего заместителя. И я даже не стал его разглядывать, зная, что вы выше ростом, — улыбнулся Чернов, — но мне было хорошо известно, что вы рядом.
Оба улыбались друг другу, словно старые воспоминания были единственным утешением их старости.
— Признаюсь, я был очень удивлен, узнав, что вас отозвали из резерва, — признался Биксби, — мне казалось, что вам уже столько лет.
— У вашей разведки были проблемы потруднее. У нас ведь нет таких налоговых инспекторов, как у вас. И мне не нужно заполнять декларацию о доходах, — сразу ответил Чернов.
— Вы хорошо знаете американский образ жизни, мистер Чернов.
— Как и вы — российский, господин Биксби. Оба снова мило улыбнулись друг другу.
— У нас все готово, — сказал Биксби, — в этот раз мы снова разрешили мерзавцу Эррере набрать свой очередной экипаж. Должен вам признаться, коллега, что общение с ним не доставляет никакого удовольствия. Он просто настоящее чудовище, ради денег готовое удавить любого члена своей команды.
— Не мы его использовали, — пожал плечами Чернов, — в данном случае это ваша идея.
— Да, он лучший контрабандист по своему побережью. И в случае его смерти никто не будет о нем сожалеть. Американские суды сразу трех наших штатов выдали санкцию на его арест. По нему давно соскучился электрический стул или газовая камера. Но мы решили разрешить ему этот последний рейс.
— Это мудрое решение. В любом случае мы ничего не теряем. Наш связной, Мануэль, сидит в Коста-Рике и ждет условного сигнала.
— Вы учитываете тот факт, что среди команды Эрреры могут оказаться и кубинские разведчики?
Чернов усмехнулся, допил свое пиво и поставил стакан на стол.
— Мы решили исходить из того, что вся команда Луиса Эрреры может состоять из кубинских разведчиков, — ответил генерал, — поэтому мы не доверяем ни Эррере, ни его людям. Им нужно будет только войти в территориальные воды Кубы. Остальное не их дело.
— Хорошо, — одобрительно сказал Биксби, — а вы уверены, что у вас все получится?
— Полную уверенность никто дать не может, но думаю, что все пройдет нормально.
— Мы много раз пытались это сделать, мистер Чернов, но все было безрезультатно. Его слишком хорошо охраняют.
— Именно поэтому я думаю, что в этот раз все получится. Мы могли бы поручить подобное дело кому-нибудь из наших осведомителей на Кубе, но кубинцев знают, и не хуже нашего. Нужно признаться, что разведка достаточно эффективна, а контрразведка просто работает на максимальную отдачу. Вам такое должно быть знакомо. До недавнего времени и в нашей стране было нелегко работать.
— В тотальных обществах вообще контроль более строгий, — кивнул Биксби.
— Можно подумать, что ваш ФБР менее эффективен, — сразу огрызнулся Чернов.
— Во всяком случае, он не имеет таких возможностей, какие имел ваш КГБ в годы Андропова. Тогда ведь долг каждого советского человека был доносить на своего соседа. У нас несколько иное понятие демократии.
— Какой демократии, Пол, — язвительно осведомился Чернов, — или вы тоже верите в сказку, что Кеннеди застрелил идиот-одиночка Освальд? И что его брата потом тоже случайно застрелили?
— Не будем об этом, — предложил полковник, — давайте лучше еще раз уточним наши позиции. Должен вам признаться, коллега, что разработанная вами операция вызывает у меня некоторое беспокойство.
— Вы сомневаетесь в моей квалификации?
— Что вы, генерал. Вы попортили в свое время столько крови всем западным спецслужбам, что по вашим операциям может быть составлен даже справочник идеального разведчика. Я не об этом. Но каким образом вы собираетесь добраться до Фиделя? И даже точно знаете число. Это ведь невозможно.
— Спасибо за комплименты. Пол, хотя, думаю, ты тоже не был ангелом в те годы. Но поверь, что мы сумели просчитать все возможные варианты и пришли к единственному. Я давно думал о такой операции. Это, если хочешь, моя последняя героическая симфония. Тут я обязан себя показать. Мы должны всем доказать. Пол, чего стоит старая гвардия. Кстати, мы давно должны перейти на «ты», хотя в твоем языке такого понятия нет. Но будем считать, что я подсознательно перешел на «ты».
— В русском языке такое понятие есть, — негромко сказал по-русски Биксби, — поэтому я тебя хорошо понимаю, Сергей.
— Всегда подозревал, что ты знаешь русский язык, — кивнул Чернов, — хотя ты успешно скрывал это столько лет.
— Сколько языков ты знаешь? — спросил вдруг Биксби. — И не говори, что только английский язык. Кажется, еще три или четыре?
— Можно подумать, ты знаешь меньше. Когда ты в Португалии устраивал свои встречи, все принимали тебя за местного, португальца.
Оба весело улыбнулись друг другу.
— Послушай, Сергей, — сказал Биксби, — я не спрашиваю тебя о подробностях твоего плана. Да ты мне все равно не скажешь. Хоть мог бы и сказать, можешь поверить, что я не продам твой план кубинцам, это точно. Но объясни мне, каким образом ты уберешь Фиделя именно третьего июня. Именно третьего. Почему ты так уверен в этой дате?
— Увидишь, — загадочно сказал Чернов, — третьего июня Фиделя Кастро не станет. Это я тебе обещаю. И точно третьего июня. Поэтому катер Эрреры должен подойти к Кубе в ночь со второго на третье.
— А кубинские пограничники? Что будет, если они вмешаются?
