– Какое же, по вашему, самое значимое достижение ЦРУ со дня основания и по, скажем, 1991 год?
Теперь настал мой черед улыбнуться:
– Я считаю, что это разгром мирового коммунизма и то, что для ребят из КГБ настала не жизнь, а сущий ад.
– Правильно. А разве был когда-нибудь такой период, когда Советский Союз представлял для Соединенных Штатов реальную угрозу?
– С чего начинать? С Литвы, Латвии, Эстонии? Или, может, с Венгрии? Берлина? Праги?
– Нет, нет, все не то. Имеется в виду непосредственная угроза самим Соединенным Штатам.
– У вас была атомная бомба, не забывайте об этом.
– Это верно, что была, но мы боялись применить ее не меньше вашего. Только вы ее применили, а мы нет. Неужели в Лэнгли всерьез верили, что у Москвы имеются и средства, и желание подмять под себя весь мир? И что же, там считали, мы станем делать, когда захватим весь мир? Станем управлять им так же, как наши, с позволения сказать, великие уважаемые лидеры управляли некогда великой российской империей?
– И вы и мы заблуждались, – согласился я.
– Ага. Но такое… заблуждение… безусловно позволяло ЦРУ долгое время держать раздутые штаты и создавать видимость чрезмерной загруженности, так ведь?
– Для чего вы это все говорите?
– Просто так, – отрезал Орлов. – Теперь ваша самая главная задача – разгромить промышленный и экономический шпионаж, разве не так?
– Да, мне об этом тоже говорили. Мир теперь стал иным, – заметил я.
– Согласен. Речь идет о международном промышленном шпионаже. Японцы, французы, немцы – все хотят украсть у несчастных бедненьких, осажденных американских корпораций их ценные промышленные и экономические секреты. И только Центральное разведывательное управление может обеспечить американскому капитализму безопасную и спокойную жизнь.
Но вот смотрите, в середине 80-х годов КГБ стал единственной в мире разведывательной службой, имеющей необходимые средства для перехвата радиосигналов, исходящих из штаб-квартиры ЦРУ. И мы регулярно получали подтверждения самых мрачных прогнозов некоторых моих насквозь пропитанных коммунистическими идеями собратьев. Из перехватов радиообменов между Лэнгли и резидентурами ЦРУ в иностранных столицах, между Лэнгли и Федеральным резервным банком и другими организациями нам стало известно, что ЦРУ уже несколько лет вынуждено было направлять свой мощный разведывательный аппарат на борьбу с экономическими структурами своих союзников – Японии, Франции и Германии. И все это делалось ради обеспечения американской национальной безопасности.
Он замолк на минутку и повернулся, чтобы взглянуть на меня, а я воспользовался паузой и заметил:
– Ну и что? Это же происходит в любом бизнесе, обычная, так сказать, его часть.
– Да, так, – продолжал Орлов, устраиваясь поудобнее на стуле и поднимая обе ладони одновременно, будто в подтверждение своих слов. – Мы полагали, что перехватили и узнали в общих чертах, как происходит обычно отмывание денег – ну, вы знаете, что деньги переводятся со счетов штаб-квартиры в Лэнгли в Федеральном резервном банке в Нью-Йорке в отделения ЦРУ в разных странах мира. Когда нужно финансировать тайные операции по защите демократии, то, вы думаете, деньги переводятся из Нью-Йорка, скажем, в Брюссель или из Нью-Йорка в Цюрих, в Панаму, Сан-Сальвадор? Ну уж нет. Совсем не так. – Он посмотрел на меня и опять судорожно улыбнулся, а потом сказал: – Чем глубже наши финансовые гении копали… – но, заметив мой скептический взгляд, пояснил: – Да, да. Среди массы наших серых придурков были и гениальные личности. Чем глубже они копали, тем основательнее подтверждались их предположения, что это было не обычное отмывание денег. Деньги не просто перечислялись, они делались. Деньги накапливались. Прибыли извлекались из промышленного шпионажа. Радиоперехваты подтвердили такую догадку.
Занималось ли этим делом ЦРУ как организация? Нет, ни в коем случае. Наш источник внутри Лэнгли подтверждал, что этим занималось всего несколько человек, подпольным, частным, образом. Такие операции контролировались небольшой группкой лиц, работающих в ЦРУ.
– «Чародеями», – уточнил я.
– Должен сказать, что название это звучит иронически. Но отдельные чиновники из ЦРУ, входящие в эту группку, безмерно обогатились. Используя разведслужбу, они извлекали из шпионских операций огромные доходы и сколотили для себя лично целые состояния.
Я знал, что оперативные сотрудники ЦРУ зачастую снимали «навар» с отпущенных им на операции ассигнований и фондов, отчеты по использованию которых составлялись кое-как и не подкреплялись первичными документами. Такая упрощенная отчетность велась якобы по соображениям секретности, а на самом деле из-за того, что ни один директор ЦРУ, отдавая распоряжения по проведению тайных операций в какой-нибудь стране «третьего мира», не желал оставлять документальных следов, которые могли бы потом использовать всякие комитеты и комиссии конгресса. Многие мои знакомые оперативные работники завели привычку отстегивать себе десять процентов от сумм, выделенных им на проведение той или иной операции (они так и называли такое хапание – «десятиной»), и перекидывали утаенные деньги на личные закодированные счета в Швейцарии. Я никогда не позволял себе ничего подобного, но те, кто занимался отстегиванием «десятины», обделывал эти делишки под прикрытием секретности, чтобы ничего не выползло наружу. Потом израсходованные таким образом суммы, вызывавшие в Лэнгли черную зависть, списывались в обычном порядке, и все было шито-крыто.
Я сказал обо всем этом Орлову, но он отрицательно покачал головой и пояснил:
– Мы говорим сейчас о громадных суммах денег, а вовсе не о «десятине».
– А кто они такие, эти «Чародеи»?
– Поименно мы их не знаем. Они очень и очень здорово законспирировались.
– А как же они сколотили свои богатства?
– Для этого не надо иметь глубоких познаний в области бизнеса или микроэкономики, господин Эллисон. «Чародеи» общаются между собой накоротке: на глубоко законспирированных встречах или совещаниях, где разрабатывается стратегия, в служебных кабинетах или в офисах корпораций, в автомашинах, где угодно: в Бонне, Франкфурте-на-Майне, Париже, Лондоне или Токио. И с соответствующей охраной и мерами предосторожности. Ну что же, таким образом сделать крупные вложения в стратегических целях на мировых фондовых биржах Нью-Йорка, Токио или Лондона – дело плевое. В конце концов, зная, что акции, скажем, «Сименса», или «Филипса» или «Мицубиси» вот-вот подскочат в цене, вы тем самым прекрасно знаете, куда следует вкладывать деньги. Что, разве не так?
– Но это же вовсе не считается присвоением чужого имущества, так ведь? – не согласился я.
– Конечно, так. Это и впрямь не присвоение. Но это называется махинациями на фондовой бирже, нарушением сотен и сотен законов Америки и других государств. А «Чародеи» это прекрасно знают и, тем не менее, продолжают делать. Их счета в банках Люксембурга, на острове Большой Кайман и в Цюрихе пухнут и растут. Они уже успели сколотить себе целые состояния на сотни миллионов долларов, если не больше. – Орлов снова посмотрел на двустворчатую дверь из столовой, опять на его худощавом лице быстро пробежала усмешка, и он сказал далее: – Подумайте только, как могли мы использовать все эти факты, – радиоперехваты, шифротелеграммы, расшифровки… Мозги свихнутся. Мы не могли даже просить кого-то использовать эти материалы в пропагандистских целях. А материал был сенсационный – Америка крадет секреты у своих союзников! Ничего путного сделать мы не могли. Только однажды мы преднамеренно организовали утечку: НАТО, дескать, может самораспуститься.
– Боже мой!
– Да, ну а тут подоспел 1987 год.
– А что тогда произошло?
Орлов медленно и укоризненно покачал головой.
– А вы разве не помните?
– Что было в 1987 году?
– Вы, выходит, забыли, что случилось с американской экономикой в 1987 году?
– Экономикой? – переспросил я, сильно озадаченный. – Помнится, в октябре 1987 года на фондовой бирже произошел обвал, помимо…
– Вот-вот. Обвалом, может, слишком громко называть ту панику, но, вообще-то, американскую фондовую биржу потрясло тогда довольно основательно, я имею в виду 19 октября 1987 года.
– Ну а какое это имеет отношение к…
– Обвал фондовой биржи, говоря вашими словами, вовсе не обязательно означает катастрофу для тех, кто готов к такому потрясению. Тут даже получается наоборот: так, к примеру, группа смекалистых инвесторов может даже извлечь немалую выгоду из такого обвала посредством, скажем, продажи акций на короткий срок, фьючерных операций и арбитражных услуг, ну и всяких прочих сделок, верно ведь?
– Да что вы говорите?
– Я говорю, господин Эллисон, что раз уж мы знали, что замышляют «Чародеи», каковы их тайные ходы-выходы, то мы могли следить за их деятельностью очень и очень пристально – а они об этом ничегошеньки не знали.
