– Что иначе?
– Иначе я запущу все секретные документы в «Интернет». Любой кретин, который войдет во Всемирную сеть, сможет прочитать имена ваших нелегалов, агентурные расписки и массу других интересных документов. Представляешь, какой кипеш начнется? Вся Европа будет бурлить, как суп в кастрюле. Список русских шпионов… Это нечто. Это бестселлер, нет, это в сто раз круче. Правда?
– Разумеется, – ответил Колчин.
– Прямо сейчас ты можешь поехать на центральный вокзал, там я оставил в ячейке письмо. А можешь отложить это дело до утра, сегодня ты не в рабочем настроении, – Петер рассмеялся сухим смехом, похожим на кашель туберкулезника. – В конверте реквизиты офшорного банка на Кипре, туда вы перебросите бабки. Больше я не стану связываться с налом. Петер продиктовал номер ячейки, шестизначный шифр, Колчин запомнил цифры. Он вытащил из кармана измятую пачку сигарет, прикурил, стряхивая пепел на вытертый занозистый паркет. Потер лоб свободной рукой, голова болела так, будто под черепной коробкой завелся какой-то неизвестный науке червяк или жук, поедающий живые человеческие мозги.
– Ты записал номера ящик и шифр? – спросил Петер. – Повтори.
Колчин крепко затянулся сигаретой и повторил цифры.
– Если деньги не поступят через шесть дней начиная с сегодняшнего, я сделаю то, что обещаю, – сказал Петер. – Теперь ты уже убедился, что я не вру.
– Это слишком большая сумма, два миллиона долларов, – ответил Колчин. – У разведки нет таких денег. Их нужно где-то достать, где-то получить. Кроме того, на саму банковскую проводку уйдет не меньше десяти дней. Эта обычная банковская практика. Раньше не получится. – Ладно, пусть будет неделя, – вздохнул Петер. – Неделя. И не днем больше. Вечером двадцать третьего октября в восемь вечера я запускаю все документы в «Интернет». Они будут размещены на разных сайтах. Так что, пока вы примите контрмеры, списки нелегалов будут читать люди во всех странах мира. Первыми с ними ознакомятся ребята из Лэнгли. Я потеряю свои бабки, но вы потеряете нечто большее: всю агентурную сеть. И в качестве призовых получите такой скандал, от которого внешняя разведка долго не оправится. Я еще свяжусь с тобой. Желаю здравствовать.
– Подожди, – начал Колчин.
Он хотел выторговать хоть еще один день, но услышал короткие гудки. Колчин вышел в кухню, сел к столу, открыл пакет из вощеной бумаги и съел еще пару бутербродов с ветчиной и сыром, запивая еду приторно сладкой водой из банки. От газировки першило в горле, вкуса бутербродов Колчин не чувствовал. До встречи с Войтехом оставалось полтора часа с небольшим. А ведь еще надо успеть заскочить на вокзал, забрать конверт Петера. Время поджимало, но Колчин не тронулся с места.
Он откинулся на спинку стула и стал раскачиваться на его задних ножках. Он ломал голову над вопросами, ответами на которые могли стать только догадки. Как Петер узнал о существовании Алеша и Эммы?
Если отбросить всю шелуху и фантазии, останется один убедительный ответ. После перестрелки в замке «Водичков», когда Пачек и Буфо были убиты, а Донцов получил ранение, за «Фиатом» Колчина проследили. В тот дождливый темный вечер, Колчин гнал машину к аптеке, бесхитростно выбирал ближайший короткий маршрут. Донцов терял сознание и снова приходил в чувство. Колчин боялся, что он может истечь кровью, не думал о погоне или о «хвосте». Тогда было не до этого.
Колчин взглянул на часы и встал со стула. Вопросы еще оставались, но это, скорее, проблемы общего характера. Что делать, как жить дальше и какими способами бороться с врагом, если его не видишь и не знаешь о нем почти ничего? Ответить на эти вопросы смог бы кто-то из великих гуманистов прошлого века. Но все гуманисты давно лежат в своих могилах.
Прага, район Нусле. 16 октября.
Колчин оставил «Фиат» на пустынной улице, два квартала до условленного места встречи с Войтехом прошагал пешком. Небоскреб гостиницы «Панорама», делил низкое небо на две неравные части. Автомобильная стоянка, устроенной возле гостиницы, была освещена фонарями, расставленными по ее периметру. Колчин без труда нашел «Ауди» изумрудного цвета с немецкими номерами, открыл дверцу, сел на переднее пассажирское кресло.
Войтех сидел, скрестив руки на груди, он выглядел мрачным, каким-то не выспавшимся. В ответ на приветствие Колчина буркнул себе под нос что-то неразборчивое, тронул машину с места. Выехали со стоянки, Войтех взял направление в сторону от городского центра, выбирая тихие безлюдные улицы и поглядывая в зеркало заднего вида.
Колчин рассказал в подробностях о событиях последних дней и часов, передал Войтеху конверт, что забрал в вокзальной ячейке. Войтех молчал минут пять и, наконец, сказал: – Положение пиковое. Получит Петер свои деньги или не получит, все равно разместит документы в «Интернете». Это мое мнение.
Он снова надолго замолчал, выкурил сигарету.
– Ты не должен был ехать в эту аптеку, – сказал Войтех. – Ни при каких обстоятельствах не должен был туда ехать. Это грамота, азбука, которую знает приготовишка или учащийся разведшколы. В аптеке могли устроить засаду, могли скомпрометировать тебя, раздуть громкое дело, целый международный скандал. Наконец, тебя могли убить. Ты нарушил все инструкции, все правила, какие только можно нарушить. Поступил, как дилетант, как дурак последний.
– Знаю, – ответил Колчин.
– И, главное, ты смешал, если можно так выразиться, в одной бочке личные взаимоотношения с этим аптекарем, любовные отношения с его женой и государственные интересы. Знаешь, как все это называется, одним словом? Коротко и емко.
– Знаю, – повторил Колчин.
Войтех не удержался и разразился длинной матерной тирадой.
– Если бы тебе не удалось выяснить адрес этой шлюхи Фабуш, то есть Милы Гресс, то уже завтра ты отправился бы в Варшаву. А оттуда прямой наводкой в Москву. Писать рапорты и объяснительные записки. А в Москве тебя, как старое дело, сдадут в архив, спишут со всех счетов. Потому что ты поставил на грань провала всю операцию «Холодный фронт».
– Это не я ее туда поставил, – усмехнулся Колчин. – Так сложились обстоятельства. И ты это знаешь не хуже меня.
Войтех не слышал возражений.
– Твоя задача – найти Милу Гресс и допросить ее, вытряхнуть всю информацию, какая ей известна о Петере, – сказал Войтех. – Не знаю, как ты это сделаешь. Но ты это сделаешь.
– Что с Яночкой? – спросил Колчин.
– Яночку нашли в Хельсинки и убрали слишком быстро, без допроса. Это наша большая ошибка. Последняя ниточка, которая еще остается, – это Мила Гресс. Если она не заговорит, все накроется медным тазом. Донцова должны были эвакуировать из Хельсинки в Москву. Но в свете новых обстоятельств… Сегодня ночью он прилетает в Прагу и найдет тебя. Будете работать вместе, подключай его. Я остаюсь куратором операции. Канал связи старый. Выходи на меня в любое время дня и ночи.
Войтех резко остановил машину, Колчин вышел на тротуар, под дождь. Войтех умчался в ночь. Улица была пустой, ни пешеходов ни машин. Ну и место. Здесь можно ловить такси хоть до утра. Колчин зашагал обратной дорогой к перекрестку.
Прага, район Градчаны. 17 октября.
Колчин появился в доме Милы Гресс в тот утренний час, когда служивый люд уже отправился на работу, а люди, не обремененные повседневным трудом, еще нежились в теплых постелях и видели последние сны. Придержав стеклянную дверь, чтобы не хлопнула, Колчин вошел в довольно просторный холл, осмотрелся по сторонам.
К лифтам поднимались шесть ступеней, перед лестницей пластиковая стойка с укрепленными над ней мониторами слежения. Два частных охранника смотрели на утреннего гостя настороженно, почти враждебно. Видимо, в этом доме ранние визиты к жильцам считались дурным тоном.
– Простите, к кому идет пан? – со стула поднялся немолодой охранник, оперся локтями на стойку и, прищурив глаза, недобро глянул на Колчина.
– В двенадцатую квартиру. К Миле Гресс.
– Хозяйка в отъезде.
– Понятно, – кивнул Колчин, но не повернул обратно к двери. – У меня есть вопрос, а точнее, деловое предложение.
Одежда охранников, очень напоминала форму пражских полицейских: черные короткие курточки, черные фуражки и темно-серые наглаженные брюки. Отсутствовали лишь погоны, да шеврон с вышивкой «полиция» заменял штампованный шеврон с надписью «охрана». Старшему стражу порядка навскидку можно дать лет пятьдесят с гаком: волосы седые, фигура рыхлая, вперед выдается живот, туго перехваченный офицерским ремнем. Другой охранник совсем мальчик, вместо усов на верхней губе пробивается темный пух. Высокий, худой парень, форма велика ему на пару размеров и болтается на плечах, как на вешалке.
– Предложение солидное, – продолжил Колчин. – Я заплачу хорошие деньги за пустяковую информацию, которая на самом деле ничего не стоит.
