Вернувшись в спальню, он наполнил сигаретами портсигар, положил его в задний карман брюк, повязал черный шелковый плетеный галстук, надел пиджак, проверил, на месте ли чековая книжка.
Мгновение он стоял в нерешительности. Затем выбрал два белых шелковых платка, тщательно сложил их и сунул в боковые карманы пиджака.
Закурив сигарету, он вернулся в гостиную, где снова сел у стола и минут десять отдыхал, глядя в окно на пустынный сквер, предаваясь мыслям о грядущем вечере и о самом клубе «Блейдс», который, наверное, был самым известным частным карточным клубом в мире.
Точную дату основания «Блейдса» назвать трудно. Вторая половина XVIII века явилась свидетельницей открытия десятков кофейных домов и игорных комнат, однако непостоянство моды и фортуны заставляло их часто менять свое местонахождение и владельцев. Клуб «Уайтс» был основан в 1755 году, «Альмакс» — в 1764, «Брукс» — в 1774, в том же году в тихом уголке Лондона, неподалеку от Сент-Джеймсского дворца, на Парк-Стрит распахнул свои двери «Скавуар Вивр», из лона которого и вышел впоследствии «Блейдс».
«Скавуар Вивр» был эксклюзивным клубом и потому по прошествии года прекратил свое существование из-за отсутствия достаточно аристократических кандидатов. Хорас Уолпол писал в 1776 году по этому поводу: «Новый клуб открылся неподалеку от улицы св.Якова и кичится безмерно своим превосходством над предшественниками». А в 1778 в письме историка Гиббона впервые встречается название «Блейдс», Гиббон связывал этот клуб с именем его основателя немца Лоншана, содержавшего в это же время «Жокей Клуб» в Ньюмаркете.
С самого первого своего дня «Блейдс» оказался прибыльным предприятием, в 1782 году герцог Вюртембергский восторженно писал домой младшему брату: «Это подлинный „Клуб клубов“! В комнате стоит четыре или пять булиотовых столов, за которыми кипит игра, далее идут столы для виста и пикета, а за ними — роскошный стол для игры в кости. Я принял участие в двух столах одновременно. Двух сундуков, набитых свертками по 4.000 гиней каждый, едва хватало для обращения одной ночи».
Упоминание о костях дает, по-видимому, ясное представление об источниках процветания клуба. Позволение играть в столь рискованную, сколь и популярную игру, как кости, вероятно, было дано правлением в обход своему же собственному постановлению, гласившему: «В означенном собрании не дозволяется играть ни в какие игры, исключая шахматы, пикет, криббидж, кадриль, ломбер и тредриль».
Однако как бы там ни было, клуб неуклонно процветал и до сего дня оставался прибежищем любителей азартных игр из «самых высоких сфер общества». Правда, теперь он уже не столь аристократичен, каким был некогда, — процесс перераспределения богатства сделал свое дело, — но до сей поры пребывает в числе самых труднодоступных клубов Лондона. Количество членов «Блейдса» ограничивается двумя сотнями, каждый кандидат для участия в выборах обязан предоставить две рекомендации, а также вести себя сообразно званию джентльмена и быть в состоянии выложить по первому требованию 100.000 фунтов наличными или золотом.
Помимо возможности вести азартные игры «Блейдс» стремится предоставить своим членам максимум удобств, поэтому правлением клуба было введено положение, в соответствии с которым каждый член клуба должен в течении года выиграть или проиграть на территории клуба не менее пятисот фунтов, либо уплатить годовой штраф в размере двухсот пятидесяти фунтов. Здесь лучшие в Лондоне кухня и вина, и не предъявляют счетов — стоимость обедов и ужинов в конце каждой недели автоматически вычитается просто из выигрыша победителей. Если учесть, что каждую неделю за столами из рук в руки переходит до пяти тысяч фунтов, то налог этот не кажется слишком обременительным, вдобавок проигравшие получают удовлетворение частичной компенсацией неудачи; тем же обосновывается справедливость налога для тех, кто уклоняется от игры.
Слуги — либо опора, либо погибель любого клуба, слуги «Блейдса» не имеют себе равных, Полдюжины официанток, обслуживающих обеденную залу, подобраны в соответствии с такими высокими стандартами внешности, что известны случаи, когда иные молодые члены клуба протаскивали их инкогнито на бал дебютанток, ну а если какая-либо из девушек позволяла уговорить себя остаться на ночь в одной из дюжины спален, устроенных в задних комнатах, то это рассматривалось как сугубо личное дело члена клуба.
Существуют еще две-три мелочи, которые лишь усиливают атмосферу комфорта в клубе. При расчетах здесь выдаются только новенькие банкноты и серебро, а если вы остаетесь на ночь, то слуга, который приносит утром чай и свежий номер «Таймс», заберет ваши деньги и обменяет их. Ни одна газета не займет своего места в читальном зале, пока не будет хорошенько отутюжена. В уборных и спальнях все да имеется мыло и лосьоны; из конторки портье всегда можно связаться по прямой линии с «Лэдброксом»; клуб абонирует лучшие ложи и трибуны на главных спортивных состязаниях Англии — крикетных матчах на стадионе «Лордс», хенлейской регате, теннисном турнире «Уимблдон»; а путешествуя за границей, член «Блейдса» автоматически принимается в лучшие клубы всех европейских столиц.
Короче говоря, членство в «Блейдс» всего лишь за сто фунтов вступительного взноса и пятьдесят фунтов годовой подписки обеспечит вам викторианский стандарт роскоши плюс возможность весьма комфортно проиграть или выиграть любую сумму в пределах двадцати тысяч фунтов в год.
Размышляя обо всем этом, Бонд пришел к выводу, что вечер доставит ему удовольствие. За всю жизнь ему лишь дюжину раз довелось побывать в «Блейдсе», и в последний раз он изрядно обжегся, играя в покер по-крупной. Однако предчувствие большой игры и риск лишиться нескольких, отнюдь не лишних для него сотен фунтов, сводили мышцы напряжением ожидания.
И было еще, конечно, небольшое дельце сэра Хьюго Дракса, которое могло придать дополнительный драматический штрих грядущему вечеру.
Даже странное происшествие во время поездки по Кинг-Роуд в направление Слоун-Сквер, нисколько не встревожило его.
Было без нескольких минут шесть, когда внезапно ударил гром. Небо заволокло грозовыми тучами, и вдруг впереди, высоко в воздухе, замигали яркие электрические буквы. Угасающий поток световых волн привел в действие катодную трубку, в свою очередь включившую механизм, который будет поддерживать работу табло в мигающем режиме до тех пор, пока около шести часов утра первые лучи солнца вновь не воздействуют на трубку и та не замкнет цепь.
Увидев неожиданно перед собой огромные кроваво-красные буквы, Бонд вздрогнул. Свернув к тротуару, он вылез из машины и пересек улицу, чтобы получше разглядеть рекламу.
Ага! Вот в чем дело. Часть букв заслоняло соседнее здание. Это был один из световых рекламных щитов компании «Шелл». «ШЕЛЛ — ЭТО КЛАД, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ», — гласила надпись.
Бонд усмехнулся; вернувшись в машину, он продолжил путь.
Когда он увидел надпись в первый раз, наполовину заслоненную домом, огромные мерцавшие в вечернем небе кровавые буквы заключали в себе совсем иной смысл. Они кричали:
«АД, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ... ВСЕГДА С ТОБОЙ...» [Shell — название фирмы; Hell (англ.) — ад].
Припарковав свой «бентли» неподалеку от клуба «Брукс», Бонд завернул за угол и оказался на Парк-Стрит.
Фасад «Блейдса», выстроенный в адамовском вкусе и утопленный на ярд или два вглубь по сравнению с соседними домами, смотрелся в мягких сумерках особенно эффектно. Сводчатые окна первого этажа по обеим сторонам входной двери были уже затянуты темно-бордовыми портьерами; на втором этаже в одном из трех окон Бонд заметил слугу, спускавшего шторы. В среднем окне виднелись головы и плечи двух мужчин, склонившихся над столом и игравших, скорее всего, в триктрак; над ними сияла одна из трех огромных люстр, что освещали знаменитую игорную залу.
Бонд толкнул дверь и поднялся к старинной конторке, за которой восседал страж клуба, а также советчик и семейный друг доброй половины членов, Бреветт.
— Добрый вечер, Бреветт. Адмирал уже здесь?
— Добрый вечер, сэр, — ответил Бреветт, знавший Бонда, который уже бывал несколько раз в клубе в качестве гостя. — Адмирал ожидает вас в игорной зале. Гарсон, проводите коммандера Бонда к адмиралу. И поживей!
Следуя за облаченным в ливрею гарсоном по стоптанным белым и черным мраморным плитам вестибюля, а затем по широкой лестнице с великолепными черного дерева решетками Бонд вспомнил историю о том, как однажды на выборах нового члена в ящике для голосования вместо восьми — по количеству присутствовавших членов правления — черных шаров оказалось девять. Бреветт, обносивший голосовавших ящиком, позже сам признался председателю в том, что это он опустил лишний шар. Никто не возражал, ибо правление скорее решится распрощаться со своим председателем, нежели с портье, чьи предки занимали эту должность целые сто лет.
