— Не дрейфишь, Стив?
Его массивное тело, кое-как всунутое в скафандр, сотрясалось от утробного смеха, а глаза зло блестели из-за укрепленной в шлеме пластинки плексигласа.
Гейм молчал. Он пытался догадаться о цели этого полета. Снова проверил расчеты: немного левее распростерлась невидимая ночью гряда Курильских островов — советская территория. Зачем они забрались в эти края? Почему Коул упорно прижимается к самой линии советской границы? Что ему здесь надо?
Он поднял глаза и посмотрел на далекие звезды. Отсюда они казались странно белыми и колючими, идущие миллионы лет лучи их будто застыли в необъятном пространстве Вселенной. Звезды здесь не мерцали, не переливались изумрудно-зеленым цветом, они как бы угрожающе напоминали людям о том, что те всего лишь ничтожные песчинки мироздания.
В какой-то точке полковник приказал развернуть машину и взять курс обратно на Окинаву. Завывая, полосуя пространство рвущимся из сопел пламенем, машина рванулась на восток и, описав огромную дугу, вернулась к южным Курилам. Отсюда самолет возвращался на базу уже пройденной этой ночью дорогой, и Гейм успокоился, — кажется, ничего не случилось. Неожиданно он почувствовал, что все тело его покрыто липким потом, что пот падает со лба на нос, заливает глаза. Но достать платок и вытереть лицо он не мог: снимать шлем в полете категорически запрещено — в полете может случиться всякое, могла нарушиться герметичность кабины, и тогда воздух из нее мгновенно улетучится, и смерть человека неизбежна: кровь закипит, глаза вылезут из орбит, он задохнется не позже, чем через двенадцать секунд, и тело его превратится в смерзшуюся глыбу.
Несколько дней Гейм отдыхал. Сидел в баре, пил виски, слушал разговоры летчиков гарнизона, но ничего полезного для себя не получил из них, темой бесед неизбежно были девочки или кем-нибудь проигранное пари. Иногда Гейм часами валялся на диване, перелистывая журналы. Коул неутомимо носился по базе и почти каждую ночь отправлялся в полет с кем-либо из тех, что вместе с Геймом прибыли сюда из Штатов. Потом все повторялось сначала: ночью посыльный неожиданно будил Гейма, джип доставлял его к поджидавшему у самолета полковнику, — старт, и прежний, уже отлично знакомый курс вдоль китайской и советской границ, разворот над бездной беснующихся вод Тихого океана, и снова посадка на Окинаве. На обратном пути владения островной Японской империи неизменно оставались где-то слева, справа, невидимая, уходила назад Страна Утренней Тишины — Корея, и под крыльями бомбардировщика расстилалось по-воровски обжитое американцами чужое море, полное их авианосцев, подводных лодок, эсминцев, самолетов…
Так что же за полеты совершает он? Эта мысль не давала Гейму покоя. И однажды все разъяснилось. Они сидели вдвоем с Коулом в баре. Было душно. Полковник только что возвратился из очередного полета. Пили молча. Коул привык к тому, что Гейм ни о чем его не расспрашивал. Но на этот раз, как только он основательно «нагрузился», капитан скучающим тоном спросил:
— Опять то же самое? — скептически посмотрел на уставшего, осунувшегося «приятеля». — Я полагал, тебе доверяют что-нибудь более ответственное…
Огромная фигура Коула откинулась на спинку стула, помутневшие уже глаза навыкате уставились на собеседника.
— Ты находишь, мы с тобой занимаемся чепухой? — спросил он с обидой.
Гейм пренебрежительно передернул плечами.
— Я тут выполняю роль извозчика, а ты — моего пассажира, — он скривил губы.
Коул оглушительно расхохотался.
— Я думал, ты умнее, Стив, — произнес он, задыхаясь от смеха.
Гейм сделал вид, что не верит ни одному слову полковника, и тот снова приоткрыл ему завесу тайны, связанной с событиями, в которых принимает участие и он, Гейм. Оказалось, полеты, которые совершали Гейм и многие другие летчики, предпринимаются в разведывательных целях. Перед каждым таким полетом вдоль китайской и советской границ американские станции радиоперехвата, во множестве расположенные на американских базах в Японии, получают секретное уведомление и в определенное, заранее согласованное время включают свою аппаратуру, настраивают специальные приемники-мониторы на частоты, используемые радарными станциями Китая и СССР, в разведку против которых послан самолет. На те же частоты настраиваются и радиопеленгаторы, чтобы определить местоположение советских и китайских радарных станций — ведь в час «икс» они подлежат уничтожению. Полученные таким образом сведения срочно отсылаются в форт Мид, в штаб Национального агентства безопасности, там имеются специалисты-аналитики, они с утра и до утра только тем и занимаются, что изучают эти данные, а по ним и системы связи, коды чужих радарных станций. Во всяком случае, Коул решительно заверил Гейма, что данных, получаемых в результате систематического облета советской и китайской границ, совершенно достаточно для того, чтобы работники НАБ в форте Мид были в состоянии установить степень готовности, точность и эффективность радарной обороны и русских и китайцев, а также получить сведения о структуре внутренней обороны Советского Союза.
Гейм сидел, оглушениый тем, что он только что услышал.
— Это и есть «Элинт»? — прошептал он.
— Н-не совсем… В операции «Элинт» тебе придется принять участие попозже… — Коул опрокинул в себя еще стакан виски и встал. — Мне пора спать.
Сообщение Коула поставило капитана Гейма в тяжелое положение. Прибывшие с ним из Штатов летчики были уверены, что их систематические полеты по указанным полковником маршрутам проводятся с целью подготовки их к участию в военных действиях в будущем — именно на этом театре войны. То обстоятельство, что им приходится летать вдоль границ Китая и СССР, казалось им вполне естественным и не вызывало у них никаких подозрений. Они были спокойны. Но Гейм-то теперь знал правду! К тому же истинное назначение полетов противоречило его мыслям, чувствам, убеждениям — он никак не хотел находиться в роли пособника поджигателей войны, покорного исполнителя их воли. Что же делать? Отказаться от очередного вылета?
Гейм ушел к океану и там, на берегу, погрузился в размышления. Каждую минуту его могли вызвать в штаб и вручить полетную карту, в любой момент к нему мог явиться посыльный с приказом лететь. Как же следует поступить?
Нет, он не имел права раскрывать себя: в таком случае его выгонят из армии и близко не подпустят к Прайсу. А как же Чармиан и Райт, которые надеются на его помощь, как же с полетом на Землю Бэтси? Что скажут Гибсон и Лайт? Наконец, он обязан выяснить, что такое операция «Элинт». Решение — делать вид, что ничего не случилось, далось Гейму нелегко.
Так прошло еще некоторое время, но вскоре произошло изменение, которого Гейм не ожидал: Коул приказал ему подготовиться к далекому путешествию. Куда? Гейм терялся в догадках.
Они вылетели на многоместном самолете транспортной авиации. Оба — и Гейм и Коул — на этот раз были на положении пассажиров. Из всей группы летчиков на Окинаве Коул взял с собой только Гейма. По-видимому, он все-таки действительно доверял ему больше, чем другим, для него капитан Стивен Гейм явно оставался доверенным лицом могущественного Прайса.
Сингапур, Бирма, короткая остановка в Карачи, и снова в путь. Куда они летят? Гейм упорно молчал. Коул испытующе поглядывал на него, флегматично-безучастного, — вот это выдержка; черт возьми, он так и не поинтересовался, куда и зачем его тащат…
Самолет не забирался слишком высоко. Внизу отчетливо просматривались белые шапки гор, целые нагромождения их, разбросанных в диком беспорядке; иногда желтыми полотнами расстилались пустыни, которые затем сменялись обширными пространствами зелени, казавшейся с борта самолета блеклой, выцветшей. Потом снова горные хребты, темные ущелья, безлюдные долины.
Закрыв глаза, делая вид, что он дремлет, Гейм с волнением перелистывал страницы длинной и яркой истории тех стран, что расстилались под крыльями самолета… Государства древнейшей культуры, места славных свершений людей древности, земли — свидетели истребительных походов, кровавых битв, запустения и процветания — уходили направо, налево, назад: Ассирия и Вавилония, Парфия и Мидия, государство хеттов и Урарту. Перед мысленным взором Гейма проходили войска Александра Македонского, устремившиеся на Восток, к границам Китая и Индии, римские легионы, орды Чингисхана и Тамерлана… А машина стремительно мчалась все дальше на запад, туда, где когда-то шумела Троя, где цвели торговые колонии греков, где с севера на юг, от Константинополя к Иерусалиму, «к гробу Господню» двигались толпы крестоносцев — рыцарей и оборванцев, фанатиков и циников, простаков и жуликов.
Гейм не ошибся — они приземлились на аэродроме Аданы, у крупного города на крайнем юго-западе Турции, у ласковых вод Средиземного моря, среди инжирных и апельсиновых деревьев.
