И хотя на нелегалов у Башмачникова не имелось сведений, да и не могло быть, но на всех остальных офицеров, включая сотрудников уголовного розыска и РУОПа, его информация была самой обширной и полной. Однако он намеренно не продавал ее, понимая, что в случае подобной утечки рано или поздно могли выйти на него. А вот когда он будет на пенсии, он сможет по-настоящему развернуться и заработать огромные деньги. Но сейчас он предпочитал сообщать информацию на уволенных и пенсионеров. За их досье не было строгого контроля, и их вполне можно было поставлять мафии целыми списками.
Алексею Кирилловичу до пенсии оставалось не так много, и поэтому он охотно сотрудничал с Колесовым, предоставляя тому необходимые сведения. Наемных убийц, как правило, вербовали из бывших офицеров и прапорщиков спецназа, милиции, КГБ, армейских элитных частей. Но это были профессионалы особого рода, им поручались самые сложные задачи. Их очень ценили и не разменивались на разную «мелочевку», предпочитая иметь таких людей при себе в качестве руководителей личной охраны или аналитических отделов своих компаний.
Большую часть преступлений по Москве, да и не только по городу, совершали так называемые «шестерки» — молодые ребята, готовые отличиться любым способом. Им и поручали заурядные убийства бизнесменов и коммерческих директоров, подставляя молодых киллеров в случае опасности либо сотрудникам милиции, либо представителям компании, которую возглавлял убитый. И если опытный профессионал легко уходил от подобных опасностей, то молодых отстреливали как зайцев. Башмачников уже собирал свои бумаги, собираясь выходить из кабинета.
Водитель позвонил снизу и доложил, что машина подана к подъезду. Башмачников поднялся, но тут раздался еще один телефонный звонок. Звонили по прямому городскому номеру. Он поднял трубку, считая, что это звонит жена, собирающаяся дать ему обычные поручения по дому и продиктовать список того, что нужно привезти на дачу. Но вместо привычного голоса супруги он услышал глуховатый голос Колесова:
— Алексей Кириллович, добрый день.
— Здравствуйте, Андрей Потапович, — обрадовался Башмачников. Каждый звонок Колесова гарантировал увеличение его собственного счета. Деньги обычно привозили наличными прямо к нему домой или перечисляли на его счет в банке. — У меня к вам снова одно дело, — проникновенно сказал Колосов. — Может, вы сообщите мне список уволенных из органов за последние три месяца?
— По выслуге лет или…
— Или, — сказал Колосов, — по выслуге лет мне не нужны. Из органов МВД увольняли либо на пенсию, либо в качестве наказания. Из второго списка люди обычно охотнее шли на любое преступление и соглашались на любые поручения, считая, что общество, поступившее с ними столь несправедливо, не заслуживает ничего лучшего. Кроме того, многие уволенные из органов сотрудники милиции были действительно людьми провинившимися, замешанными в каких-либо махинациях или нарушениях, а то и преступлениях, не доказанных в уголовном порядке, но вполне заслуживавших увольнения.
— Список будет большой, — осторожно сказал Алексей Кириллович.
— Ничего, — успокоил его Колесов, — подготовьте все в течение недели, и я пошлю к вам своего человека.
— Оплата обычная? — Башмачникову и в голову не могло прийти, что его городской телефон в здании министерства прослушивается.
— Как всегда. Но если вы все сделаете быстро, мы удвоим наш гонорар.
Только нужны люди, проживающие в Москве.
— Понятно. Их будет не так уж и много.
— Все, кто есть, — наши, — засмеялся Колесов.
— Договорились. — Башмачников положил трубку.
Теперь он покидал кабинет в гораздо лучшем настроении. С понедельника нужно начать готовить списки, которые попросил Колосов. Если Они собираются удвоить его гонорар, то это будут очень хорошие деньги. Алексей Кириллович спускался по лестнице, весело насвистывая, и не заметил, что внизу, на первом этаже, рядом с дежурными стоял еще один сотрудник, проводивший его внимательным взглядом.
Весь разговор был записан на пленку. Прослушивающий его заместитель министра внутренних дел несколько раз гневно ударил кулаком по столу. Он приказал продолжать прослушивание и наблюдение. Группа наблюдения вышла и на Колесова, который звонил Башмачникову, не подозревая, что тем самым подписывает себе приговор.
Уже к вечеру Колесов выехал в город вместе с Родионом. Он не мог предполагать, что отныне прослушиваются все его телефоны и сканирующее устройство записывает их беседу в машине. Колесов недовольно спросил Родиона:
— Почему не выполнили мое поручение?
— Завтра все будет в порядке, — обернулся Родион, — я уже договорился.
— А с твоим другом все в порядке? — спросил Колесов. — Или он тоже завтра куда-нибудь «уедет»?
— Он уже «уехал», — ухмыльнулся Родион, — навсегда «уехал».
— Ты проверил? — недоверчиво спросил Колесов. — Может, тебе не правильно сообщили?
— Все правильно. Я сам его провожал в последний путь, — не удержался от сарказма Родион. — Он теперь у нас пловец. Будет долго плавать, пока рыбки его не съедят.
В машине, которая следовала за ними, записывалось каждое их слово.
Сидевший рядом с водителем майор обернулся к другому офицеру.
— Кажется, они уже кого-то убрали.
— Это не доказательство, — резонно заявил тот, — нужно, чтобы они сами сознались.
— Что еще нужно? — разозлился майор. — Ведь ясно, что они кого-то убрали и теперь говорят об этом человеке.
— Завтра мы решим наконец и с нашим другом, — пояснил Родион. — Он будет переезжать, и мой знакомый легко разрешит его проблему. — Деньги дал?
— Только аванс, пять тысяч.
— Правильно, — кивнул Колесов, — не нужно платить раньше времени. Пусть сначала отработает.
— Завтра он все сделает, — убежденно заявил Родион, — можете потом поехать на похороны к Филе. Там наверняка вся Москва соберется.
— Не говори глупостей, — покосился на молчаливого водителя Колесов, — вечно ты глупости мелешь своим длинным языком.
— Извините, — поняв, что допустил оплошность, сказал Родион.
— Ты сначала сделай свое дело, а потом хвастайся, — угрюмо пробурчал Колесов.
В эту ночь сотрудники отдела собственной безопасности МВД так и не заснули. Все понимали, что речь идет о Филиппе Кривом, том самом рецидивисте, который и послал Цапова в столь опасную командировку. Стало ясно, что между Колесовым и Филей произошел серьезный разрыв, из-за которого первый приказал устранить своего опасного конкурента.
Теперь следовало решить, как именно реагировать на эти угрозы. Либо предоставить возможность киллеру застрелить Филиппа Кривого, чтобы потом обвинить Колесова и его группу в убийстве, арестовав заодно и сообщников Фили, и самого Алексея Кирилловича, либо не допустить убийства рецидивиста с сомнительными шансами на успех в суде, где, кроме магнитофонной записи, других доказательств преступления не будет.
Под утро о сути проблемы доложили заместителю министра внутренних дел, который лично курировал эту операцию. Генерал понимал, что наилучший выход — предоставить свободу действий киллеру, с тем чтобы потом арестовать всю компанию за убийство. Кроме всех плюсов, было и еще одно немаловажное обстоятельство: Москва навсегда избавилась бы от Фили Кривого, а это само по себе было большим благом для города.
Но вместе с тем генерал понимал и другое. Если он закроет глаза на готовящееся убийство, если хотя бы один раз немного нарушит закон и позволит своим подчиненным тоже нарушить его, по существу санкционировав убийство человека, пусть даже такого негодяя, как Филя, тогда он уже не сможет требовать в дальнейшем от своих офицеров неукоснительного соблюдения правовых норм. Уже не говоря о том, как отреагировала бы прокуратура на подобные вольности.
И генерал принял решение. Ночью, в половине второго, у Фили зазвонил его личный телефон. Он ложился поздно, и все знали, что ему можно. звонить до трех-четырех утра. Но на вызов отвечал обычно другой человек.
— Мне нужен Филя, — сказал звонивший.
— Кто говорит?
— Скажи, что звонит Костя.
— Сейчас передам.
Через минуту трубку взял Филя.
— Что произошло? — недовольным голосом спросил он.
— Все в порядке. Мы узнали, где самолет, и «поздравили» вашего друга.
— Когда?
— Сегодня.
— Почему мне не звонили?
— У нас было много дел. Все оказалось не так просто, как мы считали.
— Теперь все в порядке?
— Да. И я завтра утром хочу получить свои деньги.
— Ты прилетел в Москву?
— Пока нет. Я говорю из аэропорта. Через три часа буду в Москве. Но мне нужно утром все закончить. Я собираюсь уехать на несколько дней. У вашего друга оказались крепкие нервы.
— А где твой напарник?
— Его тоже «поздравили».
— Ясно. Приезжай ко мне в десять утра. Я буду тебя ждать. — Филя отключился.
