От бара прозвенел звонок. Джим дернулся, взгляд его с трудом оторвался от незримого моря. Привычно растянув губы в улыбке и от этого сразу став другим, он бросился на звук, чуть не споткнувшись по дороге.
Мы все засмеялись одновременно. Джим успел оглянуться на наш смех и улыбнуться нам отдельно — на всякий случай.
— А знаете, дорогой мой друг, — сказал господин Эшенден, — сейчас мне кажется, что леди Амалия с ее безумным концертом была куда более права, чем можно было подумать. И если мы хоть что-то хорошее в этом мире делаем, если после нас хоть что-то останется, так это не то, что мы сейчас думаем, а вот такие — пусть абсолютно несущественные… как их назвать?.. Истории? Или…
Боже ты мой, подумала я. Как они сидят, склонив головы друг к другу, — да они же о нас полностью забыли, они говорят о чем-то настолько для них двоих важном, что все остальное…
И мне показалось, что остальное — темное дерево потолка, белокаменные арки и колонны, длинные гребешки листьев пальм, белые фигуры движущихся людей — вдруг подернулись золотистым туманом, стали ненастоящими, начали превращаться в полупрозрачную тень. Реальными оставались только вот эти двое, поглощенные разговором о чем-то не понятном мне, но очень важном для них.
Но, впрочем, еще ведь была я, и я была настоящей. Я ощущала бедром уверенное тепло ноги молчаливого Элистера, и важнее этого в мире не было ничего.
Стены Интрамуроса: о тех, кто помогал мне писать эту книгу, и не только о них
Это книга о призраках, и самый прекрасный из них — испанский город Интрамурос, сердце Манилы. Он и сегодня великолепен, стены его стоят, купола церквей высятся над ними. Но все это — лишь тень. Лишь попытка восстановить то, что восстановить нельзя.
История и американский идиотизм не дали генералу Дугласу Макартуру десяти лет для создания филиппинской армии. Японцы вторглись на Филиппины 7 декабря 1941 года (в Британскую Малайю, дом Амалии, — в тот же день). А перед этим нанесли удар по американскому флоту в Перл-Харборе (и у берегов Малайи уничтожили два единственных линкора Британской империи на Дальнем Востоке).
Так что генералу Макартуру оставалось только действовать в соответствии со все тем же, так особо и не изменившимся «планом Орандж». То есть отступать с зародышем филиппинской армии и слабыми американскими отрядами на Батаан, потом на остров Коррехидор, и все это — зная, что линкоры уже не придут.
Его армия попала в плен, а сам он за несколько недель до этого получил приказ Рузвельта — прорваться на катере через японскую блокаду. Он сделал это (вместе с Джин, их четырехлетним сыном Артуром, президентом Кесоном и другими), и этот побег остался самым грустным эпизодом его биографии.
Фразу «я вернусь» сделал исторической не Терминатор, а именно Макартур, прощаясь со своими обреченными войсками.
И — некоторым людям везет снова и снова — он вернулся в октябре 1944-го во главе десанта, командующим всеми американскими вооруженными силами на тихоокеанском театре военных действий, освободил любимые Филиппины и закончил войну в Токио правителем побежденной Японии.
Но за спиной он оставил руины Интрамуроса, а еще — пепел описанной в этой книге Эрмиты, «Манила-отеля»… в общем, почти всей тогдашней Манилы. До сих пор спорят, кто виноват в этой катастрофе. Сам Макартур, которого солдаты подозревали в том, что он хотел заплатить американскими жизнями за сохранение филиппинской столицы, где засели японцы, — и в итоге он все же отдал приказ об обстрелах и бомбардировках? Или японцы, которые подожгли Интрамурос перед капитуляцией? Так или иначе, от очаровательного города не осталось просто ничего.
Хотя — нет. Остался Сан-Августин, нетронутым островом среди камней и пепла. Ну, и крепостные стены, которые вообще, наверное, невозможно уничтожить. И булыжник. Сегодняшняя реконструкция двух-трех улиц вокруг Августина хороша, но это всего лишь реконструкция.
А еще остались снимки и книги воспоминаний о жизни до войны, подшивки старых газет и журналов. За пределами Филиппин ничего этого найти, конечно, нельзя. Три человека сыграли важную роль в моих поисках этих золотых россыпей и недавней поездке туда. И, правда, еще сотни людей в тот период, когда я жил на Филиппинах, но это отдельная история. А сегодня то были, во-первых, российский посол в Маниле Николай Кудашев и его дипломаты, для которых моя работа оказалась событием — все-таки тут первый, видимо, в русской литературе роман, где действие происходит в их «стране пребывания». Им было явно интересно и приятно помогать мне, и я очень им благодарен.
И — доктор Виктор Сумский, с которым мы познакомились давно, именно в Маниле, автор великолепной книги «Фиеста Филиппина». И наш с ним филиппинский коллега, которого Виктор просил мне помочь, доктор Амбет Окампо. С последним мы оказались родственными душами: Окампо, историк и когда-то заметный деятель одной из президентских администраций страны, сейчас пишет книги о тысячах мелочей, из которых складывалась жизнь людей ушедших эпох. И мы с ним считаем, что это и есть настоящая история. Виктор не сильно возражает. Обоим искреннее спасибо.
Если бы не Амбет, я мог бы и не догадаться в этот раз зайти в хорошо знакомый с прошлых лет книжный магазин «Солидаридад» в Эрмите, где среди нескольких других настоящих (для моей работы) сокровищ нашел поистине уникальную книгу «Japan Views the Philippines», 1900–1944, Lydia N. Yu-Jose (1992). Если бы не она, я так бы, наверное, и считал, что еще в 1935–1936 годах японцы только и мечтали, что захватить соседний архипелаг, и засылали туда для этого массу шпионов. К сожалению, все было куда глупее, и при вменяемой американской политике — а особенно без болтовни насчет «демографического давления» — и этого вторжения, и всей войны на Тихом океане можно было бы избежать.
Инженеру Владимиру Максимову спасибо за доставленную из Лондона книгу о японской разведке — «Japanese Intelligence in World War II», Ken Kotani (2009).
Если говорить о дальнейшей судьбе героев этой книги, то самое простое — это то, что касается генерала Макартура, может быть, не самой великой, но бесспорно самой яркой личности во всей американской истории. Уж его-то биография изучена до мелочей. Классикой тут можно считать книгу «American Caesar», William Manchester (1978), но есть еще буквально тысячи других. И одна из них вышла у нас — «Стопроцентный американец. Исторический портрет генерала Макартура» (1990). Ее написал мой предшественник на должности собкора «Правды» в Маниле Леонид Кузнецов, который поговорил в этом городе со множеством людей и собрал уникальный материал. Я вспоминаю его с уважением и признательностью за множество добрых дел, которые он для меня сделал, когда я впервые появился на филиппинской земле. Правда, Леонид, судя по его книге, почему-то люто ненавидел Макартура, у меня отношение к этому человеку совсем другое, но… история когда-нибудь всех рассудит.
Что касается судьбы других героев этой истории, то президент Кесон умер в Америке, не дождавшись освобождения своей страны. А вот Эдди Урданета — тут история другая. Дело в том, что когда японцы вторглись практически во все страны Юго-Восточной Азии, то, например, в Малайе, родной стране Амалии, в джунгли с оружием ушли лишь местные китайцы, а вот малайцы, увы…
И только на Филиппинах местные жители действительно сопротивлялись оккупантам от начала до конца. Помог карнавал Амалии или всё вместе — кто знает.
Эдди Урданета стал командиром партизанского отряда и живой легендой. После войны, когда независимость все-таки пришла, он был избран в конгресс, но и дальше его жизнь была полна весьма бурных событий. У Лолы их было чуть меньше, все-таки трое детей — не шутка.
Про судьбу отца Артуро ничего не известно — может быть, потому, что множество испанцев, оставшихся в живых, после войны вернулись в Испанию. Этот язык на Филиппинах больше почти не звучит.
Капитана Куласа вскоре после описываемых событий все-таки пристрелили при попытке ареста. Его наследников — ребельдадос всех мастей и идеологий — в стране и сегодня сколько угодно, с некоторыми я встречался и получил от этого массу удовольствия.
Элли, которую слышали в телефонной трубке все великие и невеликие постояльцы «Манила-отеля», но никто не видел, встретила во плоти генерала Макартура только в 1961 году, когда он, 81-летний, устроил себе прощальную поездку на любимые Филиппины. Манильцы, числом в два миллиона, забрасывали его автомобиль цветами. А с бабушкой Элли они поцеловались в заново отстроенном отеле. Который и сейчас прекрасен, я провел там немало счастливых дней.
Из команды генерала Макартура Джеймс Орд, как можно было понять из некоторых намеков в книге, разбился в одном из своих самолетов на склоне горы недалеко от Багио еще до войны.
Дуайт «Айк»… конечно, не Айзеншпитц, а Эйзенхауэр, стал президентом Соединенных Штатов.
