Андрей Ильин - Миссия выполнима

Он устроил им эти «учения», потому что иного способа проверить их профессионализм и их готовность стрелять не было. Пальба по мишеням — не лучший способ узнать, кто на что способен. По мишеням — способны все, ведь это всего лишь фанера и бумага. А им предстояло стрелять в людей. Поэтому он нашел людей…

Хотя вначале дал слабину. Вначале подумывал подсунуть стрелкам холостые патроны и нанять актеров, которые по его сигналу будут падать, изображая смертельные ранения. Не из-за того, чтобы не брать на душу еще один грех, а чтобы лишний раз не следить, не возиться потом с трупами.

Подумывал…

Но быстро понял, что ничего путного из этого не выйдет. Не получится с актерами. Хотя бы потому, что настоящий снайпер «чувствует» свою жертву и знает, когда попадает в цель. Да и звук у холостого выстрела иной, чем у боевого, и толчок другой.

Нет, не получится малой кровью…

Снайперы будут «работать» в условиях, максимально приближенных к реальным. И поэтому цели должны быть тоже реальными.

Иначе никак!..

Представляясь главврачом вновь открывающегося хосписа, он собрал в четырех онкологических клиниках четырех безнадежно больных. И предложил обмен — их жизни против денег и квартир, которые достанутся их родственникам.

Конечно, можно было взять на роль покойников бомжей. Но они бы играли себя. И «прочитывались» бы, даже если бы были хорошо вымыты, одеты и накормлены «Обтесывать» их, учить актерскому мастерству было бы слишком долго. Проще найти готовый материал Который он и нашел

— Что вы будете с нами делать? — спросили его нанятые безнадежные онкологические больные.

— Вам надо будет поприсутствовать на одной опасной встрече. Вместо людей, которые вас нанимают.

— Нас убьют?

— Не обязательно Я думаю, все закончится благополучно и вы сможете вернуться домой.

— А деньги?

— Деньги и квартиры останутся за вами. Пару дней мы поготовимся, а потом проведем репетицию…

На самом деле репетиция была убийством, но жертвы об этом не знали и поэтому были спокойны и были естественны. Они не нервничали — нервничали стрелки. Но тем не менее они не промахнулись.

Отстрелялись хорошо все. Но не все одинаково хорошо перенесли психологический шок. Кое-кто после тех выстрелов раскис. Их пришлось отсеять, до времени отселив в надежное место под присмотр охраны. Они тоже смогут пригодиться, но уже только на вторых ролях. Потом, после дела, их можно будет отпустить. И тех тоже. Вряд ли они побегут в милицию после того, что было. И тем более что будет. Потому что теперь повязаны друг с другом кровью…

Подготовка была завершена. Слабые стрелки выявлены и отправлены в запас. Остались только те, на кого можно было положиться

Те, что заняли исходные позиции…

— «Десятый» вызывает «Первого». Что у тебя?

— Говорит «Первый» У меня все нормально…

— «Второй», как слышишь меня?

— Слышу тебя. У меня все в порядке…

— «Третий»?..

— Жду дальнейших указаний…

— «Четвертый»…

Увидеть «Первого», «Второго» и всех прочих было невозможно. Потому что снайперы были зарыты по самые макушки в землю, в кучи строительного и бытового мусора так, что хоть по голове ходи — не заметишь. В убежищах у них была вода, была еда, свет и были, чтобы не демаскировать засады запахом, поставлены биотуалеты.

Резидент просчитал место встречи задолго до того, как оно было названо. Он настроился на противника, научился понимать его, прогнозировать его действия. По крайней мере, так ему казалось.

Он знал их привычки, знал, что они назначат встречу там, где будет возможность устроить засаду. И что это будет тихое, но обязательно вблизи транспортных коммуникаций, по которым можно быстро уйти, место. Что им понадобятся удобные, желательно в три стороны подъезды…

Он излазил окрестности и нашел то, что искал. То, что должны были искать и найти они. Подходящих мест было три. Но два ему активно не понравились, и он решил не пустить туда противника. Для чего… развернул строительство.

Он пригнал на площадки технику — бульдозеры, экскаваторы, грузовики. И пригнал рабочих в телогрейках, касках и желтых жилетах — сотни по полторы на каждый объект. Здесь жалеть денег нельзя — два человека с лопатами вызовут подозрение больше, чем работа целого СМУ.

На пустыре встали вагончики-бытовки. Экскаваторы вырыли глубокие котлованы, возле которых забегали люди с теодолитами. Бульдозеры отгребли отработанную землю в сторону. Рабочие спустились с лопатами вниз, чтобы выровнять дно…

Картинка получилась очень даже убедительной — ревели моторы, туда-сюда сновали строители, светили прожекторы… Все как на нормальной стройке. Вплоть до непонятно откуда взявшихся, но всегда откуда-то берущихся на стройках и бросающихся на всех подряд дворняг.

На другой площадке экскаваторы и рабочие рыли уходящую в бесконечность траншею, укладывали в сторонке друг на друга водопроводные трубы.

Так что ни туда, ни сюда теперь никто не сунется. И останется им для встречи единственное место. Облюбованное им.

Если, конечно, он не ошибся. Если только не ошибся…

Следующей ночью Резидент услышал шаги. Они напоминали радиопомехи, они шуршали и скрипели на разбросанных по земле микрофонах. И все же это были шаги!

Потом он услышал позвякивание металла о камень. И о грунт.

Похоже, что кто-то рыл землю…

Резидент включил закрепленные на кустах, по периметру пустыря, камеры. С большим трудом, но разобрал, в двух местах какие-то неясные шевеления. Причем наиболее активны они бывали в моменты, когда микрофоны передавали наибольший шум.

Ну вот теперь все понятно…

Потом наступила тишина…

Утром в кабинете «Дмитрия Алексеевича» раздался телефонный звонок. И неизвестный мужчина назначил встречу. В субботу, в пять…

Президенты стран Евросоюза, каждый в своей резиденции, в разное время, с разной периодичностью, но обязательно все отсматривали текущую информацию по России. Слишком она была большой, и слишком маленькой была Европа, чтобы не держать руку на пульсе русских событий.

Внешняя разведка, МИД, Минобороны и прочие работающие на «внешнем рынке» госструктуры докладывали о встречах с агентами влияния — высокопоставленными российскими чиновниками, которые из-за денег или европейского паспорта соглашались оказать содействие в «наведении справок», в лоббировании того или иного проекта. Но не все из-за денег и паспортов, многие за продвижение по служебной лестнице, которому способствовали их хозяева.

Агенты влияния информировали о имеющих место в российской политике и экономике тенденциях, не о тех, о которых заявляли официальные лица и СМИ, об истинных — о том, кто с кем и против кого дружит, кто с кем ведет войну, под кого роет и кто будет следующей жертвой в бушующих в России криминально-политических разборках.

Каждый из них подвирал, рисуя себя в лучшем свете, но подвирали все, и усредненная информация получалась более-менее объективной.

Резидент французской разведки в Швейцарии сообщал о встрече с «Пигмеем», который был одним из руководителей Единых энергетических систем, и прикладывал распечатку разговора.

— Мы очень дорожим нашей с вами дружбой…

— Я очень благодарен…

Обычные, которые ничего не значат и ни о чем не говорят, взаимные расшаркивания.

Далее шел «обмен мнениями». «Пигмей» информировал, что Единый энергокомплекс переживает не лучшее свое время, что идет борьба за контроль над российской энергетикой на самом высоком уровне и что на самом деле это борьба не за энергоресурсы, а за власть…

Британский МИД сообщал, что посол США в Москве имел беседу с руководителем одной из думских фракций и лидером известной партии, на которой обсуждались внутриполитические проблемы России.

— Мы смотрим телевизор и видим, как плохо живется вашему народу Ему не платят зарплаты и отключают тепло в домах, — сожалел посол.

— Что есть, то есть, — соглашался руководитель фракции

— Это плохо, это не есть настоящая демократия. Настоящей демократии не бывает на голодный желудок и в холодной комнате. Мы сильно озабочены жизнью вашего народа, который, если будет мерзнуть, захочет обратно в коммунизм.

Мы думаем, как можно помочь вашей экономике. Мы знаем, как надо помочь. Ваши государственные монополии — их слишком много. Они не могут поворачиваться. Нужно как у нас — много мелких компаний, которые будут продавать людям услуги и вступать в конкуренцию.

Я хочу думать, что ваши конгрессмены это понимают.

— Не все, — сожалел руководитель фракции. — Но наша фракция…

Значит, будет клянчить доллары.

— Если бы наша фракция смогла занять в Думе более достойные позиции…