– Где вы были?
– Наверху. На вертолете. В нашем распоряжении было шесть машин. Никто не вел вас больше мили, а с вертолета координировали действия. Я сам был в том вертолете, Пол. Мы бросили на это дело целую команду.
Он улыбнулся.
Чарди взглянул на него.
– Ладно, значит, для вас это важно. И что?
– Вернемся к нашему фильму, Пол. Зачем ковбою навещать вдову? Может, он нащупал какое-то выпавшее звено, которое поможет восстановить всю картину?
– Может, он просто сентиментален.
– Не сходится. Зачем тогда трудиться, уходить от хвоста? Почему он не хочет, чтобы в управлении знали, что он сентиментален? На самом деле он очень многое утаивает от управления. Он не сказал им о своем племяннике в Мексике. Он посылает этому племяннику деньги, свои собственные деньги, из своего собственного кармана. Все остальные считают, что племянника нет в живых. Ну не любопытно ли? Как думаете, что происходит в этом вестерне, Пол?
– Я не хожу в кино.
– И я тоже. Терпеть этого не могу. Но этот старый простофиля меня тревожит. Он играет в странную игру. И мы только начали понимать, насколько странная эта игра. Что пытается выгадать управление? С чего это они послали неудачников, вроде Тревитта и Спейта, в Ногалес с легендой инспекторов управления по контролю за продажей алкоголя, табака и огнестрельного оружия? Насколько не у дел Вер Стиг? Насколько в деле этот малыш Ланахан? С чего это управление потребовало от нас убрать из наших архивов всю информацию по патронам для чешского пистолета-пулемета семьсот шестьдесят пятого калибра? И, наоборот, не обратилась к нам за помощью в поисках Улу Бега? У нас отличные специалисты. Пол. Они могли бы помочь. Вот только им пришлось бы задать множество вопросов, Пол. А кому-то похоже, очень не хочется, чтобы эти вопросы были заданы.
– Им надо нанять вас за одно только ваше воображение. Вам стоило бы писать книги. Вы все сказали? Можно идти?
– Мне хотелось бы, чтобы мы с вами были друзьями, Пол. Очень хотелось бы.
– Уже много времени.
– Не забывайте, что случается с теми, кто играет в одиночку, Пол. Обдумайте мои слова. Этот бизнес перемалывает тех, кто играет в одиночку. Френчи попытался и погорел, разве не так? И старина Билл тоже закончил в канаве. Коллективная работа, резервные группы, техническая поддержка, инфракрасное слежение, компьютеризированные архивы – вот ключ к успеху в наше время.
– Езжайте смотреть свои фильмы, Лео. Нигде не сказано, что я должен помогать федералам удовлетворять их любопытство.
Беннис улыбнулся. У него было добродушное лицо канцелярского работника, проведшего двадцать лет в свете люминесцентных ламп. Он был приземистый, чуть за сорок, с рыжеватыми волосами.
– Пол, я понимаю, вы считаете, что я просто легавый. Так? Легавый, желающий вмешаться в операцию ЦРУ, которая и без того висит на волоске, охотник за красными, тупой головорез, рвущийся в драку. Вот как вы считаете.
– Я не знаю, какую игру вы затеяли. Я не хочу, чтобы пятьдесят человек дышали мне в затылок. Я должен разобраться со всем этим самостоятельно. Правда. Хотите нанять меня? Простите, нет. Я работаю исключительно сам на себя.
– Позвольте полюбопытствовать, Пол, вы считаете, что тому парнишке под силу справиться там самостоятельно? Это же бандитская страна. Ковбой вроде вас – еще куда ни шло. Но тот парнишка? Надо же было такое затеять. Стреляный воробей и парнишка, всего четыре года как выпустившийся из колледжа, держащий связь через монахиню в Иллинойсе и столкнувшийся с чем-то таким, о чем вы не имеете ни малейшего понятия, за исключением того, что люди все продолжают гибнуть и никто не может найти никаких следов Улу Бега. Это у вас разыгралось воображение, если вы считаете, что преуспеете в этом деле больше, чем удалось Спейту. Позвольте-ка, я кое-что вам покажу. Вот, взгляните.
Он передал Чарди распечатку, в которой несколько строчек были подчеркнуты красным.
Чарди прочитал ее.
– Откуда это взялось?
– На следующий день после гибели Джоанны в ее квартире раздался междугородний звонок. Нам удалось найти человека, который снял трубку. Это бостонский полицейский, находившийся там в рамках гражданского расследования. Ему ничего не известно о вас, Улу Беге и управлении. Он сказал, что записал сообщение на случай, если встретится с вами. Но так ничего вам и не передал. Забыл, наверное. Ох уж эти полицейские. Им нельзя доверять.
Это была распечатка записи телефонного звонка сестры Шэрон – та пыталась передать Чарди послание от Тревитта.
– Похоже, он на что-то напал. И у него неприятности, – заметил Чарди.
– Мы получили это два дня назад от одного сотрудника вашего техотдела в Бостоне, когда он снимал ее телефон с прослушки. Мы немедленно установили перехват на всю корреспонденцию, которую через «Вестерн юнион» отправляли вам на адрес вашей бывшей школы. Вот это пришло только что, почему мы и решили связаться с вами сегодня.
Чарди прочел:
«Дядя ты где? Нашел цацки нужна помощь караулят бандитос рядом с Эль-Пломо Мексика Твой Джим».
– Эль-Пломо – городок в горах Каррисаи, к западу от Ногалеса, у самой границы. Телеграмма была послана во вторник мексиканской почтой. Похоже, ваш племянник попал в очень опасный переплет. Так что мы можем отправиться с этим в управление, прямиком к Майлзу Ланахану, и…
– Нет, – сказал Чарди.
– Ну разумеется, нет. Так что, Пол, мы с вами сейчас возьмем и отправимся туда. Да, сколотим небольшую компашку и поедем. Видите ли, Пол, вы нам действительно нравитесь. Мы хотели бы, чтобы вы к нам присоединились.
– Тогда поехали, – сказал Чарди.
Близился рассвет.
Тревитт с усилием провел языком по пересохшим губам, оглядывая скалистый склон. Не было видно ничего, кроме чахлой травы, россыпи валунов, осыпающегося горного склона.
– Эй? Ты там как? – подал голос Рамирес.
– Вроде ничего, – отозвался Тревитт.
Но это была неправда. Рана перестала болеть, и скомканная рубаха, которой ее наспех заткнули, наконец остановила кровотечение. Но у него было такое чувство, будто он вот-вот сойдет с ума. Ко всему прочему, за ночь его дважды вырвало – не то до того, как его подстрелили, не то уже после, он не помнил. Но, по крайней мере, с рассветом станет тепло, и, может, он перестанет дрожать.
– Пресвятая Дева, они уже скоро появятся. Эй, у тебя еще остались патроны?
Тревитту казалось, что патроны у него еще есть. Где-то. В каком-то кармане. Он решил, что поищет их немного попозже. К чему спешить?
– Парень, эй, парень. Парень! Что с тобой?
– Ничего. Все в порядке.
– Потому что, черт побери, я уже было решил, что ты не выкарабкаешься, а Рамирес не хочет оставаться один на этой горе.
Он рассмеялся. Похоже, мексиканец усматривал во всем происходящем что-то смешное, что-то безумно забавное.
Тревитт попытался сосредоточиться на том, что выплывало из темноты перед ним: склон, вереница корявых дубков и сосен чуть ниже.
А позади? Ничего, только безбрежная синь и мили бесполезной красоты. Гора все-таки кончилась. Они залегли на вершине, припертые к самому краю отвесного обрыва. Прямо за гребнем начинались сотни футов пустоты.
В паху вдруг стало тепло и влажно. Тревитт решил, что у него снова началось кровотечение. Но нет, оказалось, что это непроизвольно опорожнился его мочевой пузырь. Ему было удивительно, откуда там еще могла остаться какая-то жидкость, и противно и стыдно, что он так забылся, пока он не понял, что пуля могла повредить мочеполовую систему, всякие клапаны и протоки – она угодила прямо в спину, над самой поясницей, и застряла внутри.
– Ты умрешь, парень?
«Наверное», – подумал Тревитт.
Он провел рукой по лицу и наткнулся на свалявшуюся бороду. Чего ему сейчас хотелось бы, это попить водички. От него пахло – а он ведь всегда был такой чистоплотный. Ему хотелось согреться. Хотелось, чтобы в голове не плавал такой туман. Он горевал о мальчишке. Зачем им понадобилось обижать ребенка? Это было ужасно. Тревитт заплакал. Слезинка поползла по переносице; она была так близко к глазу, что казалась громадной и лучистой – огромная переливчатая дымка, которая затянула мир. Но она сорвалась. Чахлая трава, каменистый склон, пыльные горы – все вернулось, розовеющее в лучах восходящего солнца, под бесконечным сереющим небом, которое уже начинало серебриться. На востоке пламенел ослепительный оранжевый шар солнца.
Грянувший выстрел поднял неподалеку фонтанчик пыли.
– И близко не попали, – сказал Рамирес. – Давайте, шлюхи, – завопил он на своем богатейшем испанском, – постарайтесь получше.
Растрескавшимися губами Тревитт снова задал свой единственный вопрос:
– Кто они такие?
– Не все ли равно? – отозвался Рамирес. – Злые люди. Бандиты. Головорезы, гангстеры. Матерь Божья, пошли Рейнолдо подарок, чтобы он не умер с проклятием в твой адрес на губах.
