— Правильно, если нужно, наши люди выведут их через границы.
«Не успеют, — с отчаянием подумал Чернов, — за два дня их не успеют вывести, и они могут остаться в руках кубинских разведчиков. Впрочем, через два дня здесь начнется такое, что об этом лучше не думать. Придется отдать ребят. Если сейчас откажусь, снова вызову подозрение. Жалко Ирину, она такой хороший материал для работы, но ничего не поделаешь».
— Конечно, — согласился он, — пусть ваши люди помогут спасти наших сотрудников. Наши не сумеют уйти самостоятельно. Все аэропорты и морские порты будут перекрыты. Американцы постараются взять их живьем.
— Когда они покидают город? — спросил Рамон.
— Они едут в сторону южной границы, — посмотрел на часы Чернов. — Завтра утром они постараются выйти на связь. У вас есть там свои люди.
— Нужно будет скоординировать действия всех наших людей в этом районе, — строго приказал Хосе, — спасти их разведчиков обязательно. Они не должны попасть в руки американцев или сальвадорцев.
— Сделаем, — пообещал Рамон.
— Из посольства приедет человек для связи с вами, — предложил Чернов, — а я сам рано утром вылечу в Мехико. Нужно организовать коридор для их отъезда.
— В Мексике мы тоже можем помочь, — предложил Хосе. «Теперь нужно есть это говно до конца, — со злостью подумал Чернов, — ничего не поделаешь, не нужно было влезать в эту авантюру вместе с американцами. На стыке между двумя разведками всегда могут произойти некоторые трения. Но как Биксби мог допустить, что о его встрече с Эррерой узнали на Кубе? Тоже мне — профессионал. А еще полковник, столько лет работал против них. Постарел, видимо, сдавать начал старик». Может, и он сам — старик, с ужасом спросил себя Чернов. И в этой операции есть и его собственные ошибки. Он не любил заниматься самоедством и заставил себя переключиться на другие мысли.
«Надеюсь, хоть Бернардо нас не подведет, — вспомнил генерал. — Сегодня у него важная встреча. Ему объяснят, зачем он столько времени провел в этой инвалидной коляске. Надеюсь, „Принц“ сумеет его правильно сориентировать. Бернардо — человек рассудительный, лучший мой ученик, должен все понять правильно. А если не поймет, тогда сам „Принц“ осуществит задуманное. И никаких других вариантов уже быть не может. До назначенного срока осталось всего два дня».
— Вы вернули нам веру в нашу дружбу, — торжественно говорил Хосе.
Рамон радостно улыбался.
«Интересно, что он скажет после третьего июня, — усмехнулся Чернов, — назовет нас иудами и предателями. Впрочем, это его личное дело. В разведке каждый должен помнить прежде всего о своих собственных интересах. Иначе это не разведка, а дом собеса. Здесь никого не содержат за счет другого. Здесь живут только за счет других, и это главный принцип любой разведки». Кстати, третьего его самого тоже не будет на острове. Нужно еще немного отыграть. Может, это его последнее публичное выступление в жизни. После успешной операции его могут наградить, похвалить и… снова отправить на пенсию. Впрочем, пусть отправляют. Его операция войдет во все учебники по истории разведки всех стран мира. Придумать такую гениальную комбинацию, которую он придумал с Бернардо, не сможет никто. Это его идея и его руководство. Это он придумал такой сложный и такой изящный вариант, позволяющий подойти к объекту на максимально близкое расстояние. Теперь нужно только спустить курок. Промахнуться с расстояния в три метра Бернардо не сможет, даже если захочет. Это исключено.
— Мы всегда будем друзьями Кубы и ее народа! — патетически воскликнул Чернов.
— Мы это знаем! — почти крикнул Рамон. Как странно, отметил генерал, когда дело касается революций, они становятся прямо неистовыми фанатиками. Причем это не поза, это их нормальное состояние. А в другие моменты Рамон — умный, наблюдательный, сосредоточенный человек. Что идеология делает с людьми. Чернов не верил ни в бога, ни в дьявола, ни в коммунизм, ни в капитализм. Он был профессионал, его интересовали только результаты своей деятельности. Вся остальная идеологическая шелуха была постольку поскольку. Он раньше редко помнил, что он — коммунист, а после августа девяносто первого вообще забыл про это. Хотя голосовал на выборах, конечно, за коммунистов, они наиболее последовательно выступали против разрушителей, разваливших великую страну, и к этим господам Чернов всегда испытывал отвращение. Он даже до сих пор держал дома партбилет, полагая, что в российской истории уже много раз бывали моменты, когда ответная волна бывала сильнее прежней.
— Мы будем вместе бороться с американским империализмом, — восторженно сказал Рамон.
— Мы будем всегда вместе, — поправил его Хосе. «Какая чушь, — подумал Сергей Валентинович, — знали бы они, какова цель операции „Мрак под солнцем“. Они бы меня живьем из кабинета не выпустили. Прямо здесь в глотку вцепились бы».
— Я пришлю своего человека для координации действий. А вы дадите мне адреса и имена своих людей в Мексике, — предложил он, — Будьте осторожны в Мексике, — сказал Рамон, — там недавно был большой взрыв в местном бюро американского ЦРУ. Погибли все сотрудники. Мы пока не знаем, кто это организовал.
«Их чертова демократия. И наша тоже. Вот так. Взрывают уже разведчиков», — раздраженно промелькнуло в его голове.
— Американцы начали какую-то игру, — добавил Хосе, — вам нужно быть очень внимательным. Мы не можем разгадать, что это за игра, но мне кажется, что ваши догадки насчет их агента в вашей разведке соответствуют действительности. Мне Рамон рассказывал о вашей беседе.
— Да, — подхватил Рамон, — они даже хотели вбить клин в наши отношения. Неизвестный человек позвонил в наше посольство в Москве и сообщил, что в начале июня намечается переворот на острове. Мы поэтому уделяли так много внимания вашим людям и вашим связям, генерал. Теперь мы понимаем, что это была обычная провокация американцев. Но звонок в Москве нас сильно смутил. Поэтому мы начали проверять все возможные варианты. Думаю, вы нас понимаете, генерал.
— Конечно, — он все-таки нахмурился, тем более что это соответствовало тому сообщению, которое ему сейчас сказали. Нужно попросить более тщательно проверить, кто из офицеров российской разведки мог позвонить в кубинское посольство. Проклятый ублюдок, едва не подставил их всех. А он еще ругал американцев. Видимо, не только у них в ЦРУ сидят дураки и предатели. В собственном ведомстве Чернова их тоже достаточно. Нужно будет срочно передать запрос в Центр, иначе этот неизвестный захочет позвонить снова и на этот раз уточнит более конкретную дату переворота с подробностями про третье июня. Этого допустить никак нельзя.
— Может, на Мехико есть вечерний рейс? — спросил он Рамона. — Я бы улетел прямо сегодня ночью.
— Мы ценим ваши чувства, генерал, и понимаем вашу тревогу, — сказал вместо своего сотрудника сам Хосе, — постараемся вам помочь. Все, что от нас зависит, мы сделаем. А вы можете спокойно заниматься своим делом. Сальвадорскими товарищами мы займемся сами.
«Вот уж на кого мне точно наплевать, так это на сальвадорских товарищей, — Чернов посмотрел на часы, — нужно будет самому звонить в Москву, даже рискуя, что нас могут прослушать. Но зачем звонить из посольства? Я ведь могу позвонить прямо отсюда и рассказать о подобной провокации заместителю директора Службы внешней разведки. Тот не ребенок, поймет, где и как нужно искать. Кубинцы не будут, конечно, знать, что круг поиска будет ограничен самими сотрудниками разведслужбы, а телефонный звонок, сделанный прямо из кабинета Хосе, значительно укрепит их доверие и даст им понять, насколько русские встревожены появлением таких тенденций. Нерушимую дружбу между россиянами и кубинцами не сможет нарушить никакой провокатор».
— От вас можно позвонить? — спросил Чернов.
— Конечно, куда вы хотите звонить? — спросил Хосе.
— Мне нужно срочно связаться с Москвой. Сообщить им об этой провокации. О звонке неизвестного в ваше посольство.
Хосе и Рамон переглянулись, понимающе улыбаясь друг другу. Конечно, генерала тревожит эта провокация. Они, верные и надежные друзья Кубы, просто иногда вынуждены идти в фарватере американской политики. Сил пока у молодой России явно не хватает, чтобы разговаривать с Америкой языком бывшего Советского Союза.
— Сейчас я прикажу нас срочно соединить, — сказал Хосе, — давайте ваш телефон.
Чернов продиктовал номер. Хосе послушно повторил. Буквально через пять минут дали нужный телефон в Москве. Чернов попросил позвать к телефону заместителя директора. Он правильно рассчитал время. Здесь был уже поздний вечер, а там, в Москве, самый разгар рабочего дня.
Трубку наконец взял сам заместитель директора. Ему доложили, что звонит Чернов, и он разрешил соединить звонившего с ним.
