Вину нельзя считать доказанной, если помимо признания обвиняемым своей вины суд не будет располагать уликами, совокупностью улик. И наоборот, можно считать вину доказанной, если подсудимый, отвергая вину, тем не менее уличен фактами. Факт — вот единственное мерило вины. Прочитайте документы: письма Андрэ Маршана президенту Пуанкаре или донесения агентов Каламатиано и Фриде; посмотрите на капсюли для динамитных шашек и на секретные карты Генерального штаба, обнаруженные на квартире француза Вертамона, и соотнесите это с лепетом обвиняемых о том, что они занимались «коммерческой» деятельностью, скрыв свои имена под номерами, упрятав своего шефа под чужим паспортом на конспиративную квартиру, передавая ему данные о численности дивизий и направлении военных перевозок. Соотнесите факт со словом — и вы придете к выводу: вина очевидная, вина доказана.
Я не вдаюсь в подробный анализ каждого документа — мы занимались этим все прошедшие дни. Я требую применения к Локкарту, Гренару, Вертамону и Рейли высшей меры наказания — расстрела. В отношении Каламатиано как главы резидентуры я требую высшей меры наказания. Высшей меры наказания я требую для двух ближайших помощников Каламатиано — для Фриде Александра и Загряжского. Той же меры наказания, расстрела, я требую для агентов и связных Каламатиано: Солюса, Голицына, Марии Фриде, Оттен, Хвалынского, Политковского, Ишевского, Иванова, Потемкина. Я требую бессрочного заключения для Пшеничко и пяти лет лишения свободы для Старжевской. И наконец, ввиду неустановления факта причастности к заговору я отказываюсь от обвинения Жанны Морренс, Кемберга Хиггса, Иелинека, Шмейца, Лингарта и Трестера».
Ввиду очевидных и неоспоримых фактов тяжелого преступления защита не могла выставить сколько-нибудь серьезных обстоятельств, смягчающих вину их подопечных, хотя использовала для этого все возможности. Адвокаты Тагер и Муравьев весьма неубедительно считали сбор Каламатиано явно военных сведений как заинтересованность в ознакомлении с внутренней жизнью молодой Советской республики в мировом аспекте.
Защищавший подсудимого Иванова адвокат Плевако не мог не признать очевидного факта существования на территории Советской республики контрреволюционной шпионской организации, созданной с целью уничтожения Советского правительства, реставрации буржуазно-капиталистического строя. Но поскольку этот план не осуществился, просил применения к его подзащитному иной меры наказания, чем требует обвинение, если даже предположить, что Иванов все же отдавал себе отчет в шпионском характере своей деятельности.
Адвокат Полетика — защитник Александра и Марии Фриде — также не мог не признать, что Александр Фриде состоял на службе у Каламатиано и так или иначе способствовал выполнению поставленной им цели. Но он просил учесть, что Фриде не знал лиц, связанных с заговором Локкарта, а Мария Фриде была просто слепым исполнителем.
Старый опытный адвокат Кобяков, защищавший бывшего генерала Загряжского, видимо, хорошо понимал, насколько очевидна была вина Загряжского, и просто просил к нему гуманного снисхождения.
Не имея достаточных доводов, адвокат Михайловский все же высказал свое убеждение, что вина Оттен и Политковского не была доказана столь скрупулезно и точно, как остальных. Подчеркнув правильное требование обвинителя Крыленко — судить факт, а не предположение, он высказал надежду на оправдательный приговор своим подзащитным.
В своем последнем слове все обвиняемые просили снисхождения к ним за содеянное ими, степень которого они только теперь осознали.
Члены суда тщательно рассмотрели итоги судебного следствия и доказательства сторон, дифференцированно подошли к каждому подсудимому.
В приговоре Революционного трибунала отмечается, что представшие перед лицом правосудия лица привлечены к уголовной ответственности по обвинению в организации шпионажа и контрреволюционного заговора против Рабоче-Крестьянского правительства РСФСР. Суд признал установленной судебным следствием преступную деятельность дипломатических агентов империалистических правительств англо-франко-американской коалиции, пытавшихся при пособничестве представителей русских буржуазных контрреволюционных сил путем организации тайной агентуры для получения сведений политического и военного характера, подкупа и дезорганизации частей Красной Армии, взрывов железнодорожных мостов, поджогов продовольственных складов и, наконец, свержения рабоче-крестьянской власти и убийства из-за угла вождей трудящихся масс нанести смертельный удар не только русской, но и международной социалистической революции. Попытка контрреволюционного переворота, будучи сопряженной с циничным нарушением элементарных требований международного права и использованием в преступных целях права экстерриториальности, возлагает всю тяжесть уголовной ответственности прежде всего на те капиталистические правительства, техническими исполнителями злой воли которых являются вышеперечисленные лица.
В твердой уверенности близкого суда над преступными империалистическими правительствами и законного возмездия от рук собственных восставших трудящихся масс Революционный трибунал при ВЦИК соответственно степени виновности каждого из подсудимых постановил: обвиняемых Е. Е. Оттен, Ж. Морренс, В. Кемберга Хиггса, П. Д. Политковского. М. В. Трестера, А. А. Лингарта, Я. А. Шмейца и С. Ф. Иелинека — считать по суду оправданными; О. Д. Старжевскую — подвергнуть лишению свободы сроком на три месяца с зачетом предварительного заключения и с лишением права состоять на службе в государственных учреждениях Советской республики; П. М. Солюса, А. К. Хвалынского, А. В. Потемкина, А. А. Загряжского, Е. М. Голицына, Л. А. Иванова, Д. А. Ишевского и М. В. Фриде — подвергнуть тюремному заключению сроком на пять лет с применением принудительных работ; И. И. Пшеничко — подвергнуть тюремному заключению до прекращения белочехами активных вооруженных действий против Советской России; Р. Р. Локкарта, Гренара, С. Г. Рейли, Г. Вертимона — объявить врагами трудящихся, стоящими вне закона РСФСР, и при первом обнаружении в пределах территории России — расстрелять; К. Д. Каламатиано и А. В. Фриде — расстрелять.
Прошение подсудимых во ВЦИК остановило немедленное приведение приговора в исполнение.
Через год Каламатиано был выслан из пределов России.
Следует отметить, что Народный комиссар юстиции Д. И. Курский писал по поводу этого приговора:
«Советская власть настолько окрепла, что ей не приходится прибегать к суровым карам в целях устрашения. Трибунал отбросил в этом деле привходящие соображения и подошел к процессу Локкарта с чисто деловой точки зрения. Не довольствуясь данными предварительного следствия, трибунал сам произвел тщательную проверку всего следственного материала, детально расследовав степень участия в заговоре каждого из подсудимых. Поэтому приговор не мог быть огульным, одинаковым для всех. Трибунал строго распределил подсудимых по категориям и покарал действительно виновных и участников заговора».
Листая пожелтевшие страницы пятитомного «Дела Локкарта», я как бы прикоснулся к Великому Времени Революции и к ее высшему Закону: Справедливости.
Василий ХОМЧЕНКО
Они целились в сердце народа
Летом 1918 года Советская Республика оказалась в исключительно тяжелом положении. Шла гражданская война, развязанная свергнутыми эксплуататорскими классами, которые стремились вырвать власть из рук трудящихся. Иностранные интервенты, объединившись с российской белогвардейщиной, заняли огромную часть страны. Интервенты отрезали Советскую республику от ее важнейших продовольственных и сырьевых ресурсов. В городах не было света, из-за отсутствия топлива останавливались предприятия, не справлялся с перевозками транспорт. Народ голодал. Людей косил сыпной тиф. К тому же агенты интервентов организовывали мятежи, диверсии, заговоры.
Именно в это трудное для молодого Советского государства время контрреволюция нанесла советскому народу тяжелый удар.
* * *
Вечером 30 августа 1918 года, после митинга на заводе Михельсона (ныне имени Владимира Ильича), В. И. Ленин, окруженный рабочими, направлялся к своей машине. Когда Владимир Ильич отделился от сопровождавших, раздались выстрелы. Тяжело раненный, Ленин упал. Бросив на землю револьвер, женщина, одетая в черный костюм, пыталась скрыться в толпе. Шофер Ленина С. К. Гиль с помощью рабочих бережно посадил Владимира Ильича в автомобиль и доставил в Кремль, где ему была оказана первая помощь.
Женщину, которая ранила Ленина, вскоре задержали недалеко от места преступления и привели на завод. Здесь ее сразу же опознал председатель заводского комитета Н. Я. Иванов. Он еще до начала собрания обратил внимание на женщину с портфелем и зонтиком в руках, которая прислушивалась к разговору рабочих о предстоящем приезде В. И. Ленина.
