— Вы показали хорошие результаты. Очень хорошие результаты. Лучше многих других. Вы молодец, — хвалили его собеседники. — Высочайшее самообладание, психоэмоциональная устойчивость, самоконтроль… Прекрасно, прекрасно…
И тут же:
— У вас не возникало желания раскрыть себя? Там, на кладбище?
Дрогнули, сломали прямую линию самописцы.
— Нет, не возникало.
— Мы все понимаем. Но через это проходят все. Мы не могли сделать для вас исключение. Вы согласны, что поступить иначе было нельзя?
— Согласен.
Самописцы рисовали горные пики.
— Вы ненавидите тех, кто приказал вам быть на кладбище?
Взбесившиеся самописцы запрыгали по бумаге.
— Нет.
— Вы хотите отомстить кому-нибудь за то, что с вами произошло?
— Нет.
Самописцы успокоились.
— Вы хотите оказаться в подобной ситуации еще раз?
— Нет!
— Вы готовы оказаться в подобной ситуации, если этого потребует дело?
— Да.
Самописцы стояли неподвижно. Самописцы чертили бесконечные прямые линии…
Он ответил так, как надо, — ненавижу, но все понимаю. И все принимаю.
Он прошел тест. Его допустили к учебе.
На экране монитора проплывают лица. Сотни. Тысячи. Люди идут сплошным обезличенным потоком, выталкиваемым из недр земли эскалатором метро. Через минуту, час, десять часов или сутки среди них может промелькнуть человек, которого, он должен узнать. Которого ему показали в трехминутном видеоролике. Он может быть в своем лице, а может быть в гриме. Но все равно, пропустить его нельзя.
Час.
Второй.
Третий…
Оторвать взгляд от монитора нельзя ни на минуту.
Потому что за минуту мимо могут пройти пятьдесят человек. Лиц которых он не увидит.
Четыре часа.
Пять…
Глаза слезятся и «плывут». А ведь еще не вечер. Что-то будет в часы пик?..
Лица.
Лица.
Лица…
Мужские, женские, детские…
Нет, детские не в счет. Вряд ли он сможет загримироваться под ребенка. А вот перевоплотиться в женщину, старика, старуху способен. И, значит, женщин, стариков, старух сбрасывать со счетов нельзя.
Лица.
Лица.
Лица…
Не всегда в удобном ракурсе. Люди идут оборачиваясь, обгоняя друг друга, заслоняя друг друга.
Идут.
Идут.
Идут…
Рассмотреть каждого в отдельности невозможно. Надо схватывать картинку целиком — всю и разом. Не то.
Не то.
Не то…
Девять часов непрерывного наблюдения. Он уже не способен работать в полную силу, он уже пропускает отдельные лица. Но он продолжает смотреть.
А может, его не будет? Вполне может быть, что не будет. Или будет на последней секунде.
Стоп! Лицо в гриме! Кто-то идет в гриме!
Овал лица, нос, рот…
Не он. Кто-то использовал грим и, кажется, наклеил бороду. Но не он. Не он…
Одиннадцать часов…
Двенадцать…
Сколько людей прошло мимо него? Пять тысяч? Десять? Тридцать? Нет, он никогда не сможет…
Вот он! Он его не увидел, он его почувствовал! Как волк —
притаившегося в засаде охотника. В том офицере. Они напялили на него форму, чтобы обезличить, смазать индивидуальность. Но это он. Он! Потому что овал лица, подбородок, выражение глаз… И еще интуиция, которая видит на подсознательном уровне, видит больше, чем сознание.
«Вначале почувствовать — потом понять. От общего-к частностям, — втолковывали им инструкторы. — Интуиция — это сумма микропризнаков, не воспринимаемая по отдельности».
Правильно втолковывали! Пригодилось.
— Я нашел его! Лейтенант в камуфляжной форме.
Зачет. Но если бы последний.
— Убить противника можно указательным или средним пальцем руки, приложив к ним авторучку или остро заточенный карандаш, который тупым концом упереть в основание первой фаланги и придерживать большим пальцем. Карандаш придаст вашему пальцу надлежащую твердость… Попробуйте. Взять карандаш, упереть в ладонь, под указательным пальцем, и без замаха, резко ударить. Ударить в горло, под кадык. Ударить труп. И почувствовать, как карандаш с хлюпом входит в человеческое мясо. И преодолеть свойственное человеку чувство брезгливости.
Зачет…
— Закладные микрофоны следует устанавливать…
Зачет.
— Сильнодействующие яды можно получать из смеси бытовых инсектицидов, предназначенных для борьбы с домашними и садовыми насекомыми…
Зачет.
Тайники.
Шифры.
Ведение следственных мероприятий.
Прикладная психология.
Решение ситуативных задач.
Стрельба из положения стоя, лежа, сидя, вниз головой…
Зачет.
Зачет.
Зачет…
Ну это еще можно понять, а как понять уроки бухгалтерии и аудита?! Все эти бесконечные и запутанные, как сама жизнь, проводки.
И на каждом занятии, впрямую или подспудно, вбивается в голову мысль о главном — о тайне. Сохранение которой важнее успеха. Важнее исполнителя. Важнее всего.
— В этой ситуации вам не следовало выказывать свои навыки.
— А что же мне было — умереть, что ли?
— Да, этот ответ правильный. Хотя и запоздалый. Ваша смерть гарантировала сохранение тайны и, значит, была единственно верным решением. Но вы выбрали другое.
Незачет.
И отработка на полигоне. Чтобы лишний раз убедиться, что головой работать предпочтительней, чем ногами. Чтобы научиться выбирать верное решение.
Монотонно ревут двигатели самолета. Пилоты не знают, кто находится у них в салоне. Они только знают, где надо притормозить.
— Мы на месте.
— Пошел.
Холодный, плотный, как вода, ночной воздух наотмашь бьет в лицо, вышибая и размазывая по щекам слезы. Минута затяжного, с нераскрытым парашютом, падения.
Земли не видно, ориентироваться приходится по часам.
Десять секунд.
Двадцать.
Тридцать…
Пора.
Хлопнул раскрывшийся парашют. Сильно дернуло вверх. Купола не видно, купол черный.
Огни города, вспышки фар на автостраде, черная пустота, которая должна быть лесным массивом. Ему — туда.
Подобрать стропы, завалиться влево…
Приземляться предстоит вслепую.
И зачем только я ошибся в решении…
Удар в ноги.
Собрать, закопать парашют. Хорошенько прибрать за собой. Не исключено, что ему вслед пошлют группу захвата. От них все можно ожидать.
Двадцатикилометровый марш-бросок по пересеченной местности. Вслепую, по компасу. На пределе сил, обдирая лицо о невидимые ветки.
Просека.
Где-то здесь должен быть приготовленный для него БТР.
Ага, вот он.
Нырнуть в люк. Нащупать рычаги.
Поехали!..
Железная коробка рванулась вперед, подминая под себя кусты.
Ну и дорожка! Всем дорожкам — дорожка! Постарались отцы-командиры.
И вдруг тишина. Мотор заглох!
Мотор молчит, а время идет. Зачетное время идет. Его время.
Значит, такой сценарий. И выбор — устранять на ощупь поломку или двигаться на своих двоих. Пожалуй, лучше на своих двоих.
Бегом.
Бегом.
Бегом…
Погони вроде бы нет. Значит, они приготовили где-нибудь засаду. Обязательно подготовили. Не могли не подготовить. Потому что обожают сюрпризы, которые расхлебывать не им.
Где?
Пожалуй, на подходах к объекту, где сходятся все дороги, где миновать их невозможно.
А что, если…
К объекту он подошел на рассвете и совсем не с той стороны, с которой должен был. Подошел с противоположной. Подошел осторожно, на брюхе.
Найти засаду напрямую было невозможно, но возможно по оставленным следам. Потому что следы остаются всегда — нельзя выпрямить все смятые травинки и соединить переломленные каблуком сучки.
Однако наследили ребятки! Не предполагали, что он будет «нюхать землю». Думали — не догадается! А он догадался!
Ай да он! Ай да молодец! Они желали устроить экзамен ему, а случится все наоборот!
Он добрался до поляны, где следы топтались на месте и расходились в стороны. Похоже, они искали подходящее для засады место. Возможно, они где-то здесь.
Он бросил далеко в сторону шишку. Уловил впереди какое-то легкое напряжение.
Вон они! Ждут его. Ждут совсем с другой стороны! Теперь их можно миновать, но обидно, если миновать. Не одному ему отрабатывать свои промашки.
Правда, придется засветиться. Но… Но сохранение тайны возможно в двух вариантах — когда умираешь ты или когда умирает твой противник.
Так что извиняйте, ребята. На этот раз придется «умереть» вам.
Расчищая руками дорогу, бесшумно, по миллиметру, продвигаясь вперед, он подкрался к засаде на расстояние вытянутой руки.
Спят ребятки, хоть и бодрствуют. Надеются на технику, на расставленные тут и там датчики обнаружения. Зря надеются! На себя надо надеяться. Только на себя!
Он напрягся, чтобы согреть мышцы, прикинул траекторию броска. Вначале тот, что справа. Потом…
