Мысль о подземном ходе отнюдь не выглядела фантастичной. Дело в том, что метрах в пятидесяти от шоссе, именно на той стороне, где «Вешний» должен был заложить тайник «Сорок» начинался густой лес.
Решено — сделано.
От леса к Приморскому шоссе рабочие «Ленметростроя» прорыли таких размеров тоннель, что по нему можно было ездить на легковом автомобиле, и оборудовали его средствами связи. Заканчивался туннель прямо на насыпи Приморского шоссе лазом, замаскированным дерном. Такой же тоннель был вырыт и в Ярославском пограничном учебном центре, где проводилась подготовка бойцов «Альфы» к операции по захвату американского разведчика. В лесу был оборудован командный пункт (КП) с перископами, с помощью которых можно было вести наблюдение и за воротами дипломатической дачи, и за объектом «Сорок». Вслед за выездом Аугустенборга с дачи «альфовцы» должны были покинуть КП и по подземному ходу достичь лаза на насыпи. При появлении американского разведчика у тайника группе захвата по телефону передавали команду: «Захват!»
По телефону? Да! Потому что, как и предполагал генерал Карпов, в машине Аугустенборга «альфовцы» действительно обнаружили рацию, настроенную на частоты, которыми пользовалась для переговоров наша «наружка». Зафиксируй разведчик повышенное возмущение эфира перед изъятием тайника, он попросту отказался бы от акции.
Все работы по выемке и вывозу грунта велись ночью, чтобы не привлекать внимания дипломатов и членов их семей, курсировавших между Зеленогорском и Ленинградом. А чтобы кому-нибудь из иностранцев не пришло в голову отправиться в лес по грибы-ягоды, в нескольких ленинградских газетах в рубрике «Эхо войны» появились сообщения об обнаружении в лесах вокруг Зеленогорска мин и снарядов — наследие блокады, — на которых подорвалось несколько коров.
…Много раз «альфовцы» разыгрывали одну и ту же мизансцену: имитировали приезд американца и его захват. Тренировались до седьмого пота, днем и ночью. Долго не удавался прием, когда в доли секунды нужно было оказаться по обе стороны автомобиля. Пришлось применять акробатический трюк — «сальто мортале» — и перелетать через корпус «мерседеса», чтобы вовремя очутиться у дверцы водителя, на случай, если ему удастся в одно касание изъять тайник и оказаться за рулем. Немало времени потратили и на отработку взаимодействия с бензовозами, которые должны были блокировать автомобиль резидента, не дав ему сбежать с места преступления.
Аугустенборг внес в разработанную «альфовцами» схему экзотические нюансы, так что перестроение пришлось делать на марше, но ничего, справились…
* * *
Вскоре Лон Дэвид фон Аугустенборг, резидент ЦРУ, действовавший «под крышей» заместителя генерального консула, был объявлен персоной non grata и вместе с семьей покинул пределы СССР. Затем последовало выдворение Эдварда Мюллера.
Через двадцать шесть лет Андропов наконец получил сатисфакцию за свою, спровоцированную Дэвидом фон Аугустенборгом, досрочную отставку с должности Чрезвычайного и Полномочного посла СССР в Венгрии…
Глава десятая
Нга-Нгоро, или Разгадка дела «Вурдалаки»
«В салон вошла стюардесса и объявила, что до Парижа пять минут лёта. Я выглядываю в окно, хотя понимаю, что еще слишком рано. Но мне не терпится увидеть хмурые лица сотрудников французской контрразведки, в круг обязанностей которых входит проверка всех въезжающих, вплывающих и, как я, отставной генерал Карпов, влетающих во Францию иностранных граждан.
Хотя в паспорте я и под другой фамилией, но неисповедимы пути любой разведки и контрразведки — как знать, может быть, французам с помощью их нынешних друзей американцев удалось все же добыть мои настоящие анкетные данные, подробности биографии, мое фото в натуральную величину при проведении какой-нибудь оперативной операции, и теперь они, крадучись по-кошачьи, повсюду будут меня сопровождать?! Стервецы!
Этим подозрениям есть основания. Уж больно долго они тянули с выдачей мне въездной визы. Впрочем, почему долго? Виза-то непростая — шенгенская! Проверок миллион требуется. Я с помощью этого «вездехода» — шенгенской визы — еще и в Испанию собираюсь на денек слетать, навестить своих бывших секретных помощников — «Распутину» и «Самурая». Почему бывших? Это для меня они бывшие. Для Службы внешней разведки — самые что ни на есть всамделишные. Они теперь — не только муж и жена, они — «агентурная пара». Уж второго наследника ждут. Может, поэтому в последнее время снизили активность на нашем общем, оперативном поприще? Надо бы их взбодрить, своим появлением напомнить, кому они обязаны семейным счастьем, от кого, в конце концов, деньги получают…
Провести «моменталку» — моментальную передачу и прием — здесь, в Париже, а затем незамеченным слетать в Испанию — это, конечно, программа максимум. Удастся ли осуществить задуманное — вот в чем вопрос! Все будет зависеть от того, насколько плотно меня будет опекать французская контрразведка. Замечу, что они мне проходу не дают — ограничусь операцией в Париже, а супругам Курусу позвоню. Ведь местная контрразведка может попытаться отыграться на мне за все те козни, что я успел подстроить их разведчикам, сидевшим в Москве «под корягой» — действовавшим под прикрытием сотрудников дипкорпуса, — в бытность мою начальником отдельной Службы ФСБ по разработке лже— и истинных иностранных дипломатов! Не исключено. Хотя — дело прошлое, но кто ж из профессионалов не злопамятен?!
Сегодня я — генерал-майор в отставке. Стоп! Может, это известно не только пенсионному управлению ФСБ, но и французам? Может, я поэтому-то и получил, в конце концов, визу?! Тогда неминуемы провокации в мой адрес с целью вербовочных подходов, ведь французы прекрасно осведомлены, что на генеральскую пенсию в России можно питаться только в Доме престарелых или в диетических столовых. Но где они, эти столовые?! Их в Москве господин Лужков повсеместно заменил «Макдональдсами». Хорошие деньги, похоже, срубил. Ведь наверняка огромное вознаграждение получил от Кохана — владельца корпорации McDonald’s — за размещение его забегаловок. В Европе их бойкотируют из-за того, что от употребления этой якобы пищевой продукции года через два-три ты приобретешь, как минимум, гастрит. А с моим больным желудком никакой пенсии не хватит, чтобы хотя бы пару раз в месяц сходить за парной телятинкой на Даниловский рынок или за курагой, изюмом, зеленью и фруктами на Черемушкинский рынок…
К черту! Париж — под крылом, ему я готов отдаться без остатка и получить удовольствий соразмерно выданным в Москве командировочным.
Генералы КГБ, как и народные артисты, на пенсию не выходят — их ресурс считается бессрочным, поэтому перед отъездом меня пригласили в штаб-квартиру Службы внешней разведки в Ясенево, и сам… не скажу, кто! — дал мне м-а-аленькое порученьице. На момент нашей встречи я было уже окунулся в жизнь отставника, но, подобно старому коню пожарной службы, откликнулся на сигнальный колокол и сразу же возвратился в строй. Правда, на ум мне пришли слова кардинала от шпионажа Аллена Даллеса: «Шпион ошибается только один раз. В этом спорте повторные попытки не разрешены». С высоты моего опыта работы в контрразведке, я позволил бы себе откорректировать выражение мистера Даллеса. Я бы сказал так: «Шпион ошибается дважды. Первый раз — при выборе профессии».
О сомнениях в своих силах я тут же поведал напутствовавшему меня имярек всероссийского значения. Ведь путь разведчика усеян банановой кожурой, и зачастую она лежит на льду. Однако молодой лев из руководства внешней разведки меня успокоил, заверив, что в практике коневодства бывшего СССР не было отмечено ни одного случая, когда бы старый конь испортил борозду. На том и сошлись…
Предполагается, что я выполню его поручение играючи, между прочим, во время посещения одного из парижских храмов Культуры. С точки зрения разведки, все парижские храмы искусств очень удобны для проверки, есть ли за тобой «хвост». Там много эскалаторов и переходов, тупиков и террас, что помогает очень легко выявить слежку, да и осуществить моментальную передачу тоже труда не составляет. Стоишь себе, любуешься занюханной картиной какого-нибудь бесштанного алкоголика, представителя авангардизма начала ХХ века, и, незаметно сделав шаг в сторону, получаешь вожделенный сверток. В общем, мне надо, как говорят профессионалы, «в одно касание» встретиться с некой дамой, специально для этого прилетающей в Париж из Штатов. Подозреваю, что выбор руководства внешней разведки и моей родной ФСБ пал на меня не только потому, что у меня отличный английский, максимально приближенный к американскому, рост и выправка сержанта-сверхсрочника из Вест-Пойнт, но и моя неистребимая тяга к прекрасному полу, который обречен отвечать мне взаимностью…
