В то утро адмирал скакал на лошади по дорожкам берлинского зоопарка. Снег разлетался в стороны из-под копыт лошади, и все его существо наполнялось безудержной радостью. Две таксы, всюду сопровождавшие его, мчались за ним с невероятной скоростью. Заметив Шелленберга, который стоял возле своей машины, он помахал ему рукой и направил лошадь в его сторону.
– Доброе утро, Вальтер. А ты почему не на лошади?
– Сегодня не могу, – ответил Шелленберг. – Опять уезжаю.
Канарис слез с лошади, передал поводья шоферу и протянул Шелленбергу сигарету. Они подошли к озеру и облокотились на парапет.
– А куда едешь? Что-нибудь интересное?
– Да нет, обычная командировка, – ответил Шелленберг.
– Ладно, Вальтер, давай выкладывай. Я же вижу, что ты чем-то озабочен.
– Так и быть. Это касается операции «Орел».
– Я тут ни при чем, – сказал Канарис. – То была идея фюрера. Чушь какая-то. Убить Черчилля, когда война уже проиграна.
– Не надо так громко, – предупредил Шелленберг.
Не обращая внимания на его слова, Канарис продолжал:
– Мне было поручено дать заключение о целесообразности операции. Я знал, что фюрер забудет об этом через несколько дней. Он и забыл. А Гиммлер – нет. Ему, как всегда, хотелось доставить мне неприятности. Он стал действовать за моей спиной через Макса Радла, которого я считал одним из самых надежных помощников. Как я и предполагал, операция закончилась полным провалом.
– Но Штайнер почти выполнил задание, – заметил Шелленберг.
– Выполнил? Брось, Вальтер. Штайнер, конечно, храбрый малый, но ведь тот, за кем они охотились, был вовсе не Черчилль. Жаль, что им не удалось притащить его в Берлин. Вот бы посмотреть тогда на Гиммлера.
– А теперь выясняется, что Штайнер не погиб, – сказал Шелленберг. – Он сидит в Тауэре.
– А-а, значит, Ривера и рейхсфюреру передал сообщение своего дорогого братца? – Канарис цинично усмехнулся. – Как всегда, братья пытаются получить двойное вознаграждение.
– Как ты думаешь, что предпримут англичане?
– В отношении Штайнера? Упрячут его в тюрьму до конца войны, как и Гесса. Но в данном случае они постараются, чтобы об этом никто не знал. Ведь для них это позор. Кстати, фюрер тоже будет недоволен, если узнает о провале операции.
– Думаешь, он может узнать? – спросил Шелленберг.
Канарис громко рассмеялся:
– Ты имеешь в виду, от меня? Так вот оно что. Нет, Вальтер. У меня сейчас и без того не все гладко. Мне не нужны новые проблемы. Можешь передать рейхсфюреру, что я буду молчать об этом деле, но и он пусть молчит.
Они пошли обратно к машине. Шелленберг спросил:
– Как ты считаешь, этот Варгас – надежный агент? Ему можно верить?
Канарис подумал, прежде чем ответить.
– Я первый готов признать, что работа агентов в Англии не приносит особых успехов. Британские спецслужбы приняли гениальное решение не расстреливать наших агентов, а перевербовывать их.
– Ну а Варгас?
– Тут нельзя быть уверенным до конца, но я не думаю, что он работает на англичан. Он ведь всего лишь торговый атташе, да и с нами сотрудничает редко, от случая к случаю. Кроме того, он не связан с другими агентами в Англии, – Они подошли к машине. Канарис улыбнулся. – Что еще тебя интересует?
Шелленберг очень симпатизировал Канарису, поэтому не удержался и сказал:
– Тебе, должно быть, известно о недавней попытке убить фюрера. Молодой офицер собирался подложить бомбу в Ставке фюрера в Растенбурге. Но бомба взорвалась раньше времени буквально у него в руках.
– Как же можно быть таким небрежным? Это ты к чему?
– Будь осторожен, черт возьми. Мы живем в суровое время.
– Вальтер, я всегда был против убийства фюрера. – Адмирал забрался в седло и взял в руки поводья. – Хотя я знаю, что многие мечтают об этом. Как ты думаешь, почему я против?
– Почему же?
– Фюрер – круглый идиот. Из-за него под Сталинградом мы потеряли более 300 тысяч убитыми. 91 тысяча солдат, в том числе 24 генерала, взяты в плен. Самое сокрушительное поражение во всей войне. Неудача за неудачей, провал за провалом – и все благодаря фюреру. – Он ядовито рассмеялся. – Неужели тебе еще не ясно, дружище, что чем дольше он пробудет у власти, тем раньше кончится война?
Он пришпорил коня и вскоре скрылся среди деревьев; таксы с лаем помчались за ним.
Вернувшись в свой кабинет, Шелленберг зашел в ванную и стал переодеваться в светло-серый шерстяной костюм. В это время его секретарша Ильзе Хюбер находилась в кабинете, и он рассказывал ей о своем разговоре с Гиммлером.
– Что вы об этом думаете? – спросил он, выходя из ванной. – Похоже на сказку братьев Гримм, правда?
– Больше напоминает роман ужасов, – ответила она, подавая ему черное кожаное пальто.
– Мы заправимся в Мадриде и сразу полетим дальше. В Лиссабоне будем к концу дня.
Он надел пальто и широкополую фетровую шляпу, затем взял дорожную сумку, в которую Ильзе сложила самые необходимые вещи.
– Ривера должен представить мне информацию не позднее чем через два дня. Если через тридцать шесть часов ничего не будет, надавите на него. – Он поцеловал ее в щеку. – До свидания, Ильзе. Я скоро вернусь.
Шелленберг вылетел в Лиссабон с военного аэродрома под Берлином на самолете Ю-52. Эти самолеты отличались тем, что имели три двигателя и обшивку из рифленого металла. Сразу после взлета Шелленберг расстегнул привязной ремень и взял в руки портфель. Бергер, сидевший через проход от Шелленберга, спросил с улыбкой:
– Господин адмирал чувствует себя хорошо, генерал?
«Не очень умно с твоей стороны, – подумал Шелленберг. – Откуда ты можешь знать, что я встречался с Канарисом?»
– Как всегда. – Шелленберг улыбнулся в ответ.
Он открыл портфель и стал просматривать материалы о Девлине, затем внимательно изучил его фотографию. Через некоторое время он перестал читать и посмотрел в иллюминатор. В его памяти всплыли слова Канариса о Гитлере.
«Чем дольше он пробудет у власти, тем раньше кончится война».
Почему ему так запомнились эти слова, почему он постоянно возвращается к этой мысли?
Глава дипломатической миссии Германии в Лиссабоне барон Освальд фон Хойнинген-Хёне был другом Шелленберга. Истинный аристократ старой школы, он, как и Шелленберг, не считал себя нацистом. Барон обрадовался приезду друга и не скрывал этого.
– Мой дорогой Вальтер. Рад тебя видеть. Ну как там, в Берлине?
– В Берлине холодно, – ответил Шелленберг. Они вышли на уютную террасу и сели за стол. Сад, благоухающий цветами, представлял собой великолепное зрелище. Мальчик-слуга в белой униформе принес на подносе кофе. Шелленберг тяжело вздохнул. – Да, нетрудно понять, почему ты не хочешь возвращаться в Берлин. Лиссабон сегодня самый спокойный город на свете.
– Я знаю, – согласился барон. – Все работники миссии беспокоятся только о том, как бы их не перевели в другую страну. – Он налил в чашки кофе. – Странное время ты выбрал для своего визита, Вальтер. Ведь сегодня канун Рождества.
– Ты же знаешь, каков бывает дядюшка Гейни, когда ему в голову втемяшится какая-нибудь идея. – «Дядюшка Гейни» – так офицеры СС называли между собой Гиммлера.
– Должно быть, важное задание, – заметил барон, – раз уж он решил послать тебя.
– Нам нужно найти одного ирландца. Его зовут Лайам Девлин. – Шелленберг извлек из бумажника фотографию Девлина и передал ее барону. – Он из ИРА. Одно время работал на абвер. Пару недель назад ушел из госпиталя в Голландии и не вернулся. По нашим данным, сейчас он здесь. Работает официантом в баре в Альфаме.
– В старом городе? – Барон помолчал. – Если этот парень ирландец, то, сам понимаешь, он является представителем нейтрального государства. Ситуация довольно деликатная.
– Мы не собираемся применять силу, – сказал Шелленберг. – Надеюсь, удастся уговорить его по-хорошему. Я хочу предложить ему одно довольно прибыльное дело.
– Ну и прекрасно, – отозвался барон. – Только не забывай, что наши португальские друзья высоко ценят свой нейтралитет. Особенно сейчас, когда победа ускользает от нас. Как бы то ни было, я думаю, мой атташе по связям с полицией капитан Эггар, вероятно, сможет тебе помочь. – Он поднял трубку телефона и дал распоряжения своему помощнику. Затем снова обратился к Шелленбергу:
– Что это за человек приехал с тобой?
– Это штурмбаннфюрер Хорст Бергер из гестапо, – ответил Шелленберг.
– Обычно ты с такими не связываешься.
– Рождественский подарок рейхсфюрера. У меня не было выбора.
– Даже так?
В дверь постучали, и в комнату бесшумно вошел мужчина лет сорока пяти. Он был одет в коричневый габардиновый костюм, который висел на нем мешком. На лице выделялись густые усы. Шелленберг сразу признал в нем полицейского.
– А, это вы, Эггар. Вы знакомы с генералом Шелленбергом, не так ли?
