На Аббасова жалко было смотреть. Он как-то съежился в кресле и затаил дыхание.
— Габышев не виноват, — повторил Керимов. Так и не притронувшись к пиву, он внезапно поднялся и кивнул на прощание гостям. — Уже поздно, — холодно произнес он, — вам нужно отдохнуть. Я думаю, что завтра все будет в порядке. Но все равно хорошо, что вы приехали. Это немного успокоит ребят. До свидания. Завтра днем за вами заедет машина. Раис, ты идешь со мной?
— Конечно, — Аббасов вскочил и взглянул на Дронго, пожимая плечами. Он явно чувствовал себя неуверенно.
— До свидания, — сказал Аббасов на прощание.
Когда они ушли, Вейдеманис удивленно взглянул на Дронго.
— Ты позволил им уйти, ничего не уточнив. Можно узнать, почему?
— В каждой стране существуют свои особенности, — задумчиво сказал Дронго, — в этой стране сотрудники прокуратуры и полиции традиционно пользуются гораздо большими правами, чем остальные. Керимову явно не нравится всякое упоминание о Габышеве. Если учесть, что фамилия Габышева не совсем нравится и Аббасову, то можно сделать определенные выводы. Особенно учитывая тот факт, что Керимов однажды прикрыл Габышева. И мне интересно, почему он это сделал. Конечно, он не сомневается в непричастности Габышева к убийствам, но все-таки покрывает его. Я думаю, что мы правильно сделали, не став заострять внимание на Габышеве. Будет лучше, если Аббасов уедет с Керимовым. Через час мы встретимся внизу, Я думаю, что за это время мне удастся узнать, где находится Габышев, и мы нанесем ему визит.
— Каким образом ты это узнаешь? — изумился Вейдеманис. — В двухмиллионном городе ты можешь вычислить, у кого остановился приехавший из Москвы человек? Иногда мне кажется, что ты блефуешь. Или ты заранее знаешь его адрес?
— Ты забываешь о моих аналитических способностях, — строго сказал Дронго, но затем рассмеялся. — Дорогой мой Эдгар, ты ведь знаешь мой принцип. Нужно обращать внимание на различные мелочи, детали в разговоре. Аббасов сказал нам, что приехавший из Москвы Габышев остановится у своих родственников в «Монолите». Рядом со школой, в которой я учился, находится единственное здание в городе, которое так называют. Это прямо за памятником Низами. Остается только уточнить, в какой именно квартире живут те, к кому он приехал. Учитывая, что в этом здании у меня много знакомых, вычислить Габышева совсем нетрудно.
— Одного часа тебе хватит? — спросил Вейдеманис.
— Думаю, да. Через час мы поедем в гости к Габышеву. Надеюсь, что он захочет с нами разговаривать.
Ровно через час Вейдеманис спустился вниз, в холл отеля, но Дронго нигде не было. Эдгар прошел в бар, попросив дать ему чашечку кофе. Кофе был уже давно выпит, но Дронго все не было. Встревоженный Вейдеманис подошел к портье и попросил позвонить в номер, где остановился Дронго. Однако телефон не ответил. Вейдеманис посмотрел на часы. Прошло уже полтора часа после их последней встречи. Эдгар поднялся наверх, постучал в номер Дронго, но никто не ответил. Вейдеманис знал, что Дронго не любит мобильных телефонов, от них у него болела голова. Пришлось снова спуститься в бар и ждать до тех пор, пока аналитик не объявится. Прошло около двух часов, когда, наконец, появился Дронго. Взволнованный Эдгар шагнул навстречу другу.
— Где ты пропадаешь? Я уже начал волноваться.
— Извини, — улыбнулся Дронго, — я успел заскочить к родителям. Они живут совсем недалеко отсюда, пять минут пешком. Не думал, что так задержусь. Кстати, ты приглашен на воскресенье. Будем вместе ужинать.
— Почему в воскресенье? Ты думаешь, завтра что-нибудь случится?
— Не хочу гадать, — признался Дронго, — но я обычно не обманываю своих родителей. Если обещал им появиться на ужин, значит, обязан сдержать слово. В последние годы я слишком много мотаюсь по всему свету и редко бываю в родном городе.
— Ты узнал, где остановился Габышев?
— Конечно. Это как раз было совсем нетрудно. Дело в том, что моя семья жила в соседнем доме, и я до сих пор помню многих соседей. Позвонил одному из знакомых и узнал, что Габышев обычно останавливается у своей тетки, сестры отца, которая живет в «Монолите» на четвертом этаже. Только мой знакомый не помнит, в каком именно подъезде они жили.
— Там много подъездов?
— Много. Кажется, пять или шесть. Придется подниматься в каждый. Другого выхода нет.
— Двенадцать часов ночи, — заметил Вейдеманис, взглянув на часы, — в такое время на нас могут спустить всех собак. Тебе не кажется, что время не слишком располагает к визитам?
— Не кажется. У нас не будет другого времени. А в Баку традиционно засыпают в час-два ночи. Я думаю, нас не убьют. Поехали быстрее. Придется обходить все четвертые этажи.
Маленькие желтые такси, столь неудобные для крупных мужчин, стояли рядом с отелем. Они разместились в одной машине и поехали к «Монолиту». Через десять минут они уже поднимались в первый подъезд. Однако за дверью сразу залаяла собака и раздраженный мужской голос сообщил, что Габышевы здесь не живут.
— Собаки все-таки есть, — шутливо заметил Вейдеманис.
— Я не могу предусмотреть все на свете, — лукаво улыбнулся Дронго.
В следующем подъезде дверь открыли почти сразу. На пороге стоял высокий красивый мужчина с густыми темными усами. Увидев Дронго, он радостно воскликнул:
— Здравствуй, дорогой! Заходи скорее. Я сейчас позову жену, чтобы она приготовила ужин.
— Нет, нет, — улыбнулся Дронго, — в следующий раз. Извини, что тебя побеспокоили. Я не знал, что ты живешь в этом доме.
— Мы снимаем здесь квартиру, — хозяин держал за руку гостя, не собираясь его отпускать.
— Прекрасно. Я обещаю завтра тебе позвонить. Извини, у меня сейчас важное дело.
— Буду ждать звонка, — поднял обе руки хозяин квартиры. Он говорил с характерным грузинским акцентом.
Когда Вейдеманис и Дронго спустились вниз, Эдгар тихо спросил:
— Кто это?
— Мой старый знакомый, — улыбнулся Дронго, — фантастически порядочный и умный человек. В Грузии он был дважды лауреатом Государственной премии, защитил докторскую диссертацию в Германии. Уже несколько лет он — посол Грузии в Баку.
— Правда посол? — не поверил Эдгар. Он часто не понимал, когда Дронго шутит, а когда говорит серьезно.
— Нет, шеф-повар лучшего грузинского ресторана, — сострил Дронго. — Конечно, посол. Я же тебе говорил много раз: смотри человеку в глаза. Их невозможно подделать. Умные глаза — самый определяющий показатель.
— Почему ты не спросил про Габышева?
— Он может не знать. Они ведь снимают здесь квартиру. Давай в следующий подъезд. Надеюсь, нам все-таки повезет.
В следующем подъезде им не открыли дверь, прокричав, что уже поздно и Габышевых здесь нет.
— Хорошо, что нас не выругали, — заметил Вейдеманис, — приличные люди в такое время не ходят в гости.
— Габышевы живут в соседнем подъезде, — крикнула женщина из-за закрытой двери.
— Спасибо! — прокричал Дронго в ответ. — Вот видишь, — улыбнулся он, обращаясь к Вейдеманису, — несмотря ни на что, в этом городе по-прежнему доверяют людям, стараются помочь даже неизвестным, постучавшимся в их квартиру в полночь.
— Я иногда думаю, что знаменитое кавказское гостеприимство совсем не миф, — пробормотал в ответ Эдгар.
В квартиру Габышевой они позвонили, прислушиваясь к шуму за дверью. Однако в течение целой минуты им никто не отвечал. Затем они позвонили во второй раз. Наконец послышались чьи-то старческие шаги. И за дверью раздался дребезжащий голос:
— Кто вам нужен?
— Извините нас, — громко сказал Дронго, — здесь находится квартира Габышевых?
— Здесь, — ответила женщина, — это я Габышева. Что вам нужно?
— Нам нужен ваш племянник Владимир Габышев. Нам сказали, что он остановился у вас, и мы бы хотели с ним поговорить.
За дверью наступило молчание. Долгое молчание. Настолько долгое, что Дронго вынужден был снова сказать:
— Вы нас слышите?
— Слышу, — ответила женщина, — но ведь он уехал к вам сразу, как только вы ему позвонили.
Быстро взглянув на Вейдеманиса, Дронго сказал:
— Нет, мы с ним не встретились. Может, он куда-нибудь заехал по дороге?
— Не знаю, он уехал часов в восемь и должен быть у вас. Я ему сейчас позвоню на мобильный.
— Извините, — торопливо сказал Дронго, — я боюсь, что вы ошибаетесь. Мы его школьные друзья. Хотели напомнить ему, что завтра — день нашей встречи. Разве он поехал на встречу друзей?
— Нет, конечно. Какие школьные друзья? — женщина, видимо, смотрела в глазок. — Я вас не помню. Вы учились с Вовой в одном классе? Как вас зовут? Вы выглядите намного старше его.
— Нет, я кончал школу раньше него, — признался Дронго, — завтра мы встречаемся все вместе. У меня тоже был преподавателем Борис Михайлович Флисфейдер.
— А кто был у вас по химии? Вы помните, кто преподавал вам химию?
— Я не знаю точно, кто преподавал вашему племяннику, но мне преподавала Грета Артемовна.
