МВД при себе. И потом ухудшилась криминогенная обстановка в регионе, угнали машину обкома партии, чуть не отравили шофера…
— Это хорошо, Юра, что ты в такой ситуации сохраняешь чувство юмора, но резюме таково, что мы не сможем помочь Рязанцеву извне, чтобы не вызвать очередной демарш американской стороны.
— А ты не допускаешь мысли, что Милнер уже отыгранный персонаж, что он выполнил свое задние и вариант "Б", если он понадобится будет осуществлять кто-то другой?
— Нет, — категорически отмел полковник, — из всех четырех подозреваемых в причастности к ЦРУ, находящихся в Семипалатинске, только он способен на убийство.
— Почему ты так думаешь?
— Просто потому, что он это уже делал и не раз.
— А что говорит наш генерал?
— Приказал исправить ситуация, а иначе…
— Что, как всегда, без права на реабилитацию? — обеспокоенно спросил Степной, поднявшись с кресла.
— Откуда знаешь? — попытался дежурно отшутиться Соболев, но вышло не очень. Степной хотел взбодрить расстроенного друга и попробовал поднять градус общения жесткой иронией:
— То, что заслуженная кара найдет незадачливых героев у тебя на лбу написано.
— И что там еще написано? — уже с явным раздражением поинтересовался полковник.
— Что отдохнуть тебе надо, Андрей, — примирительно начал Степной, — мы этот бой уже проиграли…
— Не угадал ты, Юрий — ясновидящий, нам работать надо, — прервал его Соболев и затеял свою чайную церемонию, в процессе которой рассказал об указании генерала и о том, что поиск путей решения проблемы, возникшей в ходе заключительной фазы САИ, придется искать, по сути, им двоим.
— Понимаешь, товарищ подполковник, — неторопливо рассуждал Соболев, — установки ЦК КПСС насчет важности САИ — абсолютно правильны. Но важность дружбы с США любой ценой не должна быть важнее истины. А в нашем случае именно так и получилось. Разведка добыла сведения о намерении ЦРУ сорвать САИ, а наши конторские руководители по принципу типа твоего «перебдеть — недобдедь», чтобы не нарушить директивы ЦК, положили этот документ «под сукно» вместо того, чтобы проверить его и воспрепятствовать срыву САИ. В результате получилось, что своим бездействием КГБ способствовало нанесению вреда нашему государству. Где здесь логика? Но сейчас главное не это, нужно искать выход из сложившейся ситуации.
Заместитель по обыкновению попытался что-то возразить, но полковник был не предрасположен к дискуссии.
— Что можно инкриминировать Милнеру? — жестко спросил Соболев, не дожидаясь возражений зама.
— Угон автомобиля, отравление водителя… — начал неуверенно перечислять зам.
— Это тянет всего лишь на выдворение и то по итогам всестороннего разбирательства. Это ведь он наших с поличным поймал, а не они его. В ЦРУ все верно просчитали, защитив Милнера дипприкрытием. И потом на другой чаше весов — провал нашей контрразведки, вылившийся в грубейшее нарушение международных договоренностей, которое грозит прекращением САИ.
— Но мы же все равно можем потребовать выдворить Милнера из страны? — возмутился Степной.
— Тогда американцы точно прервут САИ, — мрачно предположил Соболев.
— И что теперь нам с ним делать? — озадаченно спросил зам.
— Не знаю, Юра, не знаю. Политика и, в частности, международные договора — это деликатная сфера. Односторонние демарши здесь достаточно редкое явление. Наверное, у нас есть немного времени на адекватный ответ, но вот сколько его, я не знаю, — разочарованно выдохнул полковник.
— Может быть, контрразведка сама что-нибудь придумает? — неуверенно предположил Степной.
— До испытаний осталось чуть больше шестидесяти часов — словно, не слыша своего зама размышлял вслух Соболев, — а тут такой провал.
— Не может быть такого, чтобы контрразведка не имела запасного варианта на такой «дохлый» случай? Я сейчас срочно свяжусь кое с кем и все уточню, — продолжил убеждать себя Степной.
— Точно, Юрий Александрович, давай поговори с ними. Нам сейчас необходимо получить более полную информацию о том, как этот американский супершпион поймал этих чистоплюев с поличным. И особенно подробно расспроси о самом Милнере. Теперь я почти не сомневаюсь, что он и есть «Исполнитель». Есть ли у него слабые места? — пытался развить свою мысль полковник, но зам перебил его.
— Почему ты все время думаешь, что он «Исполнитель»?
— Делегация у США небольшая, людей с дипломатическим иммунитетом немного. Вот и получается, что двух высококлассных «Исполнителей» ЦРУ в таком раскладе позволить себе не сможет.
— Зачем тогда он привлек к себе внимание? — не согласился зам.
— Вот этого мы не знаем и гадать нам некогда. Что там сейчас у «Омеги»? Как он в такой суматохе выйдет на связь? Есть ли хоть какая-то возможность получить информацию что там творится через военную контрразведку?
— Попытаюсь, — пообещал Степной, — но, если он проведет «Вариант», боюсь ВКР закроет всю информацию для нас.
— Ладно, — принял решение полковник. — Тогда поработай с контрразведкой, от них ВКР не закроется, а я попробую выяснить у разведчиков как реагирует Госдеп США на этот инцидент?
— Да у них такая степень секретности, что…
— Нас не интересуют данные, добытые резидентурой через нелегалов, только официальная информация о решении Госдепа по САИ, — оборвал Соболев.
В этот момент позвонили из приемной заместителя председателя КГБ и предупредили Соболева, что он приглашен на экстренное совещание Координационного центра,
Переговорив по внутреннему телефону, полковник положил трубку и сказал:
— Ну вот и все пора идти «на главный ковер». Там объяснят, как надо работать и воздадут должное за грехи наши.
— За что? — возмутился Степной.
— За содеянное нашими друзьями из контрразведки. Иди к ним, Юра, пока начальство ВГУ будет со мной «на орехи» получать, ты постарайся что-нибудь разведать у их подчиненных.
18.28 (С) — 15.28 (М) Семипалатинск
Рязанцев, стремительно поднялся на второй этаж поликлиники УКГБ и быстро преодолев половину коридора дошел до кабинета начальника подполковника Абраева Султана Орынтаевича, осторожно открыл дверь и тихо вошел. Он знал, что Султан, как звали его все друзья и знакомые не любил громких звуков и быстрых движений. То, что кабинет оказался пустым, Максима не смутило. В конце рабочего дня подполковник любил перебираться в комнату отдыха, которая была незаметна за отгораживающей ее медицинской ширмой. Капитан, обошел ширму тихонько поскребся в дверь и не дожидаясь приглашения вошел. Начальника поликлиники видимо уже предупредили из регистратуры, что на территории посторонний, поэтому Абраев убрал со стола спиртное и удобно расположившись в кресле слушал тихую классическую музыку и пил ароматный кофе.
— Чего тебе Максим? — недовольно спросил подполковник.
Рязанцев, не торопясь открыл кейс и молча поставил на журнальный столик бутылку армянского коньяка.
— Это еще что такое? — попытался придать голосу строгости подполковник.
— Это лекарство, Султан Орынтаевич, — спокойно ответил опер. — И я хотел бы его обменять на другое.
— Кончай говорить загадками. Зачем пришел? — чуть смягчившись поинтересовался
