Переводов было два. Один на 137 рублей 50 копеек, второй – 84 рубля. Изучив штампы на бланках и произведя несложные арифметические действия, Марк Червяга получил номер телефона.
Воскресенье наступала через день. Поэтому в субботу с утра Червяга отправился на Карельский перешеек поискать для себя новое пристанище. Тем более что деньги, полученные переводом, решил считать своим дополнительным гонораром.
Ему повезло. Сезон заканчивался – ленинградцы, облегченно вздыхая, расставались с дачными хлопотами. Поэтому еще до полудня он снял в доме, сложенном из добротных бревен, две комнаты с отдельным от хозяев ходом. Щедро заплатив вперед за три месяца, он объяснил, что приехал из Астрахани готовиться к защите диссертации в институте холодильной промышленности. Готовившие Червягу эксперты считали, что без особой нужды психологически неверно менять легенду.
Теперь он был обеспечен надежной крышей. Относительно надежной, конечно, – в его положении ничего нельзя было считать надежным. Но от Гоши Чеснока он наконец-то избавится.
В тот же вечер Марк Червяга съехал из «бординг хауза», стараясь не столкнуться с Гошей и к радости администратора не потребовав денег за недожитую неделю. Он не сомневался, что на освободившееся, но продолжающее числиться за ним место дама-портье тут же запустит южного делового человека в кепке-аэродроме.
Ночь в Ольгине прошла спокойно. Хозяева дома, просмотрев программу «Время» и узнав погоду на завтра, легли спать. К двадцати двум часам в доме воцарилась тишина. Марк Червяга впервые за много дней уснул сном младенца, не подозревая, что кое-кому, наоборот, из-за его переезда пришлось бодрствовать до утра.
Утром Марк Червяга поехал в Ленинград. На Невском проспекте он купил билет на двухсерийный фильм, с интересом, порою усмехаясь наивности создателей фильма, посмотрел советский боевик, в котором моряк торгового флота лихо расправлялся с целой бандой организованных гангстеров. Затем он пообедал в ресторане «Кавказский», он чем-то напомнил ему родную Одессу, – а к шестнадцати часам был у заранее облюбованного им телефона-автомата.
Согласно инструкций Докер должен был позвонить по номеру, вычисленному с помощью денежных переводов, трижды. В первый раз ему надо было после трех гудков повесить трубку. Затем опустить ее на рычаг после первого гудка. В третий раз надо было дождаться четвертого гудка. Только после четвертого агент на том конце провода возьмет трубку. Или не возьмет… На этот случай имелись особые варианты.
В этот раз варианты не понадобились. Трубку сняли.
Начать разговор должен был Докер.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он. – Будьте любезны, скажите, пожалуйста, туда ли я попал?
Снова молчание. Но так и должно быть.
– Вы знаете, я звоню в реставрационные мастерские, – продолжил этот невинный с виду пароль Докер, – но попадаю почему-то на овощную базу. А это, навесное, квартира?..
Он замолчал, ибо сделал все так, как было предписано. Теперь оставалось ждать, что ответят. Но раздались короткие гудки – повесили трубку.
Марк Червяга пожал плечами, и снова положил в приемный код аппарата две копейки.
Трубку сняли, едва прозвенел звонок.
– Слушайте внимательно, – монотонно произнес голос – Слушайте внимательно… Вас зовут…
Докер назвал себя.
– Хорошо. Вам необходимо отправиться завтра в университет и найти там студента философского факультета Андрея Колотухина. В контейнере который ждет вас на Финляндском вокзале есть фотография. Отправляйтесь туда сейчас.
Голос был странный: тонкий и глухой одновременно.
«Гомик, что ли?» – подумал Червяга. Он их терпеть не мог.
– Установите наблюдение за объектом, – продолжал давать указания писклявый тенор. – И при первом же удобном случае проведите акцию.
– А чем? – несколько растерянно спросил Докер, чувствуя себя в некоем дурацком положении. И не потому, что его смутила необходимость убрать какого-то студента, акцией Червягу удивить было трудно. Просто все эти премудрости со звонками и переводами показались шпиону вдруг пошлым фарсом, на уровне той киношки, которую он только что посмотрел.
– Все необходимое найдете в контейнере, – ответил отвратительный тенор. – Запомните код ячейки. Для связи используйте этот телефон по четным числам в то же время.
Разговор прервался короткими гудками.
«А все-таки – гомик, – подумал Червяга аккуратно вешая трубку на рычаг. – Все они с извращенным комплексом командирства, мать их туда и сюда!»
От души выматерившись по адресу этого типа, которому он был обязан подчиняться, Марк Червяга отправился на Финляндский вокзал. Там он открыл двадцать девятую ячейку и вытащил из нее картонную коробку.
Вернувшись в Ольгино, Докер заперся на снимаемой им половине дома и вскрыл контейнер. В нем он нашел фотографию студента, пистолет с глушителем и две обоймы патронов к нему.
Капитан Тююр не знал, что к нему на заставу летит генерал Казаков. О самом рейсе вертолета на его заставу ему, разумеется, сообщили: мол, вылетел борт в твой адрес. А как же иначе?! Но сообщать о том, что прибывает начальник войск округа, Казаков категорически запретил. Он поступал так всегда. И вовсе не потому, что хотел застать кого-то врасплох. Казаков хорошо понимал, что каким бы не был начальник заставы, а только весть о визите генерала неизбежно выбьет его из привычной колеи. Он и сам начнет дергаться, лихорадочно выискивая несуществующий беспорядок, и людей, вольно или невольно, вгонит в стрессовое состояние. А кому это нужно, если весь смысл пограничной службы как раз и состоит в ее ритмичности, одинаковости. И когда нет здесь никого из начальства, и когда оно вот так, как сейчас, сваливается с неба. Что же касается готовности к приему гостей, то на любой заставе в принципе к этому готовы, будь то гости желанные или непрошеные. На этом пограничная служба и зиждется.
Конечно, Эдуард Тююр, встречавший вертолет, который сел на специально оборудованной площадке, в первое мгновение растерялся, увидев в дверном проеме генерала Казакова. Но это длилось доли секунды, не больше. А затем капитан отрубил парадным шагом расстояние, которое отделяло его от начальника войск, коротко доложил и отступил в сторону, широким жестом обведя все вокруг: это, мол, теперь в вашем распоряжении, товарищ генерал, командуйте.
– Мне хотелось бы увидеть тех ребят, которые непосредственно принимали участие в операции, – сказал Казаков. – Мы их наградили почетным знаком первой степени.
– Сразу всех не удастся, товарищ генерал-лейтенант… Один сейчас в наряде. А остальные отдыхают в казарме.
– Тогда отправимся на пост РЛС, – предложил Казаков. – Туда, где вы впервые обнаружили множественные цели… Какие у вас занятия запланированы на сегодня?
– Стрелковый тренаж пограннарядов сержанта Черкасова и младшего сержанта Пономарева Беседа на тему «Уловки буржуазной пропаганды в эпоху перестройки».
– А обед запланирован? – улыбнулся Казаков.
– Так точно! Строго по расписанию… На первое – борщ по-флотски, на второе – цепеллины, на третье, как обычно, компот.
– Цепеллины – это хорошо, – кивнул Казаков. Он любил это прибалтийское кушанье, в смоленской деревне на картошке вырос. – Скажите повару, чтоб учел в расчетах нашу команду. Обедать у вас останемся. И беседу хотел бы дослушать. Замполит проводит?
– Он в отпуске, товарищ генерал-лейтенант. Повез жену на Кубань, наследника ждет вот-вот. Сам побеседую с народом
– А заместитель ваш по общим вопросам?
– Недокомплект, товарищ генерал-лейтенант… Вдвоем с прапорщиком служим.
– И справляетесь?
– А что делать? – Тююр пожал плечами. – Надо справляться. У нас сержанты срочной службы самостоятельные ребята. С такими куда легче.
«Сам и воспитал их, капитан», – подумал Казаков, но вслух ничего не сказал, понимая, что дело это обычное. В этом и есть главная миссия начальника заставы – научить вчерашних школьников принимать правильные решения в нестандартных, или – как любят говорить психологи – неадекватных ситуациях. На хорошей заставе служба идет как сама собой. Глянешь со стороны и подумаешь: да этим ребятам и приказов никаких не надо отдавать, сами знают, когда и что им делать.
Они побывали на посту РЛС, и прямо там генерал Казаков вручил сержанту-оператору Никитину нагрудный знак. «Отличник погранвойск» I степени. Потом поехали на стрельбище, посмотрели, как метко поражают мишени уже освоившиеся с пограничным бытом солдаты первого года службы.
– У нас такая метода, – объяснил генералу начальник заставы. – Учим стрелять на уровне снайпера. Специальные тренировки плюс внушение идеи: пограничник – солдат высшего класса. И еще патронов на учебные стрельбы не жалеем…
– Отличная метода, капитан, – похвалил Казаков. – Попрошу редактора окружной газеты прислать к вам корреспондента. Пусть для всех распишет ваш опыт.
